Занавес пополз в стороны, открывая декорации озера и камышей.

– Танец лягушек что ли? – засмеялся Семеныч и на него зашикали.

Сцену осветили и показалась фигура парня, которого я встретил на крыльце. На нем белое обтягивающее трико, гульфик топорщится, сверху голубой какой-то камзол с широким гофрированным воротником. На голове черный кудрявый парик с завязанным голубой лентой хвостиком.

– Это что, балерун что ли? – удивился Денис, и заиграла музыка. Парень начал двигаться, сделал несколько прыжков по сцене, а я стал тихо сползать с кресла, загибаясь от хохота и держась за живот. За мной поползли Денис с Семенычем. Парень подпрыгивает еще несколько раз, крутится с выкинутой ногой и замирает посреди сцены, руки в бока, взгляд в зал. Я уже согнулся в тихом хохоте, держусь из последних сил. Вижу, как Денис жует губы, пытаясь скрыть улыбку, и от этого мне хочется ржать еще больше.

– О, смотрите, Дашка! – вдруг вернулся в прежнее положение Денис, и мы тоже подползли обратно. Музыка стала приторно-романтичной и на сцену выбежала девушка. На ней пышная длинная юбка, розово-белая и воздушная, будто в капельках росы. Атласный белый лиф, обшитый по верхнему краю дорожкой из сверкающих камней, а на голове тонкий веночек из белых перьев. Волосы распущены и струятся серебристой волной почти до талии, а я узнаю в ней нашу новенькую.

Оглядываюсь на Дениса и вижу, как он смотрит на сцену, да и сам невольно замираю. Руки Даши порхают, она, словно летает по сцене, в умелых руках партнера. Они играют любовь, да так, что в зале стоит мертвая тишина. Я не особо любитель балета, но и меня пробивает эта красота. Я будто по-новому посмотрел на новенькую, да и на сам балет. Словно первый раз услышал Лебединое озеро и на удивление проникся. Слежу за этими двумя, которые творят на сцене волшебство и понимаю, что это финиш. Теперь я могу понять Дениса, который восторгается этой девчонкой, что сейчас царит на сцене, грациозная, изящная, великолепная. Сам удивляюсь таким словам в моей голове и когда зажигается свет, хлопаю, кричу браво, как и все остальные. Перед глазами все еще стоит этот танец и Даша в белой воздушной дымке.

– Хуже балета – только хор, – оборачиваюсь к Денису, стараясь скрыть свое восхищение танцем.

– Сейчас тебе и хор будет, – огрызается почему-то Денис, отворачиваясь от меня.

Роберт приехал вовремя и встречал меня у дверей класса, когда прозвенел звонок. Все ученики высыпали в коридор, но тут же были остановлены Валентиной Михайловной.

– Все построились по парам и идем в актовый зал, – грозно сказала она, перекрывая гул недовольства.

Я подошла к Роберту, поймав на себе заинтересованные взгляды одноклассников. Мой партнер по балету и друг, смотрелся здесь, конечно, очень импозантно. Старше одноклассников, одет, как обычно, дорого и с иголочки. Девчонки позади меня зашушукались и проводили нас завистливым взглядом, когда Роберт чмокнул меня в щеку и забрал мой рюкзак.

– Теперь, ты – звезда, – сказал он, улыбаясь мне и обнимая за талию.

– Ты специально это сделал? – тихо засмеялась я.

– Конечно, я знаю, какой эффектный парень. Новая школа, новый класс, тебе нужна поддержка обалденного парня. Теперь тебе будут завидовать все девочки в вашем классе, радость моя.

– Да, с твоей внешностью ты и так их покорил, а как увидят на сцене, в обмороки попадают, – снова засмеялась я, и мы направились в актовый зал. Прошли через черный ход и оказались за кулисами. На сцене уже шло выступление директора и нас обрадовали, что мы выступаем первыми, открываем, так сказать, торжественную часть.

– Я вам так благодарна, Роберт Валентинович, что вы согласились выступить на нашем концерте, – щебетала заведующая школой, провожая нас с Робертом в комнату, где мы могли переодеться и немного размяться.

– Ну что вы, нам, не трудно, – подчеркнул Роберт слово нам, и заведующая посмотрела на меня, словно только увидела, что я тоже здесь.

– Дашенька, вы тоже здесь, – сказала она, снова поворачиваясь к моему партнеру, а где мне еще быть? Главный у нас Роберт, а я так, рядом прыгаю.

– Сцену не попробовали, – опечалилась я, когда мы остались с Робертом одни и стали переодеваться в концертные костюмы.

– Это плохо, но я постараюсь тебя далеко не носить, – усмехнулся он, стягивая с себя джинсы и рубашку с пиджаком. Я тоже сняла свою форму, оставшись в одних трусиках и лифчике. Мы давно уже привыкли друг к другу, постоянные гастроли, выступления сделали нас равнодушными к раздеванию. Когда в одной гримерке переодеваются пятнадцать человек разного пола, как-то быстро привыкаешь, тем более у Роберта давно была невеста. Отец моего партнера был очень богатый и влиятельный человек, владел заправочным бизнесом почти по всей стране. Роберт, несмотря на блестящее образование за границей, не спешил вступать в правление семейным бизнесом, за что постоянно получал от своего отца выговоры. Но балет для Роберта был всем, он им жил, дышал, и бросать не собирался. Мне нравилось танцевать с ним, отдаваться волшебному танцу, жить практически балетом, но в будущем я не мечтала стать какой-нибудь примой театра или знаменитой балериной. Я видела много искалеченных судеб этих самых балерин, их ноги, больные и разорванные связки, нет, это не для меня. Однако Роберт постоянно уговаривал меня поступить в балетное училище.

– Ты же можешь, у тебя большой талант, просто ты лентяйка, вот и все, – иногда ругался он на меня, и я соглашалась. Хотя назвать меня лентяйкой с шестичасовыми репетициями почти каждый день было бы неправильно.

– Ты видел мои ноги? Я летом босоножки не могу надеть, – возмущалась я.

– А ты мои? – отвечал он.

– Ты мужчина, тебе можно, – взбрыкивала я, – Впрочем, не важно, я не хочу жить одним балетным днем, век балерины недолог и чем я потом буду заниматься?

– Вышивать, – как правило, огрызался Роберт, заставляя меня смеяться.

– Ну, если только так, – согласилась я, натягивая белые колготы и сверху корсет, который сама украшала блестками и перьями по верху. Юбку я тоже расшивала и приклеивала стеклярус. Пачка посаженная на кольца крепилась сзади крючками к корсету и Роберт помог мне пристегнуть ее.

– Кстати, можешь мне посочувствовать, – улыбнулся друг, который уже надел белые плотные колготы с бандажом и обтягивающей майкой. Сверху накинул голубой камзол с вышитыми золотыми узорами, – Я кажется, женюсь.

– Да ладно?! После стольких лет? – удивилась я. Роберт со своей невестой встречались, наверное, уже лет пять, если не больше, – А не рано вам? Тебе только двадцать исполнилось, а Наталье сколько?

– Восемнадцать, но дело не в этом, – отклонился от ответа Роберт.

– А в чем? – насторожилась я, что-то мой друг мутит воду.

– После концерта расскажу, хорошо?

– Ладно, а почему ты не привез мне «Шопенку»? – проворчала я, имея в виду длинную воздушную юбку до щиколотки.

– Не нашел, – просто ответил Роберт и я тяжело вздохнула, мужчина, что с него взять, – Да и Лебединое озеро нужно танцевать в пачке, – проворчал Роберт надевая вкладыши на пальцы и пуанты.

– С чего ты это взял? – удивилась я, – Начальная партия, как правило, в пачке, потом в шопенке идет.

– Вот давай ты со мной сейчас не будешь спорить, что это у тебя? – Роберт наклонился, рассматривая красное пятно на моей ступне.

– Ящик уронила утром, – пожаловалась я.

– Болит?

– Немного, но танцевать могу.

– Вот сколько раз тебе говорить… – завелся друг.

– Не начинай, а? – попросила я и Роберт замолчал.

– Ладно, идем, горе ты мое, луковое, – вздохнул Роберт, вставая, сгибая и выпрямляя ноги. Я тоже сделала наклоны в сторону, прогнулась вперед и назад, сделала растяжку, утыкаясь носом в колено поднятой к голове ноги и пошла за Робертом.

Мы подошли к сцене и ждали, когда закончится речь директора школы. Вскоре тот завершил свое приветственное слово и спустился в зал, свет погас, и Роберт приготовился выйти на сцену.