Как только нас закрыли деревья, на которых ещё оставалась пожухлая от наступающих холодов листва, он остановился, повернулся ко мне лицом, а затем начал снимать куртку.

– О, Господи… У нас будет незапланированный стриптиз?

Николас молчал. Верхняя одежда полетела на землю, туда же отправилась футболка с длинным рукавом. Передо мной стоял по пояс обнаженный атлет, телу которого позавидует любой качок. Потрясающий рельеф мышц. Либо он не вылазит из спортивного зала с детства, причем, с раннего, либо природа решила создать идеального человека. Но выглядит это все, офанареть можно, насколько круто. Слева, там где сердце виднелась татуировка. Непонятные слова на непонятном языке. Не латынь, ее я, естественно, знаю. Не иероглифы и не английский.

Ник опустил руку в карман, а через мгновение в протянутой мне ладони лежал пистолет. Класс. Все это время он ещё и огнестрельное оружие носил при себе. Я – воистину молодец. Отличного спутника себе разыскала.

– Бери. Стреляй.

– Куда? – Вытаращилась на него совершенно искренне.

– В меня, конечно. Давай, нажми на курок.

– Да непременно! Я, в отличие от тебя, с головой дружу.

– Стреляй, говорю. – Он сделал шаг ко мне, я, естественно, от него. Странный тип с оружием в руках мало располагает к близости.

Маньяк или не маньяк, но вот так запросто в живого человека палить из ствола не приучены. И зачем он изображал эти гипнотические фокусы, если у него при себе столь убедительный аргумент?

– Человек… – Николас протянул это слово с интонацией, которая звучала немного обидно. А как же утверждение классиков, будто оно звучит гордо? Меня в школе так учили.

И тут он просто ухватил оружие удобнее, а потом приставил к своему боку. Когда прозвучал выстрел, спугнувший птиц на деревьях, я от неожиданности вскрикнула.

– Ты что творишь, придурок?!

Кинулась к самоубийце, у которого из раны хлынула кровь. Ничего, я врач. Хирург, вообще-то. Справлюсь. Не знаю, чем и как, но подохнуть не дам. Однако, мой героический порыв скончался, не набрав нужного разгона. Кровь вдруг перестала литься, а рана начала затягиваться прямо на глазах. Когда я подбежала, на бледной коже не было и следа. Вообще. Даже царапины.

– Это как? – Подняла растерянный взгляд.

Он смотрел спокойно, все так же равнодушно.

– Регенерация. – Ответил, будто разговор идёт о чем-то простом, обыденном.

– Какая, на хрен, регенерация? Ты только что долбанул себе в бок из огнестрельного! Я видела. Где она?

– Кто? Пуля? Вывалилась сзади.

Обошла его, посмотрела. На холодной, промерзающей земле и в самом деле лежал опасный для жизни любого человека, испачканный кровью металлический предмет, который я ни с чем перепутать не могла. Хоть плачь, честное слово. Так не бывает. Не может быть.

– Кто ты такой?

– Уже говорил. Вампир.

Он совершенно без суеты принялся поднимать одежду и натягивать ее на себя.

Я стояла рядом, дура дурой. Может, с пистолетом тоже фокус?

– Дай.

Николас пожал плечами, но оружие вытащил из кармана, куда снова его спрятал, а потом протянул мне. Посмотрела, потрогал, повертела, понюхала, только что не лизнула. Запах выстрела. Это несомненно. Из него минуту назад, на самом деле, стреляли.

– Все? Мы можем двигаться дальше?

Но меня переклинило. Я прямо загорелась желанием доказать, что все происходящее – махинация. Понятия не имею, как он это делает. Представить не могу. Однако верить в мистических существ отказываюсь. Я – современный адекватный человек, в конце концов.

– Хорошо. Вампир, значит. Покатай меня.

Он замер с задраной рукой и одним рукавом, натянутым на конечность.

– В смысле?

– Ну, покатай. – В голове упорно крутилась сцена из популярного фильма прошлых лет, где влюбленный вампир на своем горбу таскал по лесу тщедушную героиню.

– На чем? – Он многозначительно ухмыльнулся.

– Сейчас покажу. – Я не стала заострять внимания на пошленькой шуточке. Обошла его, потом запрыгнула на спину, обхватив шею руками, а талию ногами.

– Всё-таки, какие же вы тут странные… – Задумчиво сказал Николас, а потом сорвался с места.

Ну, что сказать. Десять кругов по поляне мы сделали меньше, чем за одну минуту. Я просто будто оказалась на карусели, несущейся со скоростью реактивного самолёта. Когда он остановился, мои руки пришлось разжимать, да и ноги тоже. С перепугу так их сцепила, что конечности заклинило.

– Все? Или будут ещё пожелания?

Стоит, усмехается, а у меня каждая поджилка трясется. Реальность немножко поплыла и я красиво опустилась на землю. Прямо, как в кино. Правда, сознание в этот раз осталось при мне. Просто слабость накатила так сильно, что стоять я категорически не могла.

– Ну, в принципе, неплохо. В некоторых местах после фразы «я – вампир» случается паника и ужас. Приходится гоняться потом за добычей. Вот так, как тебя, мне ещё никого не приходилось убеждать. Хотя, если бы мог продемонстрировать более наглядно, – Николас рыкнул, показывая клыки, мелькнувшие из-под приподнявшейся верхней губы, – Давно бы поверила. Трогать нельзя по приказу совета. Жаль.

Он наклонился, взял меня на руки и понес к машине. Я была в таком шоке, что не могла реагировать. В голове – пустота, в душе – смятение. Мой разум, взрощенный отцом, российской армией и отечественной медициной, пребывал в шоке.

Ник открыл дверь, весьма грубо свалил свою ношу на сиденье, мог бы отнестись, кстати, с большей заботой, если что, а потом обошел тачку и уселся в водительское кресло.

Когда он завел мотор, тронулся с месте, выворачивая обратно на дорогу, я продолжала молчать. Но любопытство все же взяло верх над стрессом.

– Вы живёте среди нас?

– Упаси боже! Так обычно говорят люди? Не дай бог! Типун тебе на язык!

– Да все! Я поняла. Откуда, кстати набрался, если не местный.

– Интересно думаете. Много мыслей в голове. Много информации. Читать вас – одно удовольствие.

– Читать?! Ты способен слышать, что я думаю?!

Меня аж прострелило. Он что, знает, как симпатичен моему альтер-эго? Вот это позорище!

– Нет. Твои – нет. Ты подозрительно закрыта. Я пытался, но на тебе будто пелена. Слышу их очень, очень отдаленно, как шум. Похоже, кто-то позаботился из наших. И это слишком странно. На Землю ходу нет слишком давно. Живёте вы мало, вряд ли тебе несколько сотен лет. Кто это мог сделать, не представляю.