Попаданец встряхнул головой и криво улыбнулся.

– Ладно, поглядим. Жизнь – план покажет.

– Что произошло, Геронтий? Почему тебе понадобилась эта срочная встреча? Твои люди, вышли на след заговорщиков? – требовательно глядя в глаза начальнику секреты, спросил логофет дрома.

– Нет, такого нам пока, сделать не удалось, – с сожалением, покачал головой магистр. – Подозреваемых немало, но… Улик нет. И не понятно, кто за всем стоит. Самых потенциально опасных вельмож, которые представляют угрозу и могли выступить против Басилевса – мы превентивно, уже посадили в узилище. Но все равно, что-то явно назревает…

– Плохо дело! – откровенно сказал старый патрикий. – Василевс чувствует, что петля сжимается. А мы, даже не в состоянии выяснить – откуда, может быть нанесен удар. Но что-то готовиться – несомненно. И выступление произойдет, в ближайшее время – это также, совершенно понятно. Долго тянуть, враги не станут – иначе их заговор, неминуемо выйдет наружу и неизбежно провалится.

Сенатор, поднял утомленные глаза на Аколиту. Он уже несколько дней, спал урывками.

– Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что если погибнет Император, то и нас с тобой уничтожат? Структуры безопасности, конечно, останутся и сохранятся – новому автократору, они в любом случае будут необходимы. Но вот их руководителей, из людей бывшего кесаря – непременно ликвидируют.

Геронтий Тавр, утвердительно кивнул подбородком – он отлично сознавал, всю критичность сложившегося положения.

– Может Кесарю с сыном, стоит на некоторый срок, покинуть Новый Рим? И переждать опасный кризис, среди верных войск в провинции? А мы, тем временем, обнаружим и обезвредим мятежников, – предложил он.

– Подобное, не годиться, – небрежно отмел эту идею, логофет. – Василевс не согласиться. И будет прав. Уехать то можно, но вот вернуться – будет затруднительно. Если заговорщики захватят власть в столице, выдвинут относительно законного претендента на престол, которого благословит Патриарх – тогда их власть, почти наверняка признаю по всей стране. Ты ведь хорошо знаешь, сколь отчаянным является текущее положение дел! Да и армия, не слишком надежна. Оттуда, могут потом, запросто выдать или прикончить «свергнутого Императора».

Оба собеседника, хмуро замолчали, пребывая в самом скверном расположении духа.

– Так зачем тебе, было нужно сейчас увидится, Геронтий? Что случилось? – наконец нарушив воцарившуюся тишину, промолвил Флавий Итал.

– Русы, привели свою дружину в боевое состояние! Собрали всех воинов и встали отрядами в пригороде, – сдержанно ответил начальник секреты. – Возможно, они связаны с мятежниками и готовятся поддержать заговорщиков. А может быть – это реакция, на разоблачение нашего агента в их рядах.

– Провал твоего человека? Они его схватили? Как не вовремя! Теперь действительно, наши шансы удержаться – падают до самой низкой отметки, – встревоженно и раздраженно, блеснул глазами руководитель имперской безопасности.

Геронтий Тавр, мрачно пожал плечами.

– Парню дико не повезло. Неудачное стечение обстоятельств, сыграло свою фатальную роль. Он смог, очень успешно внедриться к русам. Завоевал их доверие. Ничем себя не выдал и не навлек, никаких подозрений. Однако посол мавров, неожиданно нанес визит к Алексию. И случайно опознал, как раз вернувшегося из похода нашего человека. Этот военачальник халифа Джадир, остался единственным из людей, кто видел Феодора среди приближенных узурпатора Фомы.

Магистр досадливо поморщился и угрюмо продолжил:

– Агенту удалось скрыться, от обозленных русов. Но как вы понимаете, теперь в любом случае, их лояльность, выглядит более чем сомнительной.

– Проклятье! – взвинченным тоном, громко выругался логофет. – Василевс, как раз сегодня, поручил нам любой ценой, добиться поддержки со стороны Алексия.

– На это уже нечего рассчитывать, – отрывисто бросил магистр. – Даже шансы на то, что русы сохранят нейтралитет – невелики. А направлять сейчас, против них войска – чрезвычайно опасно. Городской охлос, может взбунтоваться и невольно поддержать популярного чужеземца. Даже обе партии пракситов и венетов – весьма неприязненно настроены к Льву Армянину. И Патриарх – явно занял выжидательную позицию. Никифор не забыл – как Василевс долгое время, проводил иконоборческую политику и жаждал его сместить. А главное – если мы нынче, ввяжемся в противостояние с Алексием – то этим, неминуемо воспользуются заговорщики! И тогда – крах станет неизбежным!

Флавий Итал, ничего не успел ответить своему другу. Прерывая разговор, где-то в далеке, послышался какой-то непонятный шум. В двери помещения, внезапно условно постучали. А когда хозяин открыл тайную створку – в комнату, неожиданно ввалился запыхавшийся и израненный служитель. И хриплым голосом, задыхаясь тяжко произнес:

– Измена! Император убит!

– Кесаря прикончили, непосредственно во время торжественной церковной службы! Прямо в соборе святой Софии! На священный для всех христиан, праздник Рождества! – в удивлении покрутил головой Алексей. – Видимо Лев Армянин, своей непопулярной политикой и беспощадными репрессиями, довел элиту до края – раз они пошли на подобное святотатство. А огласив смертный приговор Михаилу Травлу, находившемуся в тюрьме – он вынудил заговорщиков, не останавливаясь ни перед чем, действовать незамедлительно и не деликатничать в средствах. Да уж… Вдове и сыновьям низложенного Василевса – тоже не позавидуешь. Похоже их ожидает, такая же печальная судьба, которая постигла их и в моем мире, - выслушав последние новости, грустно пожал плечами землянин.

Он обвел задумчивым взглядом своих сподвижников и сдержанно проговорил:

– Сильно не расслабляйтесь. Держать воинов в боевой готовности. Полагаю уже в ближайшие дни, представители новой власти выйдут на нас, обратившись к русам для переговоров. А пока… – он посмотрел на жену и по своему обыкновению, употребляя не совсем понятные присутствующим слова, жестко добавил:

– Давайте сюда эту Литану. Полагаю, она там уже дошла до нужной «кондиции». Ведь так, Тверд?

– Все сделали, как ты велел княже, – улыбнувшись своей жуткой кривой улыбкой, хриплым голосом ответил профессиональный дознаватель и мастер пыточных дел. – Попугали ее маленько, но покуда и пальцем нигде не трогали.

Стоящие вокруг мужчины, грубо рассмеялись этой немудренной шутке. Русы были крайне озлоблены, вероломством и коварством освобожденной из рабства парочки. И вина девчонки в их глазах, даже если та, оказалась лишь слепым орудием в руках вражеского соглядатая – от этого не становилась меньше. В эти суровые времена – близкие люди, несли всю полноту ответственности друг за друга.

Однако, приведенная в горницу девушка, несмотря на свой заплаканный вид и определенную растерянность во взоре, не производила впечатления надломленного или запуганного человека.

Украинец, увидев это, невнятно хмыкнул и опустив на нее тяжелый взгляд, спокойно произнес:

– Твой «жених» – был ромейским подсылом. Подлостью и обманом, проникший к нам. С ним все ясно. Если попадется русам – умрет страшной смертью. Нам осталось только выяснить, знала ли ты – кто твой суженный? И насколько была осведомлена и помогала в его деятельности?

Литана возмущенно вскинулась и с болью в голосе, с неподдельной страстью воскликнула:

– Я не верю! Божедар не мог совершить, такое мерзкое предательство! Он не враг! Он любит меня! Я чувствую это! Его оболгали!

Но столь яркое проявление преданности к любимому, горячий порыв и полные надежды слова прелестной девушки – не вызвали никакого сочувствия и поддержки среди окружающих. Вокруг послышались, лишь раздраженные смешки.

– Влюбленная дура – она совсем ослепла, – ворчливо буркнул Гостомысл. – Плохо ее, жрицы Мокоши учили.

– Мозгов у глупой курицы, явно немного, – соглашаясь с товарищем, сказал Святобор. – Недаром ромею, удалось так легко окрутить эту овцу.