Он осторожно ступил на лед, вспоминая инструкции и прикидывая, что будет делать, если вдруг провалится. В Норвегии и Арктике Йегер много раз проходил тренировки, призванные подготовить бойца к подобным неожиданностям. С помощью бензопил они специально делали на льду проруби, чтобы научиться выживать в таких ситуациях.

Упражнение заключалось в том, что человек проваливался под лед вместе с лыжами и всей экипировкой, а затем, сняв лыжи и сбросив рюкзак, выкарабкивался обратно — еще до того, как холодная вода ослабит его и затянет под лед. Суть техники в том, чтобы воткнуть лыжные палки в лед у края проруби и выбраться с их помощью.

Сразу после этого, как ни странно, следовало найти свежий снег и покататься в нем, чтобы он впитал в себя лишнюю воду. Затем нужно было развести костер, чтобы согреться и просохнуть. Без огня можно замерзнуть практически мгновенно.

К счастью, эти знания во время перехода через озеро Йегеру не пригодились. Жутковатые стоны, периодически раздававшиеся под ногами, несколько раздражали, но лед был крепким.

Обратный путь оказался легче, ведь теперь Йегер мог идти по лыжным следам своих недавних преследователей. Один раз он остановился, чтобы прочесть входящее сообщение от Повесы. В сообщении говорилось, что с выжившим бойцом Каммлера разобрались.

Йегер улыбнулся. На Повесу всегда можно положиться.

Йегер надеялся, что теперь, когда все люди, отправленные на поиски его команды, мертвы, Каммлеру никто не сможет сообщить о провале. Да и отправленное Йегером ложное сообщение об успехе должно было дать им еще немного времени. Должно было.

Он задержался у тел застреленных им наемников, чтобы взять еды для остальных. Набив пайками рюкзак, Йегер посчитал, что теперь провизии хватит с лихвой.

Однако с человеком вроде Каммлера ни в чем нельзя быть уверенным до тех пор, пока своими глазами не увидишь его труп.

66

Профессор Пак Вон Канджон зашел на склад, где хранился оружейный уран.

Он оглядел деревянный ящик, стоявший на голом бетонном полу. Это была свежая поставка из Молдовы, вконец обнищавшей бывшей советской республики; во всяком случае, так ему рассказывали. По крайней мере, уран с бывших советских складов должен быть практически стопроцентной чистоты.

Одна только мысль о работе со столь мощным источником энергии вызывала у профессора восторг. Он дал знак своим помощникам — таким же, как и он, северокорейцам, находившимся здесь по поддельным документам в полной власти у Каммлера — вскрыть ящик.

Не говоря ни слова, те быстро выполнили распоряжение.

Достав уран из ящика, профессор приказал снять свинцовую защиту. Это было довольно простой задачей: металлические пластины покрывали урановый куб с шести сторон, соединяясь болтами.

Когда дело было сделано, профессор вытащил счетчик Гейгера. Он приблизился к груде невероятно тяжелого и немыслимо дорогого серебристо-серого металла и поводил над ним устройством.

Счетчик ничего не фиксировал.

Однако это мало что значило. Вопреки распространенному мнению, высокообогащенный уран может вообще не проявлять никаких признаков радиоактивности вплоть до момента деления. Профессор не понимал, ради чего вся эта кутерьма со свинцовыми щитами. Уровень радиации не превышал нескольких кюри, и смертельной опасности она не представляла. В Северной Корее к таким вещам относились гораздо проще.

Он окинул взглядом урановые слитки. Они были стянуты прочными пластиковыми ремнями, прочно удерживавшими их внутри свинцового саркофага. Однако что-то во внешнем виде этого куба металлических слитков показалось профессору немного странным.

Партия должна была включать в себя сто килограммов высокообогащенного урана — достаточно, чтобы изготовить два СЯУ, способных уничтожить электростанцию, плюс еще несколько дополнительных слитков. Однако глаз у профессора был наметан, и у него сложилось впечатление, что перед ним лежит не сто килограммов урана, а вдвое больше.

Недавно он читал статью, в которой утверждалось, что в постсоветских странах остались сотни тонн неучтенного оружейного урана. Возможно, им просто повезло. Может, молдаване что-то напутали. Но не могут же они быть такими дураками, чтобы неправильно рассчитать вес?

Как бы там ни было, профессору представилась возможность завоевать расположение Каммлера. Если удастся подтвердить, что партия оказалась вдвое больше той, за которую они заплатили, он сможет оправдаться в глазах босса. Может быть, даже получит какой-нибудь бонус.

Он приказал помощникам поднять урановый куб и положить его на стоящий неподалеку верстак. Прежде чем что-то говорить, он должен убедиться во всем на сто процентов. Профессор не мог себе позволить еще раз опростоволоситься.

Следующая ошибка может стоить ему жизни.

Сев на придвинутый к верстаку стул, он осмотрел блок. При перевозке один из слитков немного сместился. Образовавшаяся в результате квадратная дыра оказалась достаточно большой, чтобы профессор сумел просунуть в нее один из своих толстых пальцев. Металл был холодным на ощупь — холодным и невероятно твердым. Профессор почти физически почувствовал скрывавшуюся в нем мощь.

Канджон вытащил карманный фонарик и посветил им в дыру, пытаясь разглядеть, что находится внутри. Он ожидал увидеть сплошной высокообогащенный уран, который подтвердил бы его догадку, что им прислали больше сырья, чем было оговорено.

Внезапно профессор Пак Вон Канджон замер, пристально уставившись в дыру.

Луч фонаря упал на что-то желто-коричневое, лежащее внутри куба. Оно показалось ему похожим на кусок… пластилина. Но что куску пластилина делать внутри куба из слитков оружейного урана?

Через несколько мгновений луч выхватил из темноты провод, и у профессора кровь застыла в жилах. Он уронил фонарь и попятился от стола. Господи спаси, неужели это?..

С трудом обретя дар речи, он приказал всем убираться и нетвердой походкой вышел из помещения. Пока профессор с пепельным лицом спешил по коридору, его помощники захлопнули тяжелую стальную дверь хранилища, закрыли ее на все замки и задвинули засовы.

Меньше всего на свете профессору хотелось приносить Каммлеру дурные вести, а новость, которую он сейчас собирался сообщить, была худшей из возможных. Но он опасался, что если не поднять тревогу, то ему в любом случае крышка.

Остановившись у письменного стола, он набрал номер босса. В трубке послышался раздраженный голос.

— Мистер Крафт, я только что проинспектировал новую поставку, — заикаясь, произнес профессор Канджон. — Боюсь, что с ней кое-что не в порядке. Видите ли, кто-то заложил внутрь урана нечто, напоминающее взрывное устройство.

На другом конце линии разразились потоком площадной брани.

Профессор заметно съежился.

— Да, мистер Крафт. Разумеется, приходите и взгляните. Как можно скорее.

Трясущимися руками он положил трубку.

Боже ж ты мой, как такое вообще могло случиться?

67

Приближаясь к НП, Йегер нажал на кнопку своей рации фирмы «Селекс»^[68] и заговорил в микрофон. Радиус действия составлял три мили, так что Йегер однозначно был в зоне покрытия.

— Йегер. Приближаюсь к НП с тыла.

— Понял, — подтвердил Алонсо.

Американский оперативник не отрывал глаз от бежавшего на лыжах Йегера и, едва тот приблизился, мрачно указал большим пальцем через плечо.

— Нарова на позиции вместе с Повесой. Произошли… определенные события. Лучше тебе самому все увидеть.

Йегер снял лыжи.

— Какие события?

— Приятель, тебе лучше самому с ними поговорить. А мне — пойти с тобой.

Йегер и Алонсо вместе пробрались через кусты, прихватив с собой несколько позаимствованных Йегером пайков, и скользнули в темноту наблюдательного пункта. Внутри четверым было чрезвычайно тесно; вдобавок там царила отвратительная вонь — результат нескольких дней постоянного пребывания немытых людей, которым приходилось мочиться и испражняться прямо на посту.