Так иногда вихрь налетает на тихое захолустье, срывает старые крыши, валит подгнившие заборы, разметывает скопившийся мусор, дождем омывает землю, и жители, разбуженные от привычной, устоявшейся, полусонной жизни, берутся за топоры и пилы. Начинают строить новое.

* * *

Контрольная сборка вырастала в большую проблему. Длина сборки — тридцать три, высота — двенадцать, ширина — восемь метров. Если отдать под такую сборку один из цехов, то это привело бы к потере производства, и после долгих размышлений и совещаний руководство приняло решение — проводить контрольную сборку на открытой эстакаде с мостовыми кранами, что шла вдоль торца завода. Такая эстакада есть у каждого завода металлоконструкций, и туда вывозится для временного хранения неотгруженная по разным причинам продукция. То ли заказчик перестал платить, и нужно прекратить отгрузку, пока не появятся деньги, то ли по каким-то причинам консервируется стройка. Бывают случаи, когда конструкции вдруг оказываются лишними. Вроде бы строительство — точная наука, проверяется по таблицам и схемам. Но почему-то, по какой-то черной магии, остаются и годами лежат, покрываясь пылью, конструкции, на которые затрачены металл и труд рабочих. И выбросить жалко, и место занимают. Таким складом ненужных вещей была заводская эстакада, и теперь в спешном порядке конструкции отгружали в металлолом или сваливали в груды на другом конце эстакады. Полы под эстакадой выравнивали, заливали бетоном, и уже в начале ноября всё было готово для контрольной сборки.

У Сергея сложился распорядок работы. Он приезжал на завод к половине восьмого утра, когда кончалась третья смена, принимал от геодезиста ночной смены все проведенные им замеры или перемерял вместе с ним то, что вызывало сомнения — информация к размышлению и к головной ломке. Ровно в восемь начиналась новая смена и новый, круто закрученный день. Сборка конструкций стадиона велась на плитах в трех цехах, и нужно было везде поспеть. Сергею повезло с ребятами геодезистами, особенно с Андреем Сахаровым. Любознательный и инициативный, Андрей быстро освоился с новыми методами работы, свободно читал чертежи, ладил с бригадирами и работал по измерениям самостоятельно, лишь в сложных случаях звонил Сергею. Самой головоломной для Сергея была приемка конструкций после окончания сборки. Всё вроде бы сделано правильно, прочерчены и пробиты оси, накернены контрольные точки, а при промере это самая контрольная точка ушла вправо на пять миллиметров и от оси — на три миллиметра.

— Андрей, а ты не ошибся?

— Нет, Сергей Валерьевич, я себя дважды перепроверил.

— Давай еще раз проверимся, с новой установки.

После новой проверки оказывается, что точка ушла вправо на четыре, а от оси — тоже на четыре миллиметра. Погрешности измерений, черт подери, и нужно ломать голову, как поправить ситуацию.

— Алексей, чего расселся, давай за работу. Сбивай вот этот патрубок и сдвигай его влево на четыре и вперед, на меня — на три миллиметра. — Сергей Валерьевич, он же на месте стоит, на оси!

— Молодец, только слушай, что говорят тебе старшие. Двигай патрубок, только четко прочерти перемещения.

Злосчастный патрубок передвинут, снова Андрей приник к окуляру тахеометра. На этот раз отклонения меньше — соответственно два и один миллиметра.

— А ну, Алексей, врежь ему кувалдой вот в это место, только от души, я отвечаю. Да нет, не Андрею, а патрубку!

И контрольная точка попадала точно в предназначенное ей место.

Но бывали и сложные случаи, когда кругом шла голова, и в переплетении сопряжений не было понятно, что и куда двигать. Тогда Сергей шел в конструкторский отдел, и они вместе с ведущим конструктором в электронной версии крутили-вертели злосчастные детали, пока не находили решение.

— Итак, левый край детали номер пятнадцать передвинуть по оси Y на четыре миллиметра, а правый край детали семнадцать по оси X — на пять…

Сергей для памяти чертил на листке бумаги схему перемещений и бежал в цех. И всё получалось, конечно, не без помощи кувалды и такой-то матери.

А Вы, читатель, думаете, что в грохоте цеха человек, вооруженный кувалдой, изъясняется только парламентскими выражениями?

После сборки конструкции попадали в ведомство Кузьмина, и Сергей был спокоен: Николай проследит, чтобы все швы были заварены без дефектов, по установленной строгой технологии, с минимальными усадками от сварки.

После сварки на конструкцию накидывалась команда дефектоскопистов. Ультразвуком тщательно, слой за слоем, проверялись сварочные швы, выискивались малейшие дефекты, и Кузьмин воевал со своими закадычными врагами за каждый обнаруженный дефект.

— Да, Федя, есть шлаковое включение, но ведь оно всего полтора миллиметра, меньше допустимого! Загляни в таблицу допусков!

Евдокимов никому не верил на этом заводе, и потому настоял, чтобы здесь постоянно находился главный специалист технической инспекции из Казани, самоуверенный, но не очень квалифицированный, и Николаю Кузьмину приходилось постоянно вести с ним бои.

А еще Александр Степанович потребовал, чтобы все швы, все поверхности, все неровности были зачищены шлифмашинками — совершенно излишнее, трудоемкое занятие, ведь все конструкции на финише перед покраской проходили обработку дробью до блеска. Но с высоким начальством не спорят, и теперь вой пневматических машинок и снопы искр наполняли цеха. Зато Александр Степанович, проходя по цехам, мог остановиться и ткнуть начальственным пальцем: «А здесь почему не зачищено?»

Как бы аккуратно ни работали сварщики Кузьмина, усадки от сварки были неминуемы. И снова конструкция ставилась на плиту, и снова промеры. После сварки ушли контрольные точки, и Сергей мелом намечал места для нагрева. Два газорезчика с горелками нагревали толстый металл, два часа на остывание — и снова промеры. Иногда эту операцию нужно было проводить два-три раза, пока всё не становилось на место.

Рабочий день у Сергея заканчивался около семи вечера, когда разобраны все вопросы со второй сменой, написано задание для третьей смены, и можно подняться в пустой рабочий кабинет, расправить уставшие от беготни ноги, посидеть в тишине, собираясь с мыслями… ну всё, нужно ехать домой.

И так пять месяцев непрерывной работы, без выходных и дней отдыха, только по воскресеньям работа шла без особого напряга, и Сергей укладывался в четыре-пять часов. Он втянулся в этот режим, не роптал и не жаловался.

Просто так было нужно.

Уже исправлены и отгружены опорные элементы, те, что были с позором возвращены на завод. Большая стройка ждала конструкций из Белгорода.

* * *

Контрольная сборка — это строгий экзамен. Сотни деталей, каждая из них имеет отклонения, небольшие, в пределах двух миллиметров, но когда их, этих деталей, сотни, когда должны быть затянуты все болты, стянуты все зазоры, это всё становится непредсказуемой головоломкой. Правда, есть компенсационные элементы, но во что выльется вся сборка? Еще одна головная боль для Сергея. Для проведения сборки была привлечена бригада монтажников — отчаянных парней, способных работать в любую погоду, не боящихся ни высоты, ни чёрта лысого, презирающих всякие бумаги, включая чертежи и монтажные схемы. Теперь Сергею приходилось половину времени уделять сборке, терпеливо объяснять, что с чем стыковать, давать заявки в цех на подачу нужных деталей и болтов. А Андрей Сахаров переселился на улицу: проверял, корректировал сборку.

— Так, Михаил, — командовал он, — домкратиком подними на четыре миллиметра правый конец вот этой хреновины … Стоп! Дал два миллиметра лишку!

Сергей радовался: теперь он не один, у него уже есть команда. Сложная система взаимодействий, которую он выстраивал полгода, заработала, и от него теперь требовались лишь общий контроль и принятие решений.

Контрольная сборка продвигалась медленно, но верно, всё сошлось, поставлены компенсационные вставки, выставлены зазоры, затянуты болты. Осталось сделать общие, внешние замеры сборки. И тут выкатился арбуз: общая длина тридцатитрехметровой сборки оказалась меньше номинала на двенадцать миллиметров.