Кроме того, остаются и очень неприятные вопросы, ответы на которые общество должно знать. Не получается ли, что с уборкой в шкаф третьего терминала "Чегет" пропорционально ослабли устойчивость и функциональность системы управления российскими стратегическими ядерными силами? Ведь, в конце концов, не зря при разработке этой системы терминалов было создано три?

Кроме того, любопытно узнать, кто же контролирует третий терминал, когда начальник Генерального штаба покидает страну и отправляется в зарубежную командировку? Он возит его с собой? Или вынужден предавать его ещё кому-либо? И не слишком ли в этом случае много приключений у российского "ядерного чемоданчика"? И это только часть "неудобных" вопросов…

Продолжение. Начало — в NN 12-16

IX СЪЕЗД "ЕДИНОЙ РОССИИ"… Я слушаю выступающих. Вглядываюсь в лица слушающих. Говорятся хорошие слова о любви к России, о борьбе за ее перспективы в XXI столетии. Может быть, словам этим и не достает глубины и подлинности. Но, по крайней мере, в них нет яростного презрения и ненависти к своей стране как исторической личности.

И не надо говорить, что было бы странно, если бы политическая элита была пропитана подобной ненавидящей страстью. Она была ею пропитана. И я еще помню совершенно другие слова, изливаемые на общество победившей демократической властью.

Почему я не должен радоваться тому, что те слова ушли в прошлое? Почему я должен с особой придирчивостью вслушиваться в интонации говорящих? Почему именно в данном случае нужны особо взыскательные тесты, проверяющие соответствие слов и дел? Ну, нет в словах предельной искренности, и что? Предельной неискренности в них тоже нет. И все мы понимаем, что слова — искренние они или нет — это уже полдела. Что, будучи произнесенными, они что-то за собой приносят в реальность. Хотя бы в виде предпосылок для изменений общественного мнения, сформированного предыдущим "псевдовластвующим субстратом".

Пусть хотя бы с обществом поговорят какое-то время не на языке ненависти. Пусть хотя бы ненамного расширится коридор допустимых тем, оценок, подходов. Даже это отнюдь не мало.

И почему я должен бояться того, что "Единая Россия" станет новой КПСС? Пусть этого боятся те, кто ненавидел КПСС, Советский Союз и все, что с ним было связано (советский проект, коммунистический проект и так далее). А я считал и считаю, что та — советская — реальность, которая несла на себе отпечатки этой идеальности, была совместима с жизнью, а нынешняя реальность — нет.

Нынешняя реальность при этом намного комфортнее, вольготнее, прошу прощения, свободнее. В ней нет многих идиотизмов прошлого, которые я болезненно переживал. Но нет в ней и другого! Причем не только того, что предполагал великий Проект (этого-то уже давно не было), но и того, что предполагает любая живая и здоровая социальная жизнь.

Нет морального чувства (на уровне элементарных разграничений — воровать плохо, жить честно хорошо). Нет уважения к труду. Нет (по крайней мере, в высших стратах — об этом просто анализы говорят) основополагающих социальных инстинктов, таких, как сострадание и солидарность. Нет, наконец, внятных приоритетов, имеющих, в конце концов, и материальное выражение. Профессор, доктор наук в СССР жил вдвое (а то и втрое) лучше среднего гражданина страны. Это означало, что страна нуждается в знании, научно-техническом и ином развитии.

Сейчас этого нет. Никто не замечает, что этого нет. Что угодно обсуждают, кроме несомненности отсутствия здоровой социальной иерархичности. Мои учителя по Московскому геологоразведочному институту — профессора и заведующие кафедрами — получают уж никак не больше 500 долларов в месяц. Это я знаю точно. Между тем, речь идет о геофизиках, которые должны вести разведку новых нефтяных, газовых, рудных месторождений. Не нанотехнологиями заниматься, а этот самый "хлеб насущный" обеспечивать всем, включая энергетических олигархов.

Как и в любом другом сегодняшнем институционализированном сообществе, рассматриваемый мною профессорский слой, конечно, имеет еще и очень узкую "успешную" верхушку. Но ведь ни у кого не вызывает сомнения, чем обеспечена ее экономическая успешность. Воровством, вот чем. И это не в счет.

А то, что не ворующая часть просто по факту профессии обречена на социальное прозябание… Как прикажете к этому относиться? Может быть, внутри этого прозябания есть какая-то относительная комфортность. Хотя какая комфортность при 500 долларах в месяц? Не до жиру — быть бы живу. Но, в любом случае, нет никаких шансов на социальное воспроизводство для входящих в жизнь молодых профессионалов (они ведь люди… цены на квартиры запредельны… как при таких ценах заводить семьи… и так далее).

Короче, если бы из воздуха вдруг соткалась новая КПСС и восстановила даже ту ущербную реальность, которая мне знакома до боли, я бы в чем-то возликовал. Я понимал бы, что лично мне будет жить хуже. Но я знал бы, что страна и народ будут как-то жить, и боролся бы за улучшение этой жизни. Сейчас страна и народ не живут. Они движутся в потоке регресса. Регресс этот в чем-то сдержан Путиным. Если бы он не был сдержан, страны бы уже просто не было. Но сдержать регресс не значит переломить его. А если он не переломлен, то он накапливается. А если он накапливается, то он рано или поздно изольется со всеми вытекающими последствиями.

Переломить регресс можно только на основе контррегрессивной мобилизации. Для контррегрессивной мобилизации нужен полноценный мегапроект ("Что делать?") и полноценный же мегасубъект ("Кто будет делать это "что"?").

КПСС была поздним и ущербным мегасубъектом под условный и уже достаточно выхолощенный советский мегапроект. Так, может быть, "Единая Россия" станет мегасубъектом (несовершенным, ущербным — тут особенно выбирать не приходится) для мегапроекта контррегрессивной мобилизации? Пусть она при этом воспроизведет любые гримасы советской номенклатуры, в том числе, и самые отвратительные. Пусть только переломит регресс.

Я ПОНИМАЮ, ЧТО ПОДОБНЫЕ НАДЕЖДЫ наивны. Что КПСС двигалась по инерции и лишь потому могла сочетать социальную неразрушительность с этими самыми номенклатурными гримасами. И что все равно в итоге гримасы так надоели, что все "загремело под фанфары".

Я понимаю, что нельзя восстановить мегасубъект в инерционной фазе, скопировав брежневизм. Что брежневизм — порождение остывающей мегапроектной воли. Что для того, чтобы воля могла остывать, она должна иметь высокую начальную температуру. Нечто формируется только при высокой температуре, а потом как-то функционирует при более низкой лишь потому, что когда-то была высокая…

Я все это понимаю. Но надежды всегда в чем-то наивны. И я все равно всматриваюсь в слова и лица участников IX съезда "Единой России". Тем более, что в этом моя профессия. Иначе зачем я здесь?

Нет, это не новое издание КПСС… Не похоже. Это не неономенклатура. В чем-то это лучше. Свежее, по крайней мере. И в каком-то смысле живее. А в чем-то… Видите ли, в тех позднесоветских номенклатурных фигурантах (очень разных, между прочим, были и совсем приличные — интеллигентные и честные — люди) была не только властная сановитость, но и другое. Стертые, искаженные черты какой-то проектности.

И даже сама эта властная сановитость не была простой барственностью. То есть и барственность, конечно, тоже была — в том числе и вполне отталкивающая. Но оторвать барственность от усталой и истощенной проектной самости не удавалось почти никому из тогдашних политических бонз. Может быть, лишь немногим, совсем ушедшим во внутренне ненавидящее подполье и сочетавшим его с официальным пребыванием в Системе. Они-то потом Систему и грохнули.

То, во что я всматриваюсь двадцать лет спустя, не создано ничьей проектной волей. Оно создано конвульсией остаточной российской державности, которая и породила Путина. Летело все в тартарары под фанфары. И не без некоего ликвидационного шика… Но почти в каждом из тех, кто летел в это самое "тартарары", оставалась какая-то затаенная рефлекторная государственность. Иногда самая странная, причудливая. И что-то через нее стало склеиваться.