От всей души поздравляю тебя, Леня, с твоим юбилеем. Здоровья, здоровья и ещё раз здоровья. А всё остальное у тебя есть: и талант, и любящая жена Лариса, и дети с внуками. Будем жить и выживать достойно, не покоряясь ни судьбе, ни эпохе, ни политическим зигзагам.

Твой друг Владимир Бондаренко

Отчего-то все были уверены, что в Индии жара, и вернусь я оттуда загорелым.

"С какой стати там будет жара в январе?" — спрашивал я недоверчиво.

"Ты что, это же Индия!" — отвечали мне.

"Ну и что, — думал я, — Индия это Индия, а январь это январь. Одно другого не отменяет".

И всё-таки взял с собой куртку на чёрном меху и зимние ботинки.

В Москве в эти дни было то ли плюс один, то ли минус один, и в этой куртке мне было жарко.

В Дели наш самолёт приземлился ночью, мы были в компании с Эдуардом Успенским — тот самый, живой классик, что создал Чебурашку, Жаб Жабыча и населил отличной компанией деревню Простоквашино.

Успенский был с женой и с забинтованной рукой (упал в Финляндии, там скользко), а я, значит, в куртке.

"Ну, — думаю, — сейчас выйду в палящий ночной зной и буду как дурак смотреться, индийцев веселить".

Но никакого палящего зноя не было. Холода, впрочем, тоже не было. Индийцы ходили в свитерах, некоторые в пиджаках, иные в особых национальных одеждах, названия которых я забыл, а точнее, и не знал никогда.

В 5 утра мы добрались до гостиницы, в фойе нас встретили организаторы, которые радостно сообщили мне, что через час я выезжаю в Тадж Махал, потому что потом у меня уже не будет времени на такие дальние поездки — программа писательской конференции, в которой все мы участвовали, оказалась крайне плотной.

Ну что ж, приехать в Индию и не посмотреть Тадж Махал было бы стыдно — всё-таки чудо света, символ страны… Потом высплюсь, решил я.

Терять лишний час мне вовсе не хотелось, в 5.05 я лёг спать, в 5.55 проснулся при первом писке будильника, и в 6 загрузился автобус, где уже дремал автор "…дозоров" Сергей Лукьяненко и компактно сложился на двух креслах поэт Максим Амелин.

Куртку, я к счастью, захватил с собой — потому что уже через пятнадцать минут пути всем существом своим ощутил дикий, влажный, пронизывающий до костного мозга холод.

К тому же, хотя бы немного подремать не было никакой возможности. Знаете, как ездят в Индии авто-, так сказать, любители? Наверное, вы этого не знаете, и я тоже не знал. Если бы я жил в этой стране, я бы ни за что ни сел за руль. Я бы очень боялся там ездить.

Попробуем описать… По весьма узкой трассе, не ведая страха, в достаточно вольной последовательности, ежесекундно подрезая друг друга, мчатся джипы, рикши, мотоциклы, велосипеды, автобусы и чудовищные тарантайки, которые там называются такси. Помню, лет тридцать назад подобную черепаху соорудил соседний мужик в нашей рязанской деревне — эдакий плот с мотором, где скорости переключались с крякающим лязгом, а жестяная крыша дрожала как при грозе. В Индии широко распространена именно эта модель, я её узнал! Зря сосед не запатентовал своё открытие.

Знаков на трассе очень мало, и любые перемещения по дороге обозначаются сигналом. Если я сейчас закрываю глаза, чтобы вспомнить Индию, я сразу слышу это бесконечное, постоянное, неустанное "Би-би! Би! Би-би-би!"

Ещё более поразили меня виды из окна автобуса. До сих пор я был уверен, что знаю, как выглядит нищета. Всё-таки у меня пункт стеклопосуды во дворе; да и в своих захудалых деревнях, где провёл детство, я бываю ежегодно и подолгу. Но это всё с Индией оказалось несравнимо.

За шесть часов по дороге к Тадж Махалу я увидел несколько миллионов нищих.

И ещё столько же, когда ехал обратно.

Знаете, сравнить это можно лишь с американскими фильмами о жизни на земле после ядерной войны. Помните, как там люди в лохмотьях бродят среди развалин и стихийно выстроенных конур, разжигают костры и жарят весело попискивающих крыс. Вот именно это я и увидел, только в реальности.

Разве что крыс не было, но то, что индийцы жарили на кострах, пахло чудовищно. Причём они считали своим долгом всё это нам предлагать. Мои спутники шарахались в брезгливом ужасе.

"Как же они живут здесь?" — думал я, разглядывая нелепые, кривые, чудовищные постройки, пред которыми наши сараи покажутся архитектурным совершенством.

Притом сами индийцы вовсе не выглядят несчастными — все они постоянно куда-то идут, что-то несут, просят милостыню, продают своих бесконечных деревянных слоников, норовят покатать туристов на верблюдах, которые пахнут так, словно четыре раза обошли вокруг света и ни разу не попали под дождь.

В пыли и грязи сидят там в большом количестве дети, с головами не больше кошачьей, все чуть ли не грудные, — но тоже вполне себе весёлые.

Зато женщин на улицах почти нет. То есть, из тех нескольких миллионов людей, что встретились нам, женщин было, в лучшем случае, дюжина. Не знаю, где они их держат.

Видимо, преисполненный последствиями социального шока, я не смог в полной мере оценить красоту Тадж Махала. Глупое сердце моё не дрогнуло — чудо света оказалось похожим на большую раковину. Я два раза обошёл вокруг него, заглянул вовнутрь, там, как часто бывает, стояла гробница, и это вконец меня огорчило. Странные люди, всё время норовят гроб поставить в хорошее место.

Так как спать в автобусе не давал сквозняк и неустанный то ли физический, то ли психологический уже озноб, на обратном пути нам пришлось напиться. Мы пили индийский ром, он был дешёвым и сладким.

В Индии вообще всё очень дёшево, особенно если долго торговаться. Туда вполне можно приехать, имея долларов пятьсот, и весело прожить там две, а то и три недели. Миллионы индийцев живут на доллар в день, и это их вполне устраивает.

"У вас тут бывают демонстрации?" — поинтересовался я как-то у таксиста, он катал меня по старому Дели, где людей всё время было столько, сколько у нас собиралось в иные времена на первомайские шествия.

Таксист подумал и сказал, что митинги иногда бывают. Но редко….

…Индия, выяснил я к финалу нашего там пребывания, безусловно, похожа на Россию. Те же пять процентов очень богатых, пятнадцать процентов среднего класса, и дальше одновременно и бодрая, и вялая нищета, хитрая на выдумки.

Индийцы до сих пор обожают Советский Союз, и когда члены нашей делегации ругали его на круглых столах, почтенные индийцы вставали и выходили из зала.

Мне кажется, они были правы.

Втайне индийцы догадываются, что они очень похожи на современную Россию. А им хочется быть похожими на СССР. Такой вот выбор.

Но не будем о политике. Не будем…

"Чего же с ними надо сделать такого, чтоб они вышли на улицу протестовать?" — подумал я. Ответа не знаю до сих пор.

Вернувшись в гостиницу, я по привычке нашёл местное МТВ, я всегда так делаю. Первые дни я не мог найти ни единого отличия одной индийской песни от другой. Потом это прошло, но одно сходство всё-таки осталось. В каждом индийском клипе в массовке снимается минимум человек шестьсот.

Я так понял, что когда в стране миллиард с лишним жителей, а работать особенно негде, всех надо хоть чем-то занять. Поэтому шестьсот — это даже не предел. Иногда в клипе танцуют сразу шесть тысяч человек, и смотрится это очень весело.

Индия вообще весёлая и добродушная страна. За первые три дня российской книжной ярмарки у нашей делегации украли восемь сумок с деньгами, паспортами и обратными билетами. Изъятие происходило в высшей степени изящно — никто ничего так и не заметил. Вещи пропадали, к примеру, во время разговора, лицом к лицу, в полупустом помещении двух почти уже классиков русской литературы: приставленная к ноге сумка одного из них исчезла легко и неприметно; классики, надо сказать, были первозданно трезвы.

Зато по Дели можно гулять и днём, и ночью: индийцы крайне доброжелательны даже в сложных жизненных ситуациях. Они, к примеру, очень ценят белых женщин. Во время прогулки по старому Дели одной нашей блондинки, получилось так, что к ней, невзирая на спутника, прислонились сразу несколько досужих индийцев — один боком, другой грудью, третий спиной. Все они изображали, что на улице очень тесно и поэтому приходится идти на сближение.