Недовольно скривившись, Витар взял в руки стакан, и медленно ведя пальцами по узорам, заговорил.

- Эта тропа всегда на одном и том же месте, только вот чтобы она проявилась, нужно кровью землю окропить.

- То есть вы приносите кровавые жертвы?! – хищно прищурился Олган, а Каланар сжал ладони в кулаки.

- Да какие жертвы! Трём крысам раз в месяц голову на тропке оторвём, всё лучше, чем людей попусту на гибель отправлять! Если бы не тропа, мы уже давно бы выродились в этих краях глухих! Не уж то богам жизни крыс важнее людей, запертых здесь?! – с вызовом ответил староста, глядя в глаза Каланара.

Бросивший взгляд на продолжающий гореть зелёным амулет, охранитель открыл было уже рот для ответа, когда друг в очередной раз его удивил.

- Вы не похожи на битых несчастьями крестьян, Витар. И уж тем более на бедных. Вы процветаете не благодаря помощи извне, тропа наружу вам нужна явно для другого. А вот то, что ты заговорил о богах – это хорошо. Они, судя по вашей церкви, уже давно от вас отвернулись. Не желаешь рассказать, что вы сделали такого, что даже терпеливая Риката отвернула от вас свой лик?

Голос Каланара наполнился такой силой и властью, что Олган невольно отодвинулся от друга, а староста мгновенно съёжился, втянул голову в плечи, и опустил глаза. Через минуту, под тяжелым взглядом он наконец нашел в себе силы и заговорил:

- Это ещё года три назад началось, когда священник наш начал на люд простой взъедаться… Мы, дескать, то веруем неправильно, то мало на церковь жертвуем, то богам мало молимся. А мы люди простые, не монахи! Не можем мы целыми днями поклоны отбивать, нам семьи да хозяйство поднимать надобно! А Армилак начал людей от церкви и от богов отлучать, а когда понял, что у него и паствы не осталось, проклял нас, и в церкви заперся. Мы туда уже два года не заходим, барьер он поставил… Только вот после того, как закрыл он церковь для нас, так у нас сразу урожай богатым стал, да скот перестал умирать…

Каланар продолжал сверлить старосту взглядом ещё несколько минут, после чего проронил:

- Темнишь ты, Древорез. Темнишь, не договариваешь, и запутать в своих речах обтекаемых пытаешься. Пусть амулет и показывает, что ты правду и около правду говоришь, но я-то чувствую фальшь твою. Расскажи, как было на самом деле!

- А вы, уважаемый жрец, сходите и сами спросите у священника. Он ведь до сих пор иногда из-за дверей закрытых нас проклинает. Вот у него и узнайте, правду ли я сказал, или солгал, если магическим штучкам друга вашего не верите. Вы, конечно, божий человек, но и вы должны законы уважать… Вы в чужом доме хозяина, который вас хлебом встретил, во лжи обвиняете. Этому ли ваш бог учит? – насупившись, прогудел староста, сцепивший побелевшие от напряжения пальцы.

Олган откровенно опешил от такой наглости, а вот Каланар, откинувшись назад, от души расхохотался. Отсмеявшись, он опустил руку на плечо друга, и поднялся.

- Ох… Оставляю тебя с этим потерявшим нюх наглецом - сам воспитывай подчинённых! Я пока схожу в церковь - проверю, что там на самом деле. Тебе часа хватит?

- Нет, Калан… Думаю, ставить на место эти мозги я буду подольше. В любом случае, встретимся уже на площади. Света тебе, друг.

- Света твоей душе, Олган! Будь осторожен.

Когда за Каланаром хлопнула входная дверь, на лицо Олгана наползло угрюмое выражение, и убрав во внутренний карман письменные принадлежности, он поднялся, и подошел к шкафчику, за стеклом которого блестел небольшой, в треть ладони металлический значок старосты княжества Риккатис.

- Забавно! Этот значок первый староста Звездопада получил от прадеда нашего князя. Князь Ортан направил разорившегося купца Озима следить за этими землями, собирать и отправлять ему налоги, разрешив оставлять себе двадцатую их часть. Письмо Озима до сих пор хранится в архиве княжеской библиотеки. И вот цитата из этого письма, Витар, - Олган открыл дверцу, и аккуратно взял значок с небольшой бархатной подушки. – «Принимая печать старосты, клянусь нести службу с честью, оберегая земли его от смуты и любого ворога, собирать налог с земель, вод и поданных его и добросовестно отправлять налог этот князю». Если ты забыл, Витар, я напомню: староста – это служащий князя. Ты занимаешь этот дом, пользуешься трудом и налогами поданных князя только за службу! В казначействе уже больше десяти лет ни одной записи о Звездопаде, а последняя вообще ссылается на письмо старосты Химира Древореза, в котором говорится, что пожар в болотах спалил деревни Зелёную Низину, Тёмный Ручей, и настолько повредил Звездопад, что налоги более собирать не с кого. И что же я вижу?

Неспешно повествуя, Олган незаметно повернул перстень на своем пальце камнем внутрь, и положил на него значок. К концу речи изображающий вставшего на дыбы грифона значок уже сиял, словно начищенная монетка, а подошедший к напряжённому старосте Олган схватил его за густые чёрные волосы, и резко оттянув голову назад, впечатал значок в сразу же зашипевшую кожу лба.

Заверещавший мужчина начал вырываться, однако сухопарый блондин держал его на удивление крепко. Комнату заполнил запах палёной кожи, и спокойно удерживая раскалённый значок голыми руками ещё несколько секунд, Олган рывком отодрал его от сочащейся сукровицей чудовищно обожжённой кожи. Взглянув в налитые болью и кровью глаза старосты, Олган в последний миг успел перехватить его руку с зажатым в ней шилом и ударом колена в голову повалил Витара на пол.

- Нападение на старшего охранителя и карта карается смертью, чернь. Я не знаю настоек каких грибов вы тут перепили, но, похоже, вы уже не считаете себя поданными нашего князя. Я даже не буду перечислять, какие законы вы нарушили и что ждёт тебя и всех причастных за эти преступления. Не удивлюсь, если и две другие деревни спокойно себе поживают и не знают горя. Но перед смертью ты мне расскажешь всё, что знаешь о княги… Что за хнар?!

Вскочивший на ноги Витар зло скалился, медленно отходя от Олгана, а чудовищный ожог на его лбу быстро затягивался, истекая зелёной сукровицей.

- Грёбаный павлин, вот обязательно тебе было лезть сюда?! Сдох бы себе на тропе, не пришлось бы мучиться! Но ничего, Луна всё обращает на пользу! Пойдёшь вместе со своим другом на удобрения!

Допятившись до портьеры, закрывающей угол комнаты, Витар быстрым движением выхватил из-за неё длинную шпагу, которая своим изяществом легко могла поспорить со шпагой охранителя. Зло фыркнув, Олган выхватил из кармана компактный магический разрядник и направив его на замершего старосту, спросил:

- Ты ведь не думаешь, пёс, что я буду сражаться с тобой как с равным?

- Думаю, что будешь, Олган. Ты слишком щепетильно относишься к вопросам своей чести. А я бросаю тебе вызов, как ложью занявшему своё место в совете княжества, через постель княгини, которую ты сейчас ищешь!

- Откуда ты, раб, вообще знаешь про эти сплетни?! – взревел блондин, вскинув разрядник на уровень глаз старосты.

- Я много что знаю, Олган Ва Коррис. И то, что твоя супруга выбрала тебя просто как удачную партию, а сама ещё несколько лет продолжала тайно переписываться со своим возлюбленным Виваром Ла Таррисом, и то, что никакого похищения не было.

Пока низкорослый мужчина говорил с Олганом, равнодушно глядя на жало разрядника, рана на его лбу полностью затянулась, и неспешно подойдя к столу он поднял стакан с водой, сделал несколько больших глотков, и демонстративно, по широкой дуге плеснул водой на сапоги старшего охранителя.

На лбу Олгана вздулись вены, и убрав разрядник, он вытянул шпагу из ножен. Несколькими взмахами оставив в воздухе медленно гаснущий росчерк, Олган вперился взглядом в налитые кровью глаза старосты и медленно проговорил.

- Ты хотел задеть мою честь, пёс? У тебя получилось. Я не буду тебя допрашивать. По крайней мере живой для этого ты мне больше не нужен. Иди на улицу. Я не хочу бегать за тобой по всему дому, когда ты потеряешь руки.

Витар рассмеялся, и положив шпагу на сгибы локтей, демонстративно обошел Олгана по кругу, направляясь к выходу. Выйдя следом, из комнаты в просторную прихожую, Олган с удивлением увидел стоящих у дверей женщину и девочку. Остановившийся возле них Витар обернулся к Олгану и произнёс.