Рядом вспыхнули три зелёных костра — перекинулись бывшие вампиры. Только Роган всё сидел, держа на ладони светляка, и зачарованно смотрел на то, чего ещё никто в этом Мире не видел. Драконы разглядывали себя, выворачивая гибкие шеи, взмахивали на пробу крыльями. Их тела будто собирали свет двух светляков и звёзд, и наливались этим сиянием, и светились уже сами, отдавая больше, чем было взято. Шелест, мерцание, блики, радуги… И голоса, азартно вопящие в голове:

— Ты врал, ты врал, скотина! Ты тоже девчонка!

— И получше тебя! Я хорошенькая!

— А ты больше, так не честно! Ри! Почему у меня хвост короче?

— Ой, да что ты? Ужас какой! Давай вытянем!

— А-я-яй! Ри, он мне хвост отрывает!

— Роган, давай, чего сидишь-то?

— Так, всем цыц! — заглушил всех Ри. — Роган, в чём дело? — к Рогану склонилась голова — точёна, изящная.

— Я-а-а… не знаю, — всхлипнул маг, и удивлением заметив, что по щекам текут слёзы.

— Закрой глаза и представь себя таким же, — маг послушно зажмурился, но представить себя прекрасным было выше его сил. Всю жизнь он был квадратным коротышкой, и только магия не давала ему окончательно упасть в собственных глазах. Он и в Руку из-за этого пошёл, и боевым магом стал отличным, и лучшим магом-целителем Госпиталя стал он потом, и толстым, одышливым и потливым стариком стал он за это время, с вживленной после двух попыток покончить с собой сломанной печатью контроля пульса в левом запястье. Да, за последние месяцы его внешность претерпела кардинальные изменения. Даже печать сняли — Дон сумел убедить начальство, что суицид изжит, и рецидива не предвидится. Но красивее он от этого не стал, даже хорошеньким назвать его никому бы в голову не пришло. И стать вот таким… да никогда ему это не удастся, смешному коротышке Рогану! Ни-ког-да!

— Постой-ка, ты не о том, — Донни, узнал его Роган по интонации. — Вот так попробуем: Роган, слышишь меня? Крылья, Роган! Полёт! У тебя есть крылья, дурень! Начхать на всё, слышишь? Почувствуй ИХ! И лети!

Да!!! Дон, дружище, как же ты прав! Пусть он будет самым мелким, уродливым и тёмным из всех драконов, но он полетит! Крылья! Да, есть! Он их чувствует! «Ах!» в четыре голоса вполне отвечало его ожиданиям. Что, настолько плохо? Он с опаской приоткрыл один глаз. Не хватало только самого себя испугаться…

Красным был он, красным, как кровь, как неистовый закат над пустыней, как спелая земляничина под солнцем! С рыжими всполохами, как те файерболы, что не раз кидал он в бандитов. И большим. Не больше Ри, но на зелёных Вэйта и Йэльфа смотрел сверху вниз.

— Ле Ферри… Ни фига не понимаю… — потерянно прошептал Ри. — Вы же все — из моих клеток! Из моих! Из клеток голубого дракона! Как это может быть? Вы все должны быть ле Скайн! Как?.. Зелёные, красные… Не понимаю!

— Ой, да что ты, — начал было Йэльф, но Дон перебил его, пропев: «Это просто магия!», и все засмеялись, правда, Роган — довольно истерично. Крылья! У него крылья! Он смотрел сквозь крыло на светляка — и крыло светилось, переливалось, взблескивало, будто обладало собственным светом! И не только крыло — всё тело его было, как живой огонь. Ему показалось, что он даже начал чувствовать это горение, этот свет внутри себя!

— Я… А можно, я взлечу? — замирая, спросил он Ри.

— Ну…в принципе можно, — в голове возник аналог пожатия плеч. — Только на макушку холма залезь, иначе не получится. Или хоть до середины надо подняться. И не пытайся взлетать высоко, память крови ещё не проснулась! Ты не сможешь контролировать расход силы! — озабоченно звучал Ри в голове бегущего вверх по склону Рогана. — Помни: чем выше взлетел, тем больнее падать! Планируй вниз… — но Роган уже летел!

Вот они, звёзды! Рукой подать! Вернее, крылом! И Луна встаёт, отсюда её уже видно! Ветер, ветер! И не нужно никаких порталов, можно вот так взмахнуть — и набрать любую высоту, любую! И не падать — парить! Весь Мир — мой! Весь — подо мной! А вот так — и звёзды под ногами! А вот так… что-то не получается… Какие они тяжёлые — крылья! Не поднять… И не удержать, чтобы спланировать, как на падолёте. Воздух… жёсткий, заламывает крылья, выворачивает… Больно, как больно! Обидно… Дышать… нечем дышать. Воздух жёсткий…

— Гоблин твою маму драл! Я ж говорил: не взлетай! — ударило, закрутило, потянуло, потащило… Его нёс Ри, держа лапами за пузо. Крылья, его прекрасные крылья, на которых он только что парил над Миром, бессильно свисали вниз, тяжёлые и бесполезные. — Перекидывайся, мне же не опуститься! Крылья сломаем, болван! Или подбери их, хотя бы! — шипел Ри у него в голове. Перекидываться? Опять стать коротышкой Роганом? Ни за что! Он попытался подтянуть крыло, перетруженные связки взвыли, и сам он взвыл, но только мысленно, в голос почему-то не получилось. Кто-то перехватил концы висящих крыльев, больно дёрнул вбок, Ри отпустил живот Рогана, тот опрокинулся — и мгновение спустя встал на лапы, а Дон, отпустив концы его крыльев, опять взмыл вверх. Опустились они с Ри одновременно, Дон сразу перекинулся, а Ри… Взбешенный Ри, шипя и хлопая крыльями, пошёл на Рогана. В облаке поднятого песка гигантской змеёй вилась по земле низко опущенная шея, угрожающе открытая пасть нацелилась на Рогановский живот. В голове связных слов слышно не было — сплошной рёв бешенства. Роган попятился — и сел на песок уже не драконом. Так щенок опрокидывается на спину, принимая позу подчинения перед взрослым псом. Только тогда перекинулся и Ри, и навис над Роганом, гневно рыча:

— Ты козлина долбанный! Я для этого старался? Чтобы ты покалечился в первом же полёте? Лётчик великий, срань лягушачья, лльяйг анц* хузинц*, айц*унг анц*!!!

— Ч-чего?.. — пробормотал Роган. Голова кружилась, руки тряслись. Да он весь трясся, как желе на блюдечке — и не от страха. От усталости. Кто бы мог подумать, что летать на собственных крыльях так тяжело? Так вот почему вампиры не любят летать в виде мышей!

— Ты, э-э-э, липкий, протухший до мягкости, думающий тухлыми мозгами, сконцентрированными в нижней передней части тела. Холодной и дохлой. И тоже тухлой, — любезно перевёл Дон. — Если короче — летун ты…ев.

— А-а. Ага, — кивнул Роган. — Спасибо. Очень… правильно.

— А то! Очень рады были быть вам полезными, йептыть, — преувеличенно светски раскланялся Дон. Он уже второй раз испытал страх, вчера — за Лису, сейчас — за Рогана. Не ленивую отстраненную досаду на чужую глупость, а именно страх, от которого внутри всё сжимается, и делаешь непонятно что, главное — хоть что-то и немедленно. Он давно забыл, что это такое — настоящий страх за чужую жизнь, а сейчас опять убедился, насколько это неприятно. Очень. Вампирам проще! Неудивительно, что от страха совершаются порой невероятные глупости. — Обращайтесь, всегда поможем! Консультируем сапогом в рожу! — Роган только вздохнул. Заслужил, он это понимал прекрасно. Как мальчишка… позорище…

Ри перевёл горящий лютым бешенством взгляд, с одного… на другого… прочувствованно плюнул и отошёл в темноту. Йэльф и Вэйт в обнимку рыдали от хохота, сидя на песке. Дон присел сзади, помял Рогану плечи, крепко растёр спину, засунув руку под рубашку. Стало немного лучше, дрожь понемногу прошла.

— Вот уж, действительно, падолётчик! Падать у тебя явно лучше получается, чем летать! Встать-то сможешь? — протянул Дон руку. Роган вцепился в неё — и встал-таки. И, скрепя сердце, пошёл на трясущихся ногах — извиняться и благодарить. А Ри, взглянув, наконец, Рогану в лицо, перестал слушать его покаянный лепет и подтащил поближе к светляку. И озабочено ухватил себя за кончик носа.

— Да-а… Боюсь, очки придётся доработать…

— А что такое? — с другого боку подсунулся Дон. И присвистнул. Обращение Рогана завершилось только сейчас, после полёта. Глаза его стали ярко-красными. Очень ярко. С узким чёрным вертикальным зрачком.

К холму собрались наведаться только через пару часов. Роган взглянул на себя в зеркало…

Его сначала отпаивали, потом откармливали, потом ели сами. Роган мясом заниматься не мог — руки тряслись, а Донни мяско слегка поджег и переперчил — не слегка, но съели и такое. Под вино сошло. Вэйт сидел притихший — переваривал новые впечатления, а Йэльф изображал даму-дракхию, напропалую кокетничал и манерничал. Получалось не очень-то дама, ехидная отвязная стерва у него получалась. Роган отчаянно краснел — в тон глаз, а Йэльф, по его собственному выражению, от этого испытывал совсем уж запредельное и извращённое удовольствие. Так и сказал — меня, говорит, с тебя, Красный, прям прёт и тащит! И не объяснил, противный, что имел в виду, как ни упрашивали, наверно — и сам не знал. Выпили-то уж изрядно, там уж не разобрать, кто кого откуда прёт и куда зачем тащит. Нет, в принципе, понятно, но — тс-с-с! Многозначительно поднятый палец. Руку водит, потому как владелец пальца пьян вдрызг — но это мелочи. Вырубились дружным хором. Кто где сидел, тот там и заснул. Ри проснулся первым, оглядел пьяный бардак, вздохнул, и пошёл с кастрюлею на озеро за водой. «Источник», конечно, вещь полезная, но для применения воды-то набрать надо? Хоть раз за двое суток? Вода — не предмет, «из воздуха» не достанешь, а кастрюлю посылать — задолбаешься, проще уж сходить. Ох, чует сердце: будет у него не клан, а табор! Уже сейчас видно: раздолбаи! И это ласково. Отечески, можно сказать. Эх, детишки…