Когда же Никей увидел убитой ту самую волчицу, сразу понял, что лес перестанет пугать людей ровно тогда, как они вновь решаться идти за добычей в эту сторону. Убит был и большой медведь, который так же считался духом Злого леса.

Так что дело времени, чтобы лес в этой стороне стал одним из самых привлекательных мест для охотников. И тут появляется одно из направлений, откуда придет, обязательно придет, опасность для общины.

Другое направление — это река. С Большой Реки дом и его постройки не видны, но внимательный взгляд позволит заприметить видимые изменения, что произошли у дальнего русла реки, по которому уже никто не передвигался из-за увеличении пути. Порой, речные путешественники, передвигаясь по реке, пристают к острову, на котором располагается дубрава, считающаяся священной. Это происходит лишь в период разлива, так как в другое время, когда вода уходит, берег становится сложным для высадки, образуется обрыв в метра три. Сложным, но не так, чтобы невозможным. Если задаться целью, то можно и в условиях бурного течения и обрыва, высадить десант.

Проблему решает дежурство на реке, тогда, если вовремя сориентироваться, желающих высадиться можно хоть камнями с обрыва закидывать. Да и возвышенность в центре острова — это потенциальное городище, даже ров не обязательно копать глубокий. Так что оборона на острове — хороший вариант, позволяющий защититься от сильно превосходящего врага. Но… Это оборона. И сколько можно просидеть в осаде, если противник пожелает во что бы то ни стало покорить общинников? А противник пожелает, еще как! Тут стоит сверкнуть металлическим ножом и все… Не остановится недоброжелатель, возжелавший заполучить себе небывалое в этом мире оружие.

Так что вариант один…

— Тебе нужно стать лексом Рысей и объявить Глеба верховным жрецом, а тех, кто будет с ним жить — служителями богов, — сказал Никей, внимательно наблюдая за реакцией парня.

Норей был молод, но не глуп. Наивен, в некоторой степени, в силу возраста, но разум парня оказался явно не отцовским, а матери. Хлудваг был воином, а вот его жена, мать Норея, мудрая женщина Андара, была хитра и изворотлива. Парень мог бы стать таким же, если создать ему условия.

— Это убийство отца, — не разочаровал Норей, додумавшись о невысказанном условии становления его главой Рысей.

— Отца твоего либо уже убили, либо сделают это скоро. О том говорил убитый Глебом Саргон, о этом же рассказали лазутчики, пойманные и убитые людьми Вара, — Никей нашел своими глазами глаза парня и, внимательно, не моргая, всматриваясь в Норея, продолжил. — Истинный лекс принимает решения, выгодные роду, сохраняя свой род. Что будет, когда твоего отца убьют?

— Убьют мать, остальных жен отца, всех детей, — задумчиво отвечал на вопрос Норей.

— Это может сделать Морваг, или другой предатель, это сделает и Динокл. Тогда как сохранить Рысей? И как тебе остаться в живых, если после смерти Хлудвага, Вар, как сын последнего лекса, убитого твоим отцом, больше имеет прав назваться вождем племени? — Нокей пытался использовать страхи парня, чтобы побудить его действовать.

— Я не стану убивать своего отца. Я хочу отправиться в главное селение Рысей и помочь отцу навести порядок, — голос Норея был повелительным, осознано решительным.

Нокей даже подумал, что просчитался в своей оценке личности парня, или, скорее, все же молодого мужчины и реального наследника. До того, как одно из условий, что людей Вара покормят и дадут шанс на лучшую жизнь, Нокей взял слово от предводителя общины. Вар поклялся не претендовать на главенство в племени Рысей, если жив Норей, при этом следом была озвучена и еще одна клятва, так же на крови, что Вар не то, что не убьет Норея, но и обязывался его охранять.

Наставник воинов был мудрым и решительным. Но отнюдь не всегда, если даже не использовать слово «никогда» не вмешивался в дела племени. Вот только ранее все было более-менее ясно и племя не только выживало, но и худо-бедно развивалось. Рыси смогли поставить под свой контроль немалую территорию по обоим берегам Большой Реки. Однако, началась череда неудач, как теперь стало понятным, что это дело рук подлостей и хитростей лекса племени Огня.

— Ты не станешь убивать. В противном случае, твои права, как наследника могут быть оспорены, а ты не настолько готов, чтобы выдержать поединки тех, кто хотел бы занять место Хлудвага, — Никей усмехнулся, и чуть отвернул голову, стараясь, чтобы Норей не счет ухмылку оскорблением.

— Ты что-то придумал? — догадался наследник лекса племени Рысей.

— Нужно посмотреть, что будет в ближайшее время, — уклончиво ответил Никей.

Глава 14

Я метался с места на место, стараясь успеть везде. Мои потуги были спровоцированы не столько желанием казаться полезным и «торговать лицом», сколько интересом. Было любопытно, как будут обживаться люди, которые не имели ни нормальных орудий труда, не знали геометрии. Однако, очень скоро строились загоны для животных, выставлялся частокол, выкапывались ямы под полуземлянки.

Деревьев я повалил много, как по приблизительным моим расчетам, на четыре-пять срубов, если только не полноценных домов, а полуземлянок. Бензопила работала исправно, кушала бензина немерено, как и масла, но небольшие деревца одно за одним падали. Большие деревья не трогали.

Селение выстраивали на соседнем взгорке. Там некогда был, скорее, будет, сельский магазин и школа. С трех сторон заросший лесом холм имел, созданные природой рвы, но большое пространство, что уходило вглубь леса делало будущее селение отрытым от зверя, как и от людей. Выкопать там ров — это большая работа. Таким количеством людей, что были в наличие и даже при помощи металлических лопат, количество которых было ограничено шестью, копать ров придется месяца два, не меньше.

Тут я задумывался о том, чтобы часть забора перенести туда, но решил, что свой забор не стану трогать. Потому секционно разбирался забор, который был перенесен из будущего, от соседей. Но такое решение — временное. Простой дощатый забор не держит медведя, даже были сомнения, что и кабан не прорвется. С иной стороны, моя сетка-рябица — так себе защита. Но тут был расчет, что она запутает зверя.

Уже скоро, когда я расщедрился и дал два имеющихся хозяйственных топора, оставив в неприкосновенности, для собственного пользования, только отличный мультитул с ножом топором и пилой, пришлось переквалифицироваться в доктора. Производственные травмы случались столь часто, что в какой-то момент я увидел очередь у дома. Все пришли к «жрецу» за лечением. Наверное, молодой воин-охотник даже надеялся, что я приращу ему отрубленный палец на ноге. Хирург это мог бы, но я даже не пробовал. Зеленка, йод, ветошь, вместо бинтов, реже перекись водорода.

К вечеру закашляли многие дети, и я опасался, что это тот вирус, что свалил ранее Севию и Норея. Но, вроде как не вирус. Оголодавшие люди спали без очага прошлую ночь, а погодка была пока не летней, особенно ночью. И тут появились две женщины, которые стали помогать мне. Они стали кормить детей какими-то кашицами, варили взвары. Ну а я в большой кастрюле, на костре, вскипятил молоко, залив тот самый огонь, а после дети пили лакомство — молоко с медом и с натертым на терку чесноком с имбирем. Был тут имбирь, который, видимо, купили и забыли, а он уже начинал портиться.

На ночь больных детей определил на веранде, выдав им нормальные одеяла и протопив печь. Ужинали четырьмя зайцами, которым подростки устроили сущий геноцид. Всего шесть ушастых сегодня стали трофеями юных охотников. Так же в рационе людей оказались помидоры и тушенные овощи: кабачки с капустой.

Еще на «вечернем построении», такие ассоциации у меня возникли от собрания общины у сараев, всем присутствующим представили Севию. Девушка еще была болезненной, бледной, хотя выздоровление шло необычайно быстрыми темпами. Это Никей настоял на подобном.

Дело в том, что и к Норею и к Севии, о существовании которой все знали, но она пока сильно не светилась перед народом, отношение было негативное. Это же они были детьми человека, с которым все связывали свои беды. Но тут, хитропопый Никей, поступил неожиданно. Он назвал Севию моей невестой. Я сразу и не понял, что она мне «свапи джана» [дремлющая жена], что означало «невеста».