– Но труп школьного охранника выглядел так, будто его разделывали с целью изучить, – сказал Костя, – правда, очень странным образом. Патологоанатомы так не работают.
– Охранника убил Айвазовский? – уточнил Ласкин.
– Скорее всего да, – сказала Алёна, – или возможно та женщина – Женя. Но я больше склоняюсь, что это сделал художник.
– И он же его потом резал и исследовал, – добавил Федя.
– Версия, что охранника убили с целью посмотреть, как он устроен внутри, имеет смысл, – сказала Алёна.
– Только зачем это делать, если есть куча анатомических справочников в интернете, – задался риторическим вопросом Костя.
Алёна подошла к окну.
– Вы назвали его Айвазовским? – уточнил Костя.
– Да, он так представился. А что? – просил Ласкин.
– У нас есть граффити на стене с морем, мачтой, плывущей… и еще что-то… не помню, ну и сам Айвазовский изображён там в профиль, – сказал Костя.
– А где это граффити? – спросила Алёна, повернувшись к Косте.
– От кольца в сторону улицы Калинина, – ответил врач.
– Точно! – воскликнул Ласкин, – я знаю, я видел. Там “Девятый вал" кто-то нарисовал, убого криво. Еще много лет назад.
– И он как раз бежал в ту сторону, – подметил Федя.
– И что это нам дает? – спросил капитан.
– Он прочитал на стене имя и фамилию “Иван Айвазовский” и начла представляться им, – сказала Алёна.
– Вот только это опять ни к чему не ведет, – сказал Федя, – мало ли кем он там решил представиться.
– О находке надо сообщить, – сказал Костя.
– Погоди! – капитан выставил указательный палец, – Костян, ты это, давай завязывай… сообщить он там собрался… мы сами решим, когда сообщить. Я тут главный полицейский. Как скажу, так и сообщим.
– Если сообщим сразу, – сказал Федя, – то сюда пригонят спецслужб, а нас отстранят.
– Вот именно, – капитан мечтательно задрал нос, – а так… если мы сами это дело доведем… ух… погоны новые дадут… Так что, пока сами. Если ситуация совсем в тупик зайдет, тогда я сообщу верхушке.
Вдруг капитан нахмурился, вспомнив про Алёну, которая стояла за его спиной у окна. Он повернулся к девушке.
– Вы же тоже хотите сами раскрыть это невероятное дело? Такая возможность нам вообще никогда больше не представится!
Алёна молча смотрела на взволнованного Сергея Петровича.
– Отдать это дело в ФСБ и вернуться в Москву раскрывать автомобильные кражи и пьяные понажовщины – это же не то, чем вы хотели бы заниматься? Правда? У вас же есть амбиции! Поймать похитителя! Маньяка! Еще и не человека! Монстра! Упыря!
Следователь закусила губу в раздумье.
– Недельку попробуем сами, а потом я сообщу верхушке и про тело, и про всё это вот. А пока… ну… без лишних ушей и глаз… да?
Девушка вздохнула и усмехнулась.
– Что? Что смешного? – капитан разволновался еще сильнее. Теперь, когда он понял, что они без сомнений столкнулись с чем-то сверхъестественным, очень уж ему захотелось поймать свою минуту славы, когда в репортажах по телевизору будет мелькать его имя, и даже он сам. Когда весь мир узнает о существовании Потерянного и о том, что тут было раскрыто дело о похищении людей неведомыми ужасными тварями, монстрами, демонами, которых и в ночном кошмаре представить сложно. А он, Даль Сергей Петрович, теперь уже не капитан, а майор, или даже подполковник полиции, в результате успешных слаженных действий вместе со следственной группой вышел на преступников и задержал всю банду… Банду? …или не банду… капитан толком не знал. На самом деле, он не мог даже себе представить, с чем они столкнулись. Не мог он представить, что все эти события – пропажи людей, ужасные существа, истерзанный труп, все это лишь верхушка огромного скрытого во тьме черных вод айсберга. Не понимал он, что вскоре им предстоит прикоснуться к феномену, который перевернёт с ног на голову весь мир.
– Ну так что? Да? – капитан улыбнулся улыбкой, скрывающей боль, и кивнул в надежде, что и Алёна сейчас кивнет.
– Да, – коротко ответила девушка.
***
10. Мимикрия
Отлично! – капитан хлопнул в ладоши, – сегодня выстроим план дальнейших действий. У меня уже есть некоторые идеи. Но пока я предлагаю следующее: сейчас отправляемся по домам, умоемся-помоемся, душ там… примем, ну… кому что надо в общем, в туалет там может кому… позавтракаем, потом встречаемся в участке.
– В участке? – Федя покосился на капитана.
– Хм… – капитан наморщил лоб, – нет. Лучше не в участке. В участке все ходят, подслушивают друг за другом. Лучше где-то в другом месте.
– Можно у меня дома, – сказал Ласкин.
Сергей Петрович переглянулись с Федей. Потом с Алёной.
– Я не против, – сказал капитан, – но тогда надо взять с собой что-то покрепче (подмигивает Кошкину).
– Я против, – произнесла Алёна, – Ласкин никакого отношения к делу не имеет.
– Да? – недовольно произнес Вася, – а ничего, что эти создания охотятся за моим сыном? Или ты забыла уже об этом, товарищ следователь?
– Обоих Ласкиных оставлять без присмотра нельзя, – сказал Федя, – эти существа явно на Мишаню глаз положили. Сначала эта Женя, потом художник.
– В таких случаях к потенциальной жертве приставляется патрульный, – сказала Алёна.
– Я же могу не участвовать в вашем празднике жизни? – спросил Костя.
– Ты нам не нужен, – коротко ответил капитан, махнув рукой на врача, – но ты смотри мне, Некромант! Язык держи за зубами! Понял?
– Так договорились же уже. Понял, конечно, – ответил Костя, а потом раздраженно добавил, – и хватит называть меня некромантом!
– Мы это… самое… как его…, – капитан слегка наклонил голову к Косте, будто хотел ему сказать что-то секретное, чтоб никто не слышал, – если что, тебе еще привезем тел. У тебя холодильников сколько?
– Восемь, – с недоумением ответил Костя.
– Отлично, – капитан подмигнул врачу, – тогда всё? Пока что по домам?
Ласкин кивнул. Алёна никак не отреагировала на вопрос капитана, но, судя по её легкой усмешке и слегка поднятым бровям, Сергей Петрович понял, что это знак её молчаливого согласия. А еще капитан подумал, что проработай она у них в полиции еще несколько месяцев, и вся эта её дурь столичная, все эти правила и педантизм, всё это выветрится.
– Петрович, вы на машине будете? – спросил Федя.
– Бароны пешком не ходют! – с шутливой гордостью произнес капитан.
– Вы тогда меня у участка подцепите? А то это… если пить… ну, я за руль не хочу.
– Вот это пра-а-альна! Это ты молодец! – капитан, уже настроившись на попойку, продолжил общение в задорном радостном ключе, – а у меня стаж ого-го! Тридцать лет без аварий! Я могу даже во сне ехать и не один столб не сшибу, ни одну бабку не отправлю на тот свет. Мне – можно.
– Алёна, вы сами доберетесь? – спросил Федя, – или вместе на Петровичем поедем?
– Нет, нет, – быстро произнесла следователь, замотала головой резкими короткими движениями и выставила руки на мгновенье ладонями вперед, – я сама. Сама доеду. Спасибо.
– А… ну хорошо. А то если что, звоните мне, – Федя улыбнулся. Был он похож в этот момент на щекастого малыша, только увеличенного в несколько раз.
– Не-пре-мен-но, – произнесла по слогам Алёна, отвернувшись от сияющего Кошкина.
– В десять встречаемся у Васи, – сказал Сергей Петрович.
***
Несмотря на начало мая, погода сегодня была осенняя. Небо заволокло тучами, а из-за резкого понижения температуры Потерянное окутал густой туман. Алёна стояла возле подъезда Ласкина. Того самого подъезда, в который она много раз заходила в своей прошлой жизни. Девушка не решалась набрать на домофоне квартиру Васи, потому как могло оказаться, что капитан и Кошкин еще не подоспели, и тогда ей придется ждать их наедине с ним. В эту квартиру, где она много раз была, ночевала, и даже как-то жила там с Васей целую неделю, заходить Алёне совсем не хотелось. Девушка огляделась и поняла, что с того момента, как она уехала, тут ничего не изменилось: под ногами были все те же три растрескавшиеся от времени серые каменные ступеньки, слева от двери висела доска для объявлений, сама эта дверь с облезлой зеленой краской до сих пор скрипела на петлях, причем краска была облезлая еще тогда, одиннадцать лет назад, желтый козырек с двумя железными столбами, подпирающими его, уже покосился, но все еще держался, но самое главное – не изменился этот унылый вид на разбитую серую улицу, вызывающую лишь меланхолию и скорбь. Ничего не поменялось… В Потерянном всё стабильно.
