Шеф сделал паузу и пронзительно глянул через стол, где перед ним сидел Роджер Линкес, выслушивая его рассуждения.

— Это серьёзная работа, — резко сказал Мастерс. — Очень многое поставлено на кон. Это вам не что-то наподобие театрального ограбления, когда украдены жемчужины леди Как-Её-Там. В это… ладно, целая страна… возможно, вся Европа… впутана. Может быть, я ошибаюсь, поручая это вам. Вы очень молоды; у вас очень мало опыта.

Молодой человек слегка покраснел под своим загаром.

— Я понимаю, сэр.

Мастерс задумчиво оглядел его — от серьёзных юношеских глаз до спортивных туфель. Слегка улыбнулся.

— В любом случае, прав или ошибаюсь, но я дам вам выяснить, что вы можете сделать. Должен признать, что большой надежды у меня нет. Там, где Тиффрус и Поллерн провалились, относительный новичок вряд ли преуспеет. Но вы прекрасно проявили себя в деле Пантона, и вполне возможно, что смогли бы найти разгадку этой тайны. — Он, хмурясь, побарабанил по столу. — Мне известно, что такое прежде случалось. Полагаю, знаменитые детективы выдыхаются или что-то вроде этого. Будем надеяться, что вы привнесёте в расследование свежие идеи… Как много вы знаете о нём?

Линкес положил ногу на ногу и обхватил руками колено.

— Поразительно мало, сэр. Вы же сами позаботились об этом, не так ли? Я имею в виду, газетам ничего не известно. Всё, что я знаю, так это то, что в Кабинете имеется утечка. Информация о наших делах продаётся в Россию и Германию. По вашим словам, это происходило в течение некоторого времени. Советы пронюхали о наших новых подводных лодках. Почти никто в Англии не знал о них, и всё же Россия раскрыла секрет! Кто-то, должно быть, скопировал чертежи и продал их, — возможно, он делал это много раз и раньше, — и этот кто-то должен быть одним из того малого круга людей, которым известны все детали новых подлодок. На самом деле он должен быть достаточно важным человеком. Нам остаётся только выяснить, кто это.

— Очень просто, — буркнул Мастерс. — Может быть, это министр.

— Может быть, — допустил Линкес.

— Вы же так не думаете?

— Я не знаю. Это не кажется вероятным. Кто был в этом кругу?

— Всё правительство знало о подводных лодках, — ответил Мастерс. — Но последние чертежи, соответствующие по времени измене, видели только Карью — военный министр, Уинтроп — заместитель министра и Джонсон из Адмиралтейства, а также, конечно, изобретатель — сэр Дункан Тассел. Это скорее опровергает вашу теорию, не так ли? Естественно, Тассел вне подозрений, как и Карью, как и двое других.

— Вы уверены, что никто больше не знал об этих чертежах?

— Нет, не уверен. Убеждён, что кто-то ещё знал, должен был знать. Уинтроп клянётся, что никто не мог знать, но он не может выдвинуть контрсоображений. Как вы знаете, он в той или иной мере руководит расследованием.

— Что он говорит?

— Конечно, он ужасно обеспокоен. Сначала мы подумали, что этим человеком был его секретарь, но мы не можем найти ни малейших оснований для подозрений против него, да и Уинтроп уже много лет держал его на службе… Это самая большая тайна, с которой я когда-либо сталкивался. Мы работали над тем, чтобы обнаружить предателя, в течение нескольких месяцев и сейчас не ближе к разгадке, чем когда начинали. И это до сих пор продолжается… Возьмите историю с переговорами по “Кармании”[1]. Она просочилась в Россию, как мы знаем… Или возьмите случай с подводными лодками. Эти чертежи не были украдены, они были просто скопированы. Единственный человек, который мог бы это сделать, как кажется, Уинтроп. Он один знает секрет сейфа Карью. Чертежи были у Карью три дня. Всё остальное время они находились у Тассела, и он ни на мгновение не оставлял их. Должно быть, дело было сделано за те три дня, что чертежи лежали в сейфе Карью, потому что до этого они были незавершёнными и по времени выходит, что их нельзя было скопировать после того, как они были возвращены в Фотермир. Теперь, сократив период до трёх дней, насколько мы ближе к разгадке? Конечно, всё указывает на Уинтропа.

— Или Карью, — тихо сказал Линкес.

— Мой дорогой юноша, вы всерьёз обвиняете мистера Карью? Даже если предположить, что он тот самый человек, за которым мы охотимся, — а это не он, — стал бы он копировать чертежи в то время, когда они были в его доме? Он же не дурак, знаете ли.

— А где он находился в течение этих трёх дней?

— У себя. Уинтроп приехал к нему домой, и они вместе изучали чертежи. Это было в первый день, и Уинтроп покинул дом сразу после девяти вечера. Вскоре после того как он ушёл, Карью положил чертежи в свой сейф. Он взял их с собой на другой день в военное министерство и положил в сейф, когда вернулся домой. Даже его секретарь не знал об их существовании. Они были возвращены Тасселу на следующий день пополудни.

Лоб Линкеса наморщился от недоумения.

— А когда Джонсон видел их?

— Раньше. Видите ли, он работал с Тасселом.

— Гм! И куда отправился сэр Чарльз Уинтроп, когда он покинул дом Карью в тот вечер?

— Он отправился прямиком в свой загородный дом — Милбанк. Взял с собой Макса Лоусона. Он пробыл там до конца недели, устроив небольшую домашнюю вечеринку. Это убирает его из списка.

— Что он за человек? — спросил Линкес. — Всё, что я знаю, — это то, что он довольно молод, очень умён, хорош собой, богат и сирота.

— Чертовски славный малый. Всем нравится. Сын старика Мортимера Уинтропа, с железной дороги. Мортимер расстался со своей женой, когда Чарльз был ребёнком. Вы же знаете историю Чарльза. Она уехала за границу с другим ребёнком, полагаю, а Мортимер оставил при себе Чарльза. Он очень хорошо проявил себя в Секретной Службе во время войны и вознёсся ракетой. Станет вскоре большим человеком, если это ужасное дело прояснится. Имеется в виду, что, возможно, ему придётся уйти в отставку со своего поста.

— Да, полагаю, что так. А как насчёт Тассела?

— Тассел? Мой дорогой Линкес, если вы собираетесь его преследовать, я начну сожалеть, что вообще привлёк вас к этому делу. Ну точно так же вы могли бы заподозрить и Карью!

— А! — произнёс Линкес и увидел, как дёрнулись губы шефа.

Пронзительно задребезжал телефонный звонок, прежде чем Мастерс успел заговорить снова. Он снял трубку.

— Алло!.. Что?.. Сэр Чарльз?.. Да, пожалуйста, соедините его со мной не откладывая. — Он кивнул Линкесу. — Я ожидал, что Уинтроп позвонит. Я рассказал ему о вас. На вас вся наша надежда… Да?.. Алло! Сэр Чарльз? Доброе утро!.. Да, он сейчас здесь… Да, я рассказал ему всё, что знаю… Нет. Я так не думаю… Ну, у него ещё не было возможности… Что?.. Да, конечно!.. Сейчас?.. Хорошо, сэр Чарльз, я его отправлю… Что?.. А, ну понятно!.. Да, всё в порядке. До свиданья!

Он положил трубку назад.

— Сэр Чарльз хочет, чтоб вы, Линкес, сейчас же приехали к нему домой на Арлингтон-стрит[2], 16. Отправляйтесь как можно скорее, ладно? Я хочу, чтобы вы вложились в данное дело каждой клеточкой своего мозга. Это хороший шанс для вас, знаете ли.

Линкес встал и испустил глубокий вздох.

Полчаса спустя он стоял в библиотеке дома № 16 на Арлингтон-стрит, окидывая окружающее оценивающим взглядом. Он осматривал внушительный старинный комод у окна, когда вошёл Уинтроп.

Линкес обернулся. Он увидел высокого, стройного мужчину лет тридцати пяти, с открытым, красивым лицом, на котором сверкали тёмные глаза, необычайно выразительные, окаймлённые длинными чёрными ресницами. Уинтроп держал в руке визитку Линкеса и, улыбаясь, шагнул вперёд. Улыбка рассеяла выражение некоторой суровости и сделала его лицо мальчишеским и полным обаяния.