ЧАСТЬ 1 МОЯ ПОДРУГА — ПСИХ ИЛИ СПАСАЙТЕ БЕДНОГО ВРАГА

Глава 1. Письма Королю или почему я никогда не стану почтальоном!

Как хорошо, что можно кому-то написать письмо. Это действительно здорово, когда можешь вот так сесть за стол, взять карандаш и написать, когда хочешь передать свои мысли кому-то.

Харуки Мураками "Норвежский лес"

Некоторые письма стоило бы съедать после написания!

Лика Чижова

— Брось, Сквидворд, что ты потеряешь, если напишешь ему письмецо?

— Самоуважение, здравый смысл и обед!

Спанч Боб, Сквирдворд, м-ф "Губка Боб квадратные штаны"

Жара царила невыносимая, не спасал ни навес, ни легкий ветерок, ни уже превратившиеся в лужицу мороженное, которое я лениво перемешала по стенкам, наклоняя пузатый прозрачный стакан то к себе, то обратно, на моём лице застыло выражение безнадёги, а сидящая напротив меня подруга с улыбкой машущая руками лишь увеличивала ощущение бессмысленности бытия. И зачем она меня вырвала в кафе в такую погоду?! Дома остался кондиционер, холодный душ, недосмотренная серия "доктора Хауса" и почти целое майонезное ведерко дачной клубники!

— Я его ненавижу!

Прислушалась к чужому увлеченному трёпу и выловила эту фразу. Неужели опять? Всё оказалось даже хуже, чем я думала, выходя из дома, впрочем, следовало уточнить:

— Кого?

— Степного. Ты что меня не слушала?! Я же тебе уже битый час…Бу-бу-бу-бу…

Да все именно так. Боже за что??! Почему этот Степной не переехал куда-нибудь, а, что умнику стоило, а я бы нервы поберегла, подруга связки. Или вот ещё хороший вариант, его бы переехало что-нибудь не сильно крупное, и так слегка, не смертельно. Или бы, например, не самый крупный жираф, сбежал бы из зоопарка и принял бы Степного за стул, или там бабуин за другого бабуина. Просто, чтобы красавчик какие-нибудь полгодика полежал в больнице, а Маруся, наконец, о нём забыла. Или там не полежал, а шрам на всё лицо, хотя нет, её не отвратит, Хмелькова упертая. Я вон с ней тоже сначала дружить не хотела, ничего привыкла, и уже не удивляюсь ничему эпатажному в исполнении подруги.

— Чего молчишь?!

И правда, чего молчу? Надо ж танцевать, кричать от восторга, махать флагом и точить копья, ну или что там полагается делать в таких случаях верным друзьям-оруженосцам?

— Думаю, какого фига, ты вызвала меня на улицу ради этого! Могла бы и в гости прийти, — почему-то голос сделать дружелюбным не вышло, и ощущение мрачной безнадёги им передать удалось. Ну, я надеюсь, что удалось, искренне надеюсь. Может как-то Хмелькову отрезвит. Ага, как же:

— Но у тебя ж все дома, какой тут разговор?!

И верно. Лучше на солнышке. Не выдержала, поставил мороженное, уставилась мрачным взглядом в лицо подруги и начала шипеть:

— Действительно, какой? Да, и на улице оно ж прикольней да, чем в квартире с кондиционером?!

— Ну, не злись, Ликусь, ты же моя единственная лучшая подружка, кому ещё я могу рассказать свои маленькие секретики, — сразу начала ластиться ко мне моя лучшая подруга, на которую долго злиться у меня никогда не получалось… Потому что безнадежно, не потому что я такая архи замечательная и добрая, как кто-то сильно верящий в людей мог бы подумать.

— Уже простила, Марусенок (подруга поморщилась, но стерпела, потому что знала, что на Ликусь я не отзываюсь). А теперь еще раз и покороче, что снова случилось и как на этот раз тебя "оскорбил" наш самопровозглашенный король?

— Оскорбил не то слово, это просто ужас какой-то, что за гадость он сделал.

— Ближе к конкретике, — постаралась выразить довольно тяжелым взглядом, насколько меня уже достала вся эта вода в перемешку с соплями.

— Он при всех лапал Милу Ивашкину.

— И? — ну не врубилась я в суть крамолы, решила уточнить, что там за непонятный мне треш.

— Ну, ты же помнишь, что я, чтобы он никак не мог на меня надавить через любимого, уже год ни с кем не встречаюсь. Даже Браена послала лесом.

— Ну и дура. Прости, что там дальше?

— Знаю, можешь не извиняться… Да ничего просто обидно, мерзко, и это такое свинство с его стороны, как будто мы не враги, а какие-то незнакомцы!

— Эм, подруга, по-моему, во-первых, извини, что напоминаю, но это не первая фаворитка короля, во-вторых, тебе не зачем ограничивать свою личную жизнь, в-третьих, тебе то, что за дело до его шашней, и в-четвертых, не пора ли тебе уже, наконец-то, обо всем этом забыть, он уже похоже забыл, (если вообще помнил)?

— Ну, Лика, — захныкала подруга: как ты не понимаешь. Мы же враги, настоящие. Как в дорамах! Помнишь, я ему даже письмо признание во вражде послала?!

На слове о дорамах захотелось плеваться, думается, они и лишили подругу последних капель здравого смысла, на словах о письме, хотелось пнуть стол… До сих пор помню, как ночью притворялась на пару с этой ненормальной почтальоном, лазила через забор, убегала от собак, неудачно упала и потом неделю пудрой заретушовывала синяки, а папа решил, что Миша меня ударил и чуть не прибил моего бывшего парня… Да эту эпопею мне не забыть, только вот:

— Знаешь, мне кажется, или он его просто не получил или принял за шутку (как и любой нормальный человек на его месте, вот, вообще, ЛЮБОЙ!).

Вот зря я честно сказала, что думаю, Хмелькова она очень упёртая:

— Значит, думаешь, пора новое написать?

И это не вопрос, это ужас… Я ведь всё помню.

Молчу, перед моим мысленном оком пролетают клубника, кондиционер, задорно виляющий своей перемотанной синей изолентой головой, Хью Лори, показушно разводящий руки и намекающий, что разбираться с проблемами, мне нужно самой… Нет, так не пойдет! Я должна её переубедить. Я смогу. Я психолог. У меня всё получится! И для начала придётся всё разобрать по полочкам:

— Марусь, а ты уверена, что тебе есть, за что его ненавидеть, не перебивай, дослушай, — подруга явно хотела высказаться, но всё же смолчала, воображаемый актер показал мне большой палец, мол, продолжай, пока всё неплохо: давай вспомним, как все началось из-за чего вы стали "вечными врагами". Вот ты помнишь? Не надо кричать, — поморщилась и замахала руками на вскрикнувшую подругу. — Верю, помнишь. Еще раз, в чём он виноват?

— Он передо мной не извинился, — буркнула Маруся.

— А за что не извинился не хочешь добавить? Он наступил тебе на ногу в толпе, скорее всего, случайно. Вот скажи, зачем ты начала его после этого преследовать с целью добыть извинения, разжалобив парня жалким видом?

— Вранье! Разжалобить я его точно не пыталась, — возмутилась Хмелькова. И я с ней согласна, разжалобить пытался бы нормальный человек, Маруся продолжила усугублять:

— Ок, ты права, не разжалобить. Давай перейдем к следующей обиде. Ты её помнишь?

— Конечно, он вёл себя, как неотесанный мужлан.

— А почему?

— Отказался уступить даме место.

— Верно, но в каких обстоятельствах?

— В смысле, обстоятельствах, ты на чьей стороне?! — на меня посмотрели подозрительно, я тяжко вздохнула и призналась:

— В данном случае, на стороне адекватности. И ты вела себя, ну… скажем, не совсем логично. У тебя было свое место.

— Неудобное и слишком далеко.

— Угу, значит, что было, не отрицаешь? Так вот, милая, то, что Король тебе просто отказался уступать СВОЁ место, вовсе не повод для обиды! И нет, дорогая, попросить тебя отойти и не мешать ему смотреть, тоже не оскорбление! И да, ты ж на этом не остановилась, помнишь следующую обиду?

— Не обиду, а повод для сожаления.

— Окей, повод для сожаления?

— Разумеется, Король повёл себя, как грубиян и жлоб.

— Напомнишь из-за чего пришла к подобным сакральным выводам?

— Из-за того, что он отказался оплатить счет.

— Верно, а за что?

— За разбитую посуду.

— Но кто ее разбил?