В обед я грел пельмени, которые варил дома по вечерам, потом раскрывал очередной журнал на французском языке и читал. Это были нормальные парни, но я как рабочий им не подходил – им надо было людей попроще, чем я. Со мною они относились хорошо, но у меня был за плечами большой жизненный опыт, институт, армия, и умение руководить большими коллективами. И через год они попросили меня, чтобы я уволился – я был для них чужим, ягодой не с их огорода.
Они, правда, не знали, что я сам решил уволиться, сразу после отпуска. Этого я не говорил никому, поэтому все прошло так хорошо, что я и не ожидал. Я получил в один день и зарплату, и расчет, и мы расстались добрыми друзьями.
Через день я зашел в отдел занятости, нашел в списке нужных профессий геолога, и отправился в хорошо знакомую геологическую экспедицию, где я начинал свой трудовой путь. Начальнику отдела кадров было приятно встретить своего давнишнего работника. Она посмотрела мои документы и отправила к ведущему геологу, который руководил проектом, на который и набирались геологи.
Я им подходил по всем статьям: – закончил кафедру ядерной геологии по поиску урана, и работал по этой специальности в геофизической экспедиции. Знал все приборы, которые у них были. Ведущий инженер представил меня главному геологу партии, и я начал устраиваться. Прежде всего, надо было пройти медицинскую комиссию.
Мой лечащий врач не стал писать в справке, что у меня была болезнь, остальные врачи тоже, и я прошел комиссию удачно, и очень быстро. Через день я был принят в штат и познакомился с начальником своего отряда, тоже геологом. В тот год полевого сезона не планировалось – шел интенсивный сбор информации в геологических фондах. Я ездил в командировки в Тюмень, Челябинск, иногда работал там по месяцу и более. Но большую часть работы я проводил в фондах ПГО Уралгеология. В этом управлении меня знал каждый второй – я там работал раньше, в одной из партий, и чувствовал себя там, как рыба в воде.
Лето пронеслось очень быстро. Я снимал комнату в центре, после работы ездил купаться на Шарташ, или приезжал к родителям на выходные. Зимой я начал ездить в командировки, особенно часто и надолго посещал Челябинск.
Настала весна, и впереди было начало полевого сезона. В отряде уже был полный набор геологов и геофизиков. Порядок в этой организации был более суровым, чем в тех которых я работал раньше. И это было понятно – ведь эта контора искала уран, а не всякую глину и мрамор.
Начальник партии выдал Славе – он был у нас главным среди геологов в отряде, немного денег для покупки полевых сумок, и всякой необходимой мелочи. Я ездил по городу, покупая ее в разных магазинах. В конце недели я созвонился с хозяйкой комнаты, которую снимал, оплатил за месяц, который прожил, и заплатил за следующий месяц. Утром собрал свой рюкзак, взял полевую сумку и пришел в контору, около которой уже стояла целая колонна машин, готовая отправиться на нашу базу под Сысертью, где мы должны немного пожить перед работой в тайге.
База была очень большой. Там стояло несколько больших одноэтажных домов, куда мы вселились, большая мастерская, лесопилка и масса тяжелой техники – буровые станки, трактора. Был даже небольшой пруд, в котором мы стали плавать по вечерам. Ворота базы были под постоянным контролем большой и грозной псины. Нечего и было думать пройти мимо нее незамеченным. Я постепенно – в течение несколько дней установил с ней дружеские отношения, и общался с ней, когда выходил, или заходил в наш дом. Меня часто нанимали в провожатые те геологи, которые пренебрегли дружбой с нашим четвероногим охранником: – лишь в моем сопровождении они попасть в дом, она их не пропускала, и хотела их растерзать на мелкие части.
Однажды я совершил ошибку: – возвращался с карьера, в котором добывали камень для строительства дороги, и нес в своей руке большой штуф горной породы. Мирно ко мне относившая ко мне прежде собака залаяла на меня, и не стала пускать на территорию базы. Я отступил за ворота и прошел на базу через маленькую калитку и там же оставил камень, который нес.
Но она помнила меня с камнем в руках, и когда я проходи мимо, она стала мне угрожать – своим лаем, и своими острыми зубами. Восстановил я прежние дружеские отношения с ней дня через два – с помощью лести и колбасы. Мир и дружба были восстановлены.
Всем геологам – нас было пять человек, выдали навигаторы, и мы стали учиться пользоваться ими – сначала дома, а потом в учебно-тренировочном маршруте. Это был такой небольшой симпатичный прибор жёлтого цвета, который по спутникам определял координаты точек геологических наблюдений. Очень оказалась полезная штука. Раньше мы обходились без них, определяя свое местонахождение по топографической карте, снимали азимут по компасу, и считали шаги от ориентиров. При этом возникала большая погрешность, сейчас можно было сразу снимать координаты, пользуясь таким умным прибором.
Неделя на базе прошла незаметно, в один прекрасный день мы начали ходить в маршруты. Доезжали до начала маршрута и дальше шли с радиометром. В конце маршрута нас уже ждала машина, на которой мы возвращались на базу.
Маршруты были разные по протяженности и трудности. Обычно максимальная длина их не превышала десять километром, но один маршрут был очень длинный – у него была длина около тридцати. И разбить его на части не получалось – там не было дорог, по которым можно было проехать. Достался он мне и Юре. Он тоже был геолог, но в маршруты раньше не ходил, у него была другая специализация в горном институте. Ему надо было вначале немного походить со мной. Я был, по сути, его наставником. Наша маршрутная пара была самой молодой, сильной и имела самые длинные ноги. Мы с ним надеялись, что сможем этот маршрут пройти за один световой день.
Нас высадили около поля, за которым начиналось большое болото, – мы должны его перейти. Я надел на себя радиометр, наушники, Юра закинул на спину рюкзак с нашим обедом, и наша одиссея началась.
Поле с овсом осталось позади, перед нами было болото, с узкой тропинкой. У нас были на ногах короткие сапоги типа кирзовых, обычно такие выдают строителям на стройках. Потому мы их сняли, закатали штаны повыше, и благополучно босиком перебрались через самое глубокое место в этом болоте. За ним в метрах в пятьсот начиналась деревня, носящая название Газета. В ней было домом двадцать, и все они были с ветряными генераторами. Электричества в деревне не было, но пользоваться им немногочисленным обитателям никто не запрещал, и они устроили себе ветряные электростанции, запасая энергию аккумуляторами.
Мы шли по главной, единственной улице и разглядывали деревню. Когда ее миновали, у обочины я заметил яму с разрушенными гранитами. Я тотчас ее задокументировал, отобрал пробу и проверил радиоактивность этих гранитов. Никакого намека на аномалию. Своим навигатором я установил координаты и записал в полевую книжку. На этом закончилась наша мирная прогулка, и мы зашли в сосновый лес. Я шел вдоль дороги с радиометром по лесу, слушая треск наушников, а Юра шествовал по лесной дороге. Было тепло, тихо, и мы расслабились.
Через полчаса нашу дорогу пересекала широкая просека, которая взбиралась на гору. На этой горке, судя по топографической карте, был какой-то небольшой карьер, или развал горных пород, и нам было необходимо там побывать. Но было время обеда, и мы сначала плотно пообедали тушенкой и чаем, посидели с сигаретами около костра. А потом пошли по просеке осматривать этот небольшой карьер. Я шел по тропинке впереди, с радиометром, слушая равномерный треск в наушниках. Вдруг тихий и равномерный треск стал громким, и треск слился в одну мелодию. Шкалы на радиометре не хватало, и я переключился на другую шкалу.
Мы нашли аномалию. Так как мне этих аномалий на прежней работе попадало великое множество, то я действовал быстро. Обошел ее, выяснил примерные размеры, нашел эпицентр, и быстро выкопал молотком небольшую ямку, для того чтобы из нее взять пробу на анализ. Записал все в полевую книжку, определил координаты по навигатору, и поспешил подальше от этого радиоактивного места.
