Им некуда было деваться, и они вызвали соседку. Она просила меня полдня, чтобы я разрешил им ходить по моей крыше, но я был против. Так и закончился этот день. Следующий день начался с уговоров и после обеда я сдался, разрешил им закончить работу, но потребовал, чтобы они постелили доски. Они ходили по этим доскам и через день все закончили. Я поднялся на крышу и обнаружил, что они прорубили мою крышу топором в нескольких местах. Нарочно это было сделано, или по неосторожности, я не знаю.

Через несколько дней я услышал какую-то возню на своей крыше. Поднялся по лестнице и увидел соседского сына с каким-то мужиком, которые покрывали слоем какой-то мастики мою крышу. Я начал выяснять, на каком они основании уродуют мою крышу, но этот парень начал провоцировать драку. Пришлось мне слезть с крыши и вызвать полицию. Через полчаса она приехала, и я объяснил, что происходит. В конце я написал заявление, и мое участие больше не требовалось. Полиция попросила этих двух спуститься на землю к ним и начала выяснять, в чем же дело.

Я их больше не видел на крыше, но потом узнал, что моему заявлению был дан ход, и оно разбиралось в суде. Меня не приглашали в суд, но мне это было все равно.

Соседи, наконец, продали этот дом, и я их больше не видел. Этот дом купила молодая семья, которая и до сих пор там живет, с двумя детьми. Через год, как они его купили, я вновь услышал шаги по моей крыше. Новый сосед заклеивал мою крышу каким-то рубероидом. Я подошел к нему и сказал, что это не его крыша, а моя, и почему он чинит мою крышу, без моего согласия. Он слушал мои доводы и упреки в свой адрес, и наконец, понял. Спросил, продолжать ли ему работу. "Конечно, нет", ответил я. Он собрал свои инструменты и спустился в свой двор.

Больше на своей крыше я его не видел. Он понял, что работать на моей крыше без моего согласия нельзя, и я его простил. Конечно, он был молодой, и не сталкивался с такими понятиями, как частный дом и проблемы с соседями. Это он узнал с моей помощью.

Эта молодая семья оказалась лучше, чем прежние соседи – с ними можно найти общий язык и проблем у меня с ними больше не возникало.

По натуре я сова. Привык ложиться поздно и вставать ранним утром мне очень не хочется. Поздними вечерами у меня всегда рабочее настроение, думается хорошо, и я этим всегда пользовался, когда работал геологом. В геологии, особенно когда начинался полевой сезон, дни казались длинными, и протекали незаметно. Вечера – короткими и кончались быстро.

Подъем обычно был часов в семь утра, сначала надо было раздуть угли в костре, подбросить в него дрова, и поставить чайник, а когда он закипит, сделать на скорую руку чай. После кружки горячего чая, организм начинал просыпаться. А после утренней сигареты он уже был готов к водным процедурам в каком-либо ручье, или в речке. И после умывания в прохладной воде я уже просыпался окончательно и был готов к завтраку. По вечерам рабочий, который был дежурным по кухне, варил на следующий день завтрак и обед, готовил сухие дрова на следующее утро, и на этом его обязанности дежурного в этот день заканчивались, и переходили к следующему рабочему.

Каждый раз весной, когда надо было выезжать в очередное поле, я говорил себе, что буду вставать раньше – ну, часов в шесть утра. И каждый раз, после недели – другой, я возвращался к обычному подъёму в семь часов утра. На какие хитрости и уловки я не пускался, чтобы передвинуть побудку на шесть часов, ничего из этого не получалось.

В этом новом полевом сезоне я твердо решил вставать пораньше. Сезон начался по нашему плану в мае. Мы погрузили свое полевое барахло в наш фирменный автомобиль Газ- 66 с надписью большими буквами на обоих бортах «Взрывпункт», все рабочие заняли пассажирские места, я устроился с картой в кабине, и мы отправились в теплые края – в Челябинскую область. В конторе я зимой уже выбрал замечательное место для нашего палаточного лагеря по карте – рядом была река, а ближайшая деревня располагалась километрах в шести.

Мы доехали вечером и разбили свой лагерь у самой речки, рядом с железнодорожным мостом на уютной полянке среди ивовых зарослей. Поставили три палатки – одну большую, в которой я устроил свой штаб и склад продуктов. В другой стали жить рабочие, а в третьей женщины. Водитель нашего Газ – 66 не пожелал жить в палатке,– у него была своя отдельная квартира в машине, в будке красно-оранжевого цвета с пассажирским и грузовым отделениями. В отделении для пассажиров было два длинных сиденья, и на одном он спал по ночам, а на другом принимал гостей, и там же по вечерам стоял маленький переносной телевизор.

Я взял с собою будильник, чтобы пораньше – часов в шесть утра просыпаться и сразу же вставать. Он был очень большой, красивый, с двумя звонками. Самым громким будильником из всех, которые когда-то у меня были, и который я отыскал в магазине, среди тихих и слабых его собратьев. Поставил его на стол, рядом со своей раскладушкой, и завел его на шесть часов.

Спал я хорошо, без всяких снов и кошмаров, и внезапно проснулся от громкого звона. Этот будильник обладал громким голосом и перед тем, как я его в темноте нашарил на столе среди журналов и карандашей, он звенел долго на всю округу и разбудил всех. Перепуганные птицы улетели, рыба в речке спряталась в глубоких омутах, а из палаток и будки раздалась недовольные сонные голоса. Наконец, я отыскал его на столе и заткнул ему глотку. Воцарилась тишина. Спать уже не хотелось и пришлось вылезать из теплого геологического спального мешка. Я вышел на берег реки, покрытой утренним туманом, чтобы умыться, и после водных процедур начал греметь своей железной литровой кружкой, наливая в нее вчерашний чай из закопченного котелка.

Рабочий день начался. Дежурный тоже поднялся и пошел к костру, к своим кастрюлям и сковородам. Потом и все потянулись на кухню, где сначала позавтракали, потом нашли свои приборы и стали проводить с ними обычную утреннюю процедуру – проверку питания и контрольные замеры таблетки с радиоизотопом цинка. Я забрал тем временем топокарты из сейфа, аэроснимки, засунул их в свою полевую сумку, и занял свое место в кабине. Когда постучали по кабине, что все готовы, водитель завел мотор, и мы поехали на аномалии, которые в этот день надо было проверить. Целый день ходили парами с радиометрами, отыскивая эпицентры гамма-аномалий, отвлекаясь только на обед.

Приехали с работы вечером. Я поужинал и засел за своим столом, планируя следующий день, а когда геофизики закончили приводить свои журналы в порядок и построили планы изолиний аномалий, по которым сегодня ходили, они принесли их мне – на проверку.

Вечера проходили как обычно. Вытащили сеть, которую я брал с собой, для того, чтобы не тратить драгоценное время на рыбалку удочкой. Сеть мне одолжил отец, который зимой вязал сети в теплом подвале, где стоял котел, обогревая наш просторный дом. Водитель взял с собой резиновую лодку, чтобы эту сеть поставить. И каждое утро и вечером мы выпутывали из сети по ведру рыбы: линей, карасей, и чебаков. Варили уху, жарили эту рыбу, и экономили, таким образом, на тушенке. Рабочие и геофизике играли по вечерам в шахматы, смотрели телевизор, и когда он надоедал, доставали карты и до полуночи играли в тысячу.

Я заканчивал свою работу уже поздним вечером. На улице было уже темно, и я сидел в палатке с керосиновой лампой, разбираясь в журналах, картах и планах, которые мне принесли. Вдруг в палатку стали заходить по одному какие-то люди. Вошло человек пять, или шесть незнакомых парней и остановились посередине, осматривая меня и спартанскую обстановку в палатке. Я встал из-за стола, за которым сидел к ним спиной, сделал пару шагом и вопросительно стал смотреть на нежданных ночных гостей. Каждому из них было лет по семнадцать – двадцать. Потом спросил, у них, кто они, и с чем пожаловали.

На мне была тельняшка в голубую полоску – как у десантников, но с длинными рукавами, – я купил ее в магазине перед самым отъездом. Короче, я был похож на десантника, как две капли воды. И они замешкались с ответом, потому что не ожидали встретить человека связанного с армией, тем более в десантном тельнике. Они, видимо, рассчитывали на простого мужика, одетого в геологическую спецовку. С бывшим десантником они связываться не хотели. И поэтому один из них попросил у меня воды – напиться. Фляга с питьевой водой стояла у входа в палатке, я взял ковш, и угостил всех гостей водой.