— Как тебя познакомили с Неназываемым? Кто он? Или что?

— Что! Он что! Он… — Ерохин нервно потёр стол. — Бредово звучит, но он… светильник! Старинная такая, советская лампа. Ночник, точнее.

— На светильнике были какие-то узоры, знаки? — вмешался Егор.

— Да, значки вроде рун. Много-много! Гравировка по металлу и по стеклу. Я сначала подумал, что это как раз узоры, но потом задумался: где СССР и где руны? В сети пошарился: точно не руны. Кстати, вы в курсе, что Блум, исследуя руны, использовал юнгианский подход и трактовал…

— Погоди! Ты сразу понял, что в этом светильнике Неназываемый? — Эд вернул парня к теме разговора.

— Я сначала, конечно, не поверил. Тем более, что его только Алинка и слышала. А так лампа как лампа. Старая только, винтаж. Но… но Неназываемый правда всё видит! Рассказал про мою операцию: я ногу сломал ещё года в четыре, так что Алинка не знала. Про мой бронхит в ремиссии, про воспаление в ухе. Потом велел сдать анализ крови и заранее результаты озвучил. Я прям на следующий день в частную клинику пошёл и сдал. Я так результатов ЕГЭ не ждал, как этого анализа. Всё совпало!

Он прервался, схватил бутылку и стал пить из горла.

Утёр губы и продолжил:

— Потом Мотька сказал, что ему Неназываемый с мамкой помог. Мотька сам-то здоровый, а вот мамка у него с его десятого класса начала покашливать и уставала быстро. Терапевт говорил: типа, она здоровая. Ну, анализы чистые, флюра тоже в норме. А Мотька переживал. Ну вот, Алинка светильник отнесла к Мотьке во двор, показала Неназываемому мамку, и он сказал, что у неё аллергия на плесень. Мотька квартиру на уши поставил: оказалось, правда, плесень завелась за шкафом. Он её вывел. Мать пробы сделала, курс антигистаминных пропила — и пришла в норму.

— А что потом случилось с Матвеем? Почему он погиб?

— Он затупил, — Ерохин раздражённо хлопнул рукой по столу. — Влюбился в Алинку. Ну, типа избранность — это круто, но давай будем просто встречаться, как обычные люди. Представляю, как Алинка взбесилась! Я при его признании не присутствовал: мне Мотька писал про свою любовь. А потом он убился. Алинка такая злая была, что я на всякий случай ничего не спрашивал. Она вообще та ещё актриса по жизни, но в тот раз реально злая была.

Парень поёжился, отпил ещё воды и замолчал.

— Что ещё про Неназываемого ты знаешь? — спросил Эд. — Он только говорил с вами через Алину или ещё что-то делал?

— Говорил. Ну и всё видел, само собой. Чудеса не демонстрировал, если вы про это. А, амулеты нам выдал, — парень вытянул из-под футболки шнурок, на котором болталась подвеска со стандартной защитой.

— У Матвея такой же был?

— Ага. Но у него Алинка забрала.

Ерохин вернул амулет на место.

— А «всё видел» — это только про вас всё или вообще? — уточнил Егор.

— Ну да. Вы про всякую политику, уровень инфляции и глобальное потепление? — в голосе парня послышалось презрение. — А смысл в Вангу играть? Как мы на это всё повлиять можем, даже если Неназываемый нам скажет? Никак. Вот если бы мы миром правили, тогда другое дело…

— Он вам это предлагал? — осведомился Эд.

Парень кивнул.

— Так, а чего ты признаваться решил? — подал голос Макс.

Ерохин торопливо и сбивчиво забормотал:

— Ну, я когда домой приехал, сразу понял, что мамка не болеет, а что-то подозревает про меня. Потом она ещё участкового позвала — ясно же, что-то подозревает… А участковый этот ещё и какие-то символы в воздухе чертил, когда думал, что я не вижу… И я подумал, что Алинка может решить, что я их предал… Неназываемый, конечно, всё видит, но вдруг он решит, что раз я попался, значит, я недостаточно умный? Я не хочу как Мотька кончить… У меня мамка, — губы парня задрожали, и он заговорил ещё быстрее. — Я Геннадия Петровича расспросил, и по его ответам догадался, что есть какая-то госслужба, которая разбирается с паранормальными явлениями. Иначе как бы люди выживали рядом со всякими… сверхъестественными, так ведь? Ну вот. В общем, вы ведь меня защитите, правда?

Картину в целом Сергей прояснил, но, увы, помочь в поисках Алины не мог. Он не знал, с кем ещё она общалась, где могла спрятаться и кто, кроме Неназываемого, мог бы ей помочь.

После допроса Макс остался с парнем заполнять протоколы. Потом Ерохина осмотрят «спецы» из лаборатории, и до поимки Неназываемого он побудет под присмотром.

Азамата вызвали в архив, и Эд подумал, что вот сейчас, когда их всего трое, наверняка поступит вызов. Хотя работают же группы тройками — и ничего. Интересно, почему группы не комплектуют строго по четыре человека? И почему в кабинете нет дивана? Можно же иногда вздремнуть средь рабочего дня…

От ленивых бессмысленных рассуждений его оторвал звук принятого сообщения.

Сообщение было от Славика:

«Вот вы вчера интересовались Ряскиным, а сегодня он на семинар не пришёл. У них сегодня защита проекта была, и знакомая моей знакомой очень ругалась, что Кирилл их кинул. В кино он бы точно уже был мёртвым!»

Сон как рукой сняло, и Эд зачитал сообщение Егору и Вике.

— Так, поехали по адресу — проверим, — мрачно подытожил Егор.

Возле дома Ряскина Эд огляделся: ничего подозрительного. Безобидная сверхъестественная мелочь порхала над детской площадкой. В голых кустах задорно чирикали воробьи. Солнце светило совсем по-весеннему и слепило глаза.

Егор ткнул пару раз в кнопки домофона, но Кирилл не спешил открывать дверь. Тогда старший позвонил в другую квартиру, представившись соседом. Со второй попытки ему открыли.

Видящие быстро поднялись на второй этаж и у нужной двери проверили площадку знаками. Вроде бы, всё чисто.

Вика постучала в двадцать шестую квартиру. Тишина. Позвонила. Опять ничего. Видящие обменялись выразительными взглядами.

Эд на всякий случай нажал на кнопку звонка ещё раз и решил не отпускать, пока не досчитает до тридцати: вдруг парень просто надел наушники и сериалы смотрит? Или гамается?

Хотя скорее всего он или мёртв, или сбежал, как Алина.

Между двенадцатью и тринадцатью дверь неожиданно распахнулась.

На пороге стоял недовольный Ряскин.

— Прекратите, пожалуйста. По ушам бьёт.

Эд, чувствуя себя крайне глупо, убрал палец со звонка.

— Вот так намного лучше.

Егор и Вика вытащили «корочки», но Кирилл не стал разглядывать их документы.

— Входите уже, — он посторонился, пропуская визитёров в прихожую.

В чистой светлой квартире приятно пахло кофе. Кажется, парень просто решил пропустить занятия и устроить себе выходной посреди недели.

— Мы можем осмотреться? — спросил Егор.

Кирилл досадливо нахмурился, задумался на пару секунд и махнул рукой: мол, ладно.

Старший отправил Эда в дальнюю комнату, Вику — на кухню, а сам сунулся в ванную.

Эду, судя по всему, досталась родительская спальня. Никаких следов монстров, ритуалов или поспешных сборов. Он добросовестно заглянул под двуспальную кровать, застеленную коричневым пледом, раскрыл створки большого шкафа, отдёрнул и снова задёрнул шторы. Потом проверил комнату знаками — чисто.

Эд вышел в коридор и толкнул дверь в соседнюю комнату. Это, видимо, комната Кирилла. Стильная зелёная-серая отделка, много книг, кактус в горшочке у компьютера. Тут тоже не нашлось ничего подозрительного или странного.

А вот на кухне, где уже собрались и хозяин квартиры, и Вика, и Егор, Эда поджидал сюрприз.

Алина Серебрякова.

Девушка сидела за столом и смотрела на видящих без тени приязни. Она и вправду была красавицей: большие серые глаза, густые русые волосы, волнами спадающие на плечи, изящный носик и яркие без тени помады губы. Неудивительно, что Матвей Ванин влюбился. Девушку портило только злое выражение красивого лица. Слабо светились следы соприсутствия существа на руках и одежде. Если бы их не было так много, то можно было бы и не заметить.

Старший покосился на Эда, тот покачал головой: ничего не нашёл.