— А как не дожидаться⁈ — домовой и не думал успокаиваться. — Я пока в интернете этом клятом посмотрел, что за слово такое мерзопакостное, пока убедился, что не байки это…

— Слушай, ну правда, это уже не смешно, — перебил Валерка. — Сколько можно, а? Ты же прекрасно знаешь — Алиса мне очень нравится. И наверняка догадываешься, что я совсем не прочь за ней приударить. Но она ещё маленькая! Ей семнадцать! Я ж не педофил!

— А при чём здесь педофил⁈ — домовой начал успокаиваться. — Педофил — это… тьфу, даже говорить не хочется о такой гадости. А Алиса — в самом соку девка. По законам нижнего мира — совершеннолетняя и может за себя полностью сама решать! И даже и по законам этого — тоже. Возраст согласия, между прочим, семнадцать лет!

— Плевать мне на возраст согласия, — Валерка едва удержался, чтобы в самом деле не сплюнуть. — Вот будет совершеннолетняя по нашим законам — тогда и посмотрим! И всё, отстань уже от меня, сводня — истеричка. Спать я хочу! Спать, а не трахаться, что непонятного⁈

Только после этого Валерку, наконец, оставили в покое. Уже глубокой ночью — Птицын даже побоялся включать телефон, чтобы посмотреть время — не хотел расстраиваться, потому что вставать утром предполагалось довольно рано. Дело в том, что уезжая, Лёха выдал-таки адрес госпожи Марковой и порадовал тем, что дама вроде бы вполне жива и здравствует, хотя возраст у неё уже более чем почтенный — больше девяноста лет. Вот чтобы избежать каких-то досадных случайностей, компания и решила отправиться в гости к ней прямо завтра, несмотря на покушение. А то протянешь лишний день, а там и расспрашивать будет уже некого.

Глава 5

Валерка пошел по кривой дорожке

Вопреки ожиданиям, выспаться удалось прекрасно. Никто больше не будил Птицына с матримониальными планами, сны он не запомнил, и утренний будильник не вызвал желания его уничтожить особенно жестоким способом. Домовой за ночь тоже остыл и порадовал домочадцев вкуснейшими оладушками с клубничным вареньем. Откуда он взял последнее — неизвестно, потому что Валерка ничего такого не покупал. А вот Алиса была отчего-то опять недовольная.

— Что хмуришься? — осторожно спросил Валерка.

— Да домовой у нас, кажется, не совсем здоров, — ответила девушка. — Всё-таки правы те, кто утверждает, что долгое одиночество пагубно сказывается на рассудке этих полуматериальных сущностей! Не прошли для него даром годы в заброшенном доме на той стороне. Представляешь, разбудил меня среди ночи, и начал пытать, когда точно у меня день рождения. Я ему объясняю — я подкидыш, и моя ветреная мамочка как-то не соблаговолила сообщить отцу, когда именно меня родила! День рождения добрый батюшка по документам мне на двадцать пятое ноября записал. Специально подгадал, меня ему раньше принесли!

— А что не так с двадцать пятым ноября? — не понял Птицын.

— Маренин день, — вставил Демьян. — Среди многих рас не принято в этот день праздновать и веселиться — дескать, смерть славить нельзя. Мы, упыри, к этим расам не относимся, потому что многие обращённые сородичи как раз и переходят в своё время через условную смерть и перерождение. Марена нам не враг. Но я отвлёкся. Смысл в том, что нашу бедную Алису специально лишили праздника — даже двадцать девятого февраля родиться и то лучше, тут хотя бы каждые четыре года можно подарки получать и праздновать. Рождённым же в Маренин день приходится обходиться вовсе без празднования своего рождения. Который раз убеждаюсь — в родственники нашей Алисе достались совершенно безнравственные твари. Так себя вести с родной кровью могут только моральные деграданты!

— Это наплевать, я уже привыкла, — ответила девушка. — Тем более, приёмная мать мне даже иногда подарочки дарила, на следующий день уже. Так, чтобы отец не видел. Она меня жалела иногда… когда не злилась за измену отца. Я не о том. Я о том, что наш безумный домовой отчего-то никак не хотел оставлять меня в покое! Всё допытывался, когда же я на самом деле родилась! И непременно ему это надо было ночью узнать!

Сам домовой отчего-то не стал комментировать слова Алисы, так что пришлось Валерке. Он-то отлично понимал, чего этому неугомонному так приспичило.

— Ладно, не обращай внимания, не думаю, что с ним что-то не так. И потом, видишь, какие оладушки вкусные? Я попрошу — он больше не будет тебя напрасно ночью будить. И потом, какая разница? Двадцать пятого, так двадцать пятого. Лично у меня никаких предубеждений перед этим днём нет. Я вообще-то тоже побывал уже за речкой Смородиной, так что и плохих отношений с госпожой Мареной у меня быть не может. Интересно, она к тому же народу принадлежит, что и баба Яга? — Валерка тряхнул головой, отметая несвоевременные мысли. — Не важно. Важно то, что в документе именно так написано, а уж как фактически… если доведётся когда-нибудь узнать — будет хорошо, а нет, так и ладно. Главное, день рождения мы будем праздновать именно двадцать пятого ноября. Если ты не против, конечно.

Слова «в документе именно так написано» Птицын отдельно выделил интонацией, и очень надеялся, что до истинного адресата намёк дошёл.

— Не против, — девчонка слизнула длинным язычком варенье с губ. Алисино настроение по мере поглощения оладушков, явно исправлялось, — Только Валера, у меня-то нет хороших отношений с Мареной?

— Почему нет? Ты же всё-таки в моём клане. А значит, у нас у всех с ней хорошие отношения. Ну, надеюсь. В любом случае, я договорюсь, если что. У меня среди её подчинённых знакомые есть, не забывай.

После этого парень решил заткнуться. Дело в том, что по спине будто сквознячок прошёлся. Как будто кто-то очень могучий и чуждый вдруг скользнул по тебе заинтересованным взглядом. Может, показалось, но Птицын решил тему не развивать, во избежание.

В общем, мир в семье был восстановлен, и группа отправилась в поднадоевший Дзержинск, разговаривать с бывшей «детской работницей», что бы это ни значило. Нет, в целом понятно, но зачем такой работник нужен в кинотеатре, Валерка решительно не понимал — что ей там делать-то? «Наверное, в Союзе как-то по-другому принято было в кино ходить», — решил Птицын.

Явиться к Ирине Степановне просто так, без приглашения, было бы странно. На месте старушки Валерка решил бы, что к нему заявились какие-то мошенники и сейчас начнут лишать честно заработанной пенсии. Поэтому поступить решил так, как поступают все мошенники — замаскироваться под мелкого чиновника какого-нибудь государственного учреждения.

— Здравствуйте, Ирина Степановна! — улыбнулся парень. Улыбка была искренняя, потому что старушка, вопреки опасениям, дверь открыла сама, и выглядела вполне прилично для столь почтенного возраста. Во-первых, радостно, что человек сохраняет относительно цветущий вид после девяноста, во-вторых — гостям тоже хорошо. Намного проще общаться с человеком в здравом уме и твёрдой памяти.

— Здравствуйте, молодые люди, — слегка настороженно кивнула старушка. — Не припоминаю, чтобы мы были знакомы.

— Мы из социальной службы! — так же радостно доложил Птицын. — У нас обход тех, кто старше девяносто.

— Всё ясно, — вздохнула женщина. — Что-то всё более неуклюже, даже обидно! Что ж, в таком случае, могу сообщить, что вы напрасно стараетесь. Накоплений дома не держу, карточка хранится у моих детей. Предлагаю не тратить время, а употребить его на то, чтобы убраться отсюда подальше, потому что я сейчас же вызываю полицию. Предполагаю, что вам ничего не будет, но зачем вам потраченные время и нервы⁈

С этими словами старушка закрыла дверь, и троица «мошенников» осталась разглядывать металлическое полотно. Валерка чувствовал себя ну очень глупо.

— А я говорил — начинать знакомство с обмана — неконструктивно, — не замедлил прокомментировать Демьян. — Это просто неуважение к пожилому возрасту собеседника.

— Признаю, был не прав. Но у настоящих мошенников же как-то получается!

— Настоящие мошенники этому долго учатся, — ответили из-за двери. — А ещё не стоят и не мнутся перед визитом к потенциальной жертве, переговариваясь приглушёнными голосами. По вам, молодой человек, невооружённым взглядом видно, что вы такой же чиновник, как я — балерина.