– А это у нас новый сотрудник, если не ошибаюсь?
– Угу, – подтвердил Бессмертнов, – месяц, как пришёл. Зовут его Петя Камак… то есть Пётр Балашов, конечно.
– Надо побеседовать, Петя, целый месяц работаешь, а до сих пор у нас в отделе не отметился, – сказал тот, внимательнейшим образом рассмотрев меня с макушки до ботинок. – А пойдём прямо сейчас и побеседуем.
Я ответил в том смысле, что раз надо – значит надо, я готов к собеседованию, как пионер. А Шура с Аскольдом переглянулись и состроили понимающие рожи… Бессмертнов ничего строить не стал, а просто махнул рукой, иди, мол, Петя, куда сказано. Мы и пошли… на втором этаже их логово было, особистов-секретчиков. Пиджак с галстуком представился мне как Евгений Октябринович (во, ещё одна жертва советских энтузиастов, ладно, что не Даздрапермович), завёл меня в маленькую тесную клетушку, где из мебели был только стол с двумя колченогоми стульями, да железный сейф в углу.
– Значит, ты у нас Пётр Петрович Балашов, – полуутвердительно произнёс он, открыв папочку с завязками.
– Точно так, – подтвердил я и зачем-то добавил, – 1960 года рождения, холостой, несудимый.
– Отец у тебя с очень интересным именем, – продолжил особист, закурив сигарету, – Чон Ду Хван…
– Ну да, – ответил я, – кореец он, стопроцентный, переехал оттуда ещё до войны, имя и фамилию сменил на более понятные для России. И потом, он же умер, когда мне 3 года было.
– А от чего он умер? – продолжил свои изыскания Октябринович.
– Насколько я знаю – простудился во время учений, двустороннее воспаление лёгких и всё такое… а с чем связан ваш интерес, Евгений Октябринович? – позволил я себе встречный вопрос.
– Учреждение у нас режимное, – строго отвечал он, – работаем на оборонный комплекс, так что сам понимаешь – бдительность никто не отменял. А потом, была отдельная просьба от одного начальника…
– От Семён-Наумыча? – уточнил я.
– Я никаких имён не называл, – ещё строже посмотрел он на меня, – просили проверить твою благонадёжность. Вот я и проверяю… идеи далее – по нашим данным ты на сельхозработах занимался какими-то левыми делами, так?
– Какими левыми? – возмутился я, – самыми что ни на есть правыми – все наши работы были согласованы с председателем колхоза. И потом, не всем же картошку в поле собирать, кому-то и дороги чинить надо.
– Ладно… – перевернул он страничку в папке, – председатель Пугачёв прислал тут благодарность в твой адрес, так что замнём этот вопрос. Далее – на тебя поступила заявка для привлечения к теме «Крот», знаешь, что это?
– Слышал вскользь, – ушёл от ответа я, – у физиков в разговоре проскальзывало. Но деталей конечно не знаю.
– Так вот, – он закрыл папку и убрал её в стол, – тема очень серьёзная и ответственная, по линии Минобороны, шестой отдел. Связана с выездами в отдалённые гарнизоны и базы.
– Это какие, например? – не смог я отказать себе в удовольствии уточнить этот момент.
– Например в Видяево…
– Это на Кольском полуострове что ли?
– Да, где-то там… а ещё во Владивосток и Петропавловск-Камчатский. Для того, чтобы туда попасть, необходима вторая форма допуска, а у тебя даже третьей нет…
Глава 7. Захожу я в бакалею
Захожу я в бакалею
– Для Видяева, про Приморск я уж не говорю, – сказал особист, – нужна хотя бы вторая форма допуска к сведениям, содержащим гостайну, а у тебя даже третьей нет.
– А как уж они точно-то называются, Евгений Октябринович, – зачем-то спросил я у него, – эти формы допусков?
А он не стал ломаться и рассказал мне всё подробным образом:
– Третья форма разрешает работать просто с секретными материалами, вторая – с совершенно секретными, ну а первая допускает к бумагам с грифом «совершенно секретно особой важности». В нашем институте такая форма всего у десятка сотрудников есть, а вторая у пары сотен.
– И что я должен сделать, чтобы получить эту форму? – продолжил интересоваться я.
– Ты ничего, продолжать работать на вверенном участке, а мне надо составить запрос в Москву и дождаться положительного ответа, а потом уже будем решать этот вопрос на институтскому уровне.
– Я готов, если что, Евгений Октябринович, – смело заявил я, – к труду и обороне Родины. Всю жизнь хотел посмотреть, как живут в Видяево и этом… в Приморске.
– Да я уж вижу, что ты шустрый парень, – ответил он, – и тогда вот ещё какой вопросик, – задумался он на секунду, а потом продолжил, – наш отдел очень интересуют настроения в среде научных работников, так что тебе предлагается сотрудничество в таком вот виде.
И он выложил передо мной бланк, начинающийся словами «Я …. обязуюсь добровольно помогать органам КГБ СССР в их работе, скрывая факт сотрудничества. Принимаю на себя псевдоним …». Зашибись бумага…
– Евгений Октябринович, – приложил я обе руки к груди, – если мне станут известны факты противоправной деятельности моих коллег, ну или замыслов такой деятельности, то вы узнаете об этом самое большее через полчаса, но этот документ я подписать никак не могу.
– И почему же ты не можешь его подписать? – посуровел лицом особист.
– Не считаю себя готовым к сотрудничеству с нашими славными органами, – загнул я такой оборот, – мне надо хоть немного обжиться на новом месте работы, обзавестись друзьями, получить дополнительные источники информации – а тогда уж продолжим эту тему, Евгений Октябринович.
Тот очень внимательно посмотрел мне в глаза, ища там насмешку, но видимо не обнаружил ничего криминального, хмыкнул и отпустил меня на все четыре стороны. И я побрёл в свою экранную комнату зала управления физическим стендом 30/22, так назывался бункер в официальных бумагах. А там возле входа маячил такой Мишка Шифман… да, как персонаж песни Высоцкого его звали… один из старожилов нашего 410-го отдела, сидел он, правда, в другом месте.
– Привет, Камак, – подал он мне руку, – как дела?
– Как сажа бела, – отговорился я, – чего надо?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
