– Мне хватило и этого, – огрызнулся Реддл, в попытке принять сидячее положение, но тело ещё плохо слушалось, а боль неприятным отголоском прошлась по телу. – Больше я ничего знать не желаю.

– Тебе придется меня выслушать, – со злостью произнесла Гермиона. – Даже если мне придется это сделать насильно.

Реддл кинул на неё яростный взгляд, но понимал, что у него не хватит сил сейчас, ни на одно заклятие.

– Думаешь, меня заинтересует, откуда ты так осведомлена про крестражи? Нет. Это неудивительно, что ты пришла уничтожить меня, и в курсе всего, – хотя он искренне не понимал, как так может быть на самом деле.

Гермиона глубоко вдохнула, злясь на него.

– Я не предавала тебя после той ночи, что мы провели вместе, – произнесла она, игнорируя его скептический взгляд. – Да, Том, я пришла убить тебя. Точнее не тебя, а Лорда Волдеморта.

Она на мгновение замолчала, пытаясь собраться с мыслями.

– В далеком тысяча девятьсот девяносто восьмом году Лорд Волдеморт уничтожил всё, что было мне дорого. Всё. Хогвартс, моих друзей, любимых, – сказала Гермиона, смотря в глаза парня. – То чудовище, с разорванной на восемь частей душой не имеет ничего общего с тобой. Он даже, как человек не выглядит. И этот Лорд, Том, уничтожал всё, не только магглороженных. Для дела мог убить и чистокровного волшебника. Та власть, к которой ты стремишься, гибельна. Он разрушил магический мир.

Том внимательно слушал, и на его лице появилось недоверие, он стиснул зубы, смотря на гриффиндорку.

– Хочешь сказать, ты из будущего? – с сарказмом спросил он.

– Не хочу, я говорю. И пытаюсь достучаться до тебя, – она снова взяла его дневник в руки. – Я уничтожила этот крестраж в будущем. Клыком василиска, что так бережно ты скрываешь в Тайной комнате.

Лицо Тома изменилось, он понимал, что даже для критической осведомленности это перебор, он перевёл взгляд на свой дневник.

– Я не собираюсь его уничтожать, Том. Я хочу, чтобы ты услышал меня. Ты не такой, как Лорд Волдеморт. Ты можешь стать величайшим волшебником, но не так. Не убивая половину магического мира. Я вижу, что ты можешь не идти этой дорогой, я хочу, чтобы ты дал мне возможность помочь тебе. И если бы ты дослушал мой разговор с профессором Дамблдором, то услышал бы именно эти слова. Что ты не зло.

Злость отразилась на лице Реддла, и он приблизился к Гермионе, насколько хватило сил.

– Я никогда, слышишь меня, Грейнджер, никогда не заключу союза с грязнокровкой, – процедил он сквозь зубы.

Его слова резанули болью, но она всё равно взяла его за руку, ощущая его ледяные пальцы.

– Тебе нет дела до происхождения волшебника, ты просто уцепился за эту мысль, наказывая так своего отца. В каждом убитом магглорожденном ты видел Томаса Реддла, не больше.

Реддл вырвал руку из её пальцев, отдаляясь. Он отвернулся, ощущая, что она слишком хорошо знает его, но потом всё равно вернул свой взгляд к ней.

– Том, позволь мне показать тебе будущее, я хочу, чтобы ты увидел того Лорда, которого я так хотела убить. Чтобы ты увидел школу. Я знаю, что ты любишь Хогвартс, любишь его, потому что это твой дом, – сказала Гермиона, смотря в глаза Реддла. – И если тебе это будущее не понравится, я помогу тебе его исправить. Дамблдор свяжет нас Непреложным обетом, я обещаю, что до самой смерти буду рядом с тобой, Том. Поверь мне самой сложно всё это принять. Мне сложно от того, что я не вернусь назад, хотя, будь у меня маховик времени, я бы и не ушла уже. Лорд убил моих друзей, прямо на моих глазах, поверь, это больно... А потом, – она замолчала, сглотнув комок в горле. – Лучше я тебе покажу. Том, но я останусь не потому что должна, а потому что ты мне нужен. Потому что полюбила тебя.

Эти слова дались ей с большим трудом. Но она понимала, что если не сейчас, то уже никогда не сможет их сказать.

Том внимательно слушал, ощущая странные чувства внутри. Она рассказывала ему о будущем и о том, что он сотворил. Но он заметил, что она, ни разу не сказала, что это он убил кого-то. Она отделяла его и Лорда из её времени. Но когда она сказала о своих чувствах, в груди всё болезненно защемило. Его никто не любил. Его с самого рождения только и делали, что бросали. Внутри, что-то дрогнуло, и Том лишь произнёс:

– Покажи мне будущее.

Глава 17

Тонкая нить того, что он сделал шаг навстречу ей, была слишком важна. Гермиона понимала, что если сейчас не сумеет убедить Тома, то больше шанса у неё не будет. Перед ней лежал первый крестраж, и это была та бездна, которая никогда не отпустит. Но одно она ощутила очень ясно. Тогда в будущем держа в руках злосчастный дневник, она ощущала холод и беспросветную безысходность. Сейчас, касаясь его, она очень ярко чувствовала тепло, его душа ещё не успела стать проклятой, и она всё ещё хранила ту малую долю света, что была в Томе Реддле. Грейнджер выпрямилась, видя, что он понемногу приходит в себя, хотя бледность выдавала не самое лучшее состояние слизеринца. Реддл спустил ноги с кровати, кидая взгляд на тетрадь, лежащую на столике. Он коснулся её пальцами, пытаясь осознать всё, что сказала Гермиона. Между ними с самого начала происходило всё очень стремительно, и это в какой-то мере пугало даже его. Знакомство, притяжение, близость. Хоть она его и разочаровала, но он не мог отрицать, что всё его существо тянулось к ней, к единственному человеку за всю его жизнь. И насмешка судьбы во всём этом явно присутствовала, потому что она оказалась грязнокровкой. Верил ли он ей? Возможно, потому что таких подробностей не мог знать никто, но удостовериться он был просто обязан, и это не означало, что он готов был идти ей на уступки.

– В кабинете директора Диппета есть омут памяти. Я хочу, чтобы ты увидел всё, – сказала Грейнджер и, повернувшись лицом к Тому, добавила. – Поверь, мне нет смысла врать. Я потеряла слишком много за время своей короткой жизни. Я потеряла друзей. Мне пришлось стереть себя из жизни родителей. Мой мир разрушен, у меня больше ничего нет. Но я готова всё это оставить и остаться с тобой.

Она едва не плакала, ощущая горечь и ужасную боль. Это было самое сложное решение. Выбрать его, или жизни тех, кто ей был так дорог в будущем. Но так, хотя бы был шанс, что она изменит Тома и всё ужасное, что случилось в будущем, просто не произойдет. Все кого она любила, останутся живы. Но она этого не увидит и никогда не узнает.

Том видел, что она не лжет, скорее даже чувствовал, и ему так сильно захотелось прижать её к себе, снова вдыхая запах её волос, провести по ним рукой, ощущая их мягкость. Но его рука лишь сжалась в кулак, не позволяя желаниям и эмоциям взять верх.

– Пойдём, – коротко произнёс Реддл, взяв в руки свой дневник.

Они вместе покинули Выручай-комнату, выходя в коридор восьмого этажа. Время было ночное, и он совершенно не освещался, поэтому обоим пришлось зажечь свет на кончиках своих волшебных палочек. Сердце Гермионы в волнении так сильно долбилось в грудь, причиняя ей нестерпимую боль. Он не доверял ей, но она отлично его понимала, потому что это выглядело, как жуткое предательство. Не замечая, как лестницы перемещаются, девушка смотрела перед собой, чувствуя, что Том так близко и одновременно так далеко, но она не позволит ему отдалиться и упасть в бездну убийств. Стараясь двигаться, как можно бесшумнее они оказались у двери директорского кабинета, открывая замок и проходя внутрь. Директора в картинах заворчали, завидев нарушителей.

– Что за безобразие? Ученики проникли в кабинет! – возмутился один из них, и Гермиона тут же погасила свет.

Луна довольно хорошо освещала кабинет из окна и Грейнджер направилась прямиком к омуту памяти. Судя по чистой поверхности без примесей, было ясно, что он пуст и никаких лишних воспоминаний в нём нет. Она коснулась пальцами каменной чаши, поднимая взгляд на Тома.

– Я готова, и очень прошу, посмотри всё, до самого конца. Я хочу, чтобы ты понял, что меня толкнуло на такой шаг, – сказала она, и её голос немного дрожал от волнения.