– Тишина... – угрожающе тихо произнес слизеринец и в его голосе появились шипящие нотки.

Младшекурсники, все, что находились в гостиной, моментально улизнули по своим комнатам. Кто же не знал Тома Реддла, который был для них идеалом, но злить его никто не решался, предполагая, что может произойти. Его внутренние терзания сейчас были не к месту, но задумки по реализации своих планов он не собирался оставлять, одна ночь ничего не значила. Хотя, если бы она пошла за ним, то Том ощущал бы себя лучше, чем от мысли, что она, как истинная гриффиндорка, не примет его идеологии. Но по какой-то причине он оттягивал момент свершения. Даже Лестрейндж и Эйвери на время отдалились от него, и это нужно было исправлять. На днях он точно собирался подумать обо всём этом, тем более что каникулы закончились. Но прозорливый Дамблдор следил за ним, и в очередной раз Том был вызван для разговора к нему. Парень посмотрел на время, подумав, что завтрашний разговор вполне себе можно провести сегодня. Зачем оттягивать неизбежное? Обычно декан Гриффиндора в это время находился в своем классе трансфигурации. Максимум, что может пойти на так, это то, что его не окажется на месте и Реддлу придётся вернуться в подземелья. Довольно резко поднимаясь с дивана, парень вышел из гостиной, пересекая коридор подземелий. Его сегодня, как никогда раздражал шум учеников. До первого этажа было рукой подать, проходя мимо пуффендуйцев, он строго сделал замечание, не позволяя им, есть прямо в вестибюле. Сцепив руки за спиной, он уверенно шёл вперёд, дверь в кабинет оказалась приоткрытой, и когда он собирался толкнуть её, чтобы открыть, услышал голос Дамблдора.

– Гермиона, я начинаю переживать за вас, – произнёс Дамблдор, и в его голосе на самом деле читалась озабоченность. – С какой целью вы прибыли в Хогвартс, помните?

– Да профессор, я помню. Никогда об этом не забывала, – ответила Гермиона.

– Тогда я повторю вопрос, так зачем на самом деле вы прибыли сюда? – его тон звучал хоть и мягко, но всё равно требовательно. – При нашей встрече вы на него не ответили, мисс Грейнджер.

Зависла пауза тишины.

– Я пришла убить Тома Реддла, – произнесла девушка. – Я пришла убить его и спасти сотни магглорожденных волшебников, которых он уничтожил, потому что я сама магглорожденная.

То, что донеслось до слуха Тома, заставило его отдернуть руку, которую он всё ещё держал на весу. Он сделал шаг назад, так тихо, насколько это было возможно. Желваки заходили на его скулах и он, сжав кулаки, резко развернулся, быстрым шагом, направляясь в подземелья. Внутри него горело пламя ярости такой силы, что казалось он готов просто начать крушить всё и вся. Он знал, что она не так проста, но её взгляд и обманчивая внешность, ослабили его бдительность. И вот результат. Фамилия. Цели. И то, как она близко подобралась к нему. Но он не убивал грязнокровок... пока. Да только названные ею имя и фамилия говорили о её намерении, а уж что она себе придумала на счёт его деяний, было не так важно. Он сам был виноват, что позволил ей оказаться так близко. Но она не знает с кем связалась, потому что в его жилах бурлила кровь Салазара Слизерина. И всем придется встать на колени перед его силой.

– Что же... Гермиона Грейнджер, ты сделала мне хороший подарок, грязнокровка, – процедил он сквозь зубы.

* * *

Гермиона стояла перед профессором Дамблдором. Ситуация, которая сложилась в последнее время, толкнула её на то, чтобы поговорить с единственным человеком, который мог ей помочь. Их разговор начался с откровенности, и Гермиона в отчаянии теребила свою мантию. Посмотрев на профессора, она опустилась на стул.

– Но он не зло. Нет, он может измениться, профессор, я чувствую это. И если сначала я пришла с мыслями убить чудовище, то сейчас вижу другое. Да он ходит по краю, но, возможно, до этого у него не было человека, чтобы держать его за руку, чтобы он не упал, – она с надеждой посмотрела на Дамблдора.

– И этот человек вы? – спросил он, внимательно смотря на девушку.

Гермиона кивнула и, опустив взгляд, глубоко вдохнула.

– Профессор, я хочу, чтобы вы совершили над нами Непреложный обет. Я хочу спасти его, и сделаю это, – в её глазах стояли слезы, когда она подняла на него взгляд.

Профессор, сцепив руки в замок, положил их на стол, внимательно смотря на гриффиндорку.

– Вы знаете, что это за заклятие? Вы умрете, если нарушите его, – строго сказал он.

– Я знаю, я знаю об этом, профессор, но я готова к этому, потому что знаю, что у меня получится, – с отчаянием в голосе, сказала Гермиона. – Прошу вас.

Дамблдор вздохнул, и, откинувшись на спинку стула, произнёс:

– Для начала вам нужно узнать, захочет ли этого Том.

Девушка поднялась со своего места и утирая слёзы, что дорожкой прочертили по её щеке, улыбнулась.

– Я уговорю его. Я знаю, что он меня поймет!

– Гермиона, я вижу, что вы с ним близки, но не забывайте, что люди, которых вы приблизили, оставляют самые глубокие душевные раны, – в голосе профессора мелькнула грусть, уж он хорошо знал, что семя зла не так просто искоренить из человека.

Грейнджер прижала руки к груди, как никогда уверенная в себе и в том, что всё возможно. Та ночь оставила неизгладимый след, и девушка точно ощутила, что Том к ней неравнодушен. Они долго лежали тогда с ним вместе у горящего камина. Блики от языков пламени оставляли причудливые тени на обнаженных телах. И даже слова были не нужны, потому что им обоим было хорошо от тепла, что между ними рождалось. Он тогда крепко прижал её к себе, целуя в макушку, и от той нежности внутри всё щемило. Эти воспоминания стали её уверенностью в том, что она станет его опорой и тем маяком, который сможет увести его от смертоносных скал ужасающих поступков. Именно с такими мыслями Гермиона покинула кабинет профессора Дамблдора, направляясь в гостиную Гриффиндора. Завтра она обязательно встретится с Томом, и возможно даже расскажет ему, что она совершенно из другого времени.

* * *

Весь вечер Реддл ощущал опаляющую изнутри злость. Но внешне это выражалось только в убийственно взгляде и сильно сжатых зубах. Даже слизеринцы видя, что их староста, мягко говоря, не в духе, обходили его стороной. Когда все ученики разошлись по своим комнатам, готовясь ко сну, на диване в гостиной остались только Реддл, Лестрейндж и Эйвери. Последний с явным нетерпением спросил:

– По какой причине ты нас позвал, Лорд?

Том взял себя в руки, на время, заставляя ярость отступить. Она сменилась холодным расчетом.

– Мы близки к самому важному этапу, – сказал он, сложив руки на груди. – Недавно я открыл Тайную комнату Хогвартса и видел, что скрывается за Ужасом Слизерина.

Было видно, что оба его последователя напряглись в ожидании, и усмешка на лице Реддла дополнила то, что он сказал дальше.

– Завтра, я выпущу его на охоту за грязнокровками. И у меня есть одна жертва, которая станет первой в длинном списке тех, кого мы уничтожим, – высокомерно произнёс Том, переводя взгляд с Эйвери на Лестренджа. – Но нужно быть осторожным. Нас не должны вычислить. Всё будет постепенно. Один за другим, пока они не поймут, что только чистокровные волшебники будут проживать в магическом мире.

Оба слушателя встрепенулись, и Лестрейндж потёр руки в явном знаке одобрения.

– Я рад, что ты вернулся к нашему плану, а то я подумать успел, что тебе по душе девчонка, нежели власть, – произнёс брюнет, ощущая воодушевление.

– Она была моим ключом к Дамблдору, теперь старик не ходит за мной по пятам и это упрощает мне жизнь, – с легкостью соврал Реддл, и, поднимаясь с дивана, добавил. – Завтра василиск получит первую свою жертву, и байка в которую уже практически прекратили верить, станет проклятием для грязнокровок.

Он скрылся в коридоре, что вёл в его спальню. И в некотором роде даже был благодарен этой девчонке, она напомнила ему, кто он такой. И о целях, которые он ставил много лет, чтобы в итоге ступить на тропу справедливого суда над такими как она. Больше ничего не стояло между ним и покорением мира. Ещё немного и Том Марволо Реддл канет в небытие, оставляя только Лорда Волдеморта. Тем более, сейчас всплыл в голове разговор со Слизнортом, который прошёл на следующий день после посещения его вечеринки. Именно тогда Том задал самый важный вопрос о крестражах, и теперь точно знал, что он может раздробить душу на несколько частей. Что он обретёт бессмертие, и ничто уже не будет стоять на его пути.