– Доброй ночи, Том, – сказала она, направляясь в свою гостиную.
– Доброй ночи, Гермиона, – отозвался брюнет, следуя в свою спальню, и искренне улыбаясь мысли, что вечер был очень хорошим.
Глава 12
Тот вечер в подземельях стал для Гермионы особенным. Она ощущала себя невероятно счастливой. И на расспросы соседок по комнате, лишь отмахивалась, зная, что подобным делиться, точно не стоит. Они, конечно, с Томом вполне могли себе позволить не скрываться, но что-то подсказывало девушке, что не стоит распространяться, если она хочет, чтобы всё было хорошо. В её глазах светилось счастье, даже тогда, когда она ходила на занятия, иногда вспоминая моменты, проведённые с Томом, и они вызывали у неё улыбку, заставляя ощущать себя влюбленной дурочкой. Иногда, когда Гриффиндор и Слизерин оказывались на совместных занятиях, то они с Томом переглядывались, и это отдавалось трепетом в груди девушки. До конца было не ясно, что происходит между ними, но это было не так важно, потому что всё это, было волшебным. В эти выходные они с Томом договорились встретиться в Хогсмиде, и предвкушение приводило Гермиону в восторг. Казалось, она забыла всё плохое, и видела отклик в Реддле, а значит, у них был шанс исправить ужасные события в будущем. Но счастливые моменты приходилось иногда отодвигать, чтобы достойно продолжать учебу. Грейнджер было важно и тут всё довести до идеала. Сидя в библиотеке, она лишний раз отметила, что стоит сосредоточиться, а не представлять, как они с Томом проведут выходной день вне стен замка. Сделав несколько записей, гриффиндорка, скрутила полностью заполненный свиток, начиная новый. Учеников сегодня было не так много, поэтому Гермиона увлеченно дописывала последние заметки, и когда было с этим покончено, девушка выдохнула, поправляя волосы.
– Ну что же, на сегодня явно достаточно, – произнесла себе под нос Гермиона, собирая свои вещи, и собираясь отнести, что брала для занятий на место.
Она прошла мимо ряда столов, на одном из них заметив книгу. Ни на этом ряду, ни на соседних, учеников не наблюдалось, и Грейнджер покачала головой.
– Какие безответственные, неужели нельзя всё делать правильно и убрать то, что взяли, – недовольно произнесла она, подходя к столу, чтобы взять книгу.
Как только её пальцы коснулись обложки, она замерла, и всё, что она держала в руках, посыпалось на пол, кроме этой книги. Тело замерло лишь на мгновение, когда в него ворвалась такая сильная боль, что даже сознание затянуло нескончаемой и густой тьмой. Гермиона не могла пошевелиться и отбросить предмет, осознавая, что проклятие начинает проникать в её тело, напитывая собой каждую клеточку. Она закричала, но крик так и не вырвался из её горла. Лицо стало белее полотна, сознание постепенно ускользало, разрываемое непереносимой болью, но она даже не могла её выплеснуть, просто утопая в ней и в понимании, что это конец. Слёзы текли из уголков глаз, в последней попытке бороться с древней силой, запечатанной в книге. Но с подобной мощью было тягаться невозможно. И гриффиндорка рухнула на пол, погружаясь в холодную тьму.
Мадам заметила, что одна из учениц ещё не покинула библиотеку, но, видимо, уже собиралась это сделать, относя книги на место. Перекладывая последние стопки с книгами, которые нужно было отобрать для того, чтобы привести их в порядок, библиотекарь с недовольством посмотрела на гриффиндорку, когда вещи из её рук упали на пол. А потом наступила тишина. И это насторожило женщину, но она всё ещё на автомате продолжала делать своё дело, а потом, присмотревшись с ужасом, осознала, что случилось нечто жуткое. Ученица упала на пол, сжимая стремительно синеющими пальцами книгу. По её телу на глазах поползли черные капилляры. Мадам на бегу, крикнула.
– Экспульсо! – и книга вылетела из рук девушки, проскользив по полу в угол библиотеки. – Мерлин... Это невозможно...
Тело Гермионы ещё изредка подрагивало от действия проклятия, что разносилось вместе с кровью по телу, но жизненные силы покидали её. Вызывая в библиотеку, всех кого могла, женщина лишь могла поддерживать остатки жизни в теле ученицы, пока не прибыл директор и деканы, чтобы постараться успеть отправить её в медицинское крыло.
Том сначала не понял, чем вызван переполох, но беготня отвлекала его от занятий. И когда Граций, охая, пробежал мимо, понял, что случилось, что-то похуже обычного нарушения правил. А потом и услышал про проклятие. Ему, несомненно, стало интересно. Он нахмурился, поднимаясь со своего места, и следуя за деканом. Ему нужно было удостовериться, что это случилось ни с кем-нибудь с факультета Слизерин. Остальное его мало интересовало, ведь этим будут заниматься деканы. Следуя за Слизнортом, Реддл лишь оттеснял любопытных учеников от библиотеки, пока двери за ним и руководством школы не закрылись. Он видел, что библиотекарь сидит на полу, и что Дамблдор последовал её примеру. Судя по расцветке формы, жертвой оказалась гриффиндорка. Значит, ему нечего было здесь делать. Уже собираясь уходить, он услышал голос Дамблдора.
– Мобиликорпус!
Тело начало плавно отрываться от пола, зависнув. Это было и неудивительно, к проклятым прикасаться было нельзя. Декан Гриффиндора, добавил:
– Всем в больничное крыло, если она перестанет дышать, всё пропало. Гораций, подключайся, смени мадам, и не дай ей умереть.
Гораций быстро вытащил волшебную палочку, производя нужные манипуляции.
– Бедняжка Гермиона, нужно найти виновного, – произнёс он, приступая к поддержанию жизненных сил в девушке.
Когда Реддл услышал знакомое имя, то резко обернулся. Он быстро преодолел расстояние от двери до места, где все собрались и его взгляд остановился на девушке, что парила в воздухе. Волны каштановых волос, в лёгком беспорядке, глаза закрыты, неестественно белая кожа испещренная темными извивающимися полосами. Его сердце замерло в груди. Впервые в жизни он испытал жуткую боль. Шумно вдохнув, он с трудом сдержал себя, стараясь сохранить внешнее спокойствие.
– Я могу помочь? – спросил он, как можно ровнее, но голос от волнения звучал глухо.
– Том, поспеши в медицинское крыло, пусть приготовят постель в изоляторе, мы не можем её переправить в Больницу Святого Мунго, если прервем процесс поддержки, она погибнет, – ответил Дамблдор, смотря на парня. – Не теряй времени.
Всё, что было после, было словно во сне. Перед внутренним взором Реддла стояло мертвенно-бледное лицо Гермионы. Но шок отступал, и его место занимала ярость. Кто посмел сделать подобное. Кто? Лестрейндж? Вряд ли, конечно, он был недоволен, но Том знал, что тот не станет привлекать к себе, а заодно и к нему столько внимания. С этим он разберётся очень скоро, а пока он должен был сделать всё, чтобы спасти Гермиону. Почему он до этого момента никогда не ощущал боли от смерти или ран других. Она была другой, она была той нитью, которая всё ещё давала ему помнить, что он человек.
Ученики толпились в коридорах, когда безжизненное тело Гермионы осторожно переносили в больничное крыло. Все профессора следовали за процессией, не давая любопытным подойти слишком близко или вообще увидеть, кто пострадал. И Реддл стоял на входе, придерживая дверь. И прежде чем он закрыл её за последним вошедшим профессором, он увидел Вальбугу. Что с интересом пыталась увидеть, кого доставили в больничное крыло. Реддл захлопнул дверь перед любопытными, и сам, оставаясь внутри лазарета, был одержим только одной идеей сделать всё, чтобы Гермиона жила. Он подошёл ближе к постели, ощущая ком в горле. Ему было невыносимо видеть её такой. По лбу Горация, что сейчас был рядом с гриффиндоркой, стекали капельки пота, было видно, что подпитка стоит ему немалых сил. И пока профессора решали, что делать, Том подошёл ближе к ним.
– Нам срочно нужно зелье из Мандрагоры, – произнёс Дамблдор, смотря на профессора Герберта Бири. – У вас же найдутся подходящие мандрагоры?
Мужчина немного стушевался.
– Альбус, я бы с радостью, но не раньше чем через неделю, – он, конечно же, хотел помочь, но ускорить процесс взросления особей он никак не мог.
