– Да, Том, я так рад, что сегодня у нас так многолюдно, – ответил профессор, с улыбкой смотря на своего ученика.
– Профессор, я хотел с вами поговорить, но это очень серьёзный разговор и я так думаю, что стоит провести его наедине, – загадочно произнёс слизеринец.
На лице профессора отразился неподдельный интерес.
– Вы меня заинтриговали.
– Ничего важного, это всего лишь вопрос о найденной мной информации в одной книге, – ровным тоном произнес Реддл, будто бы успокаивая своего декана.
– Хорошо, зайдите ко мне завтра и мы с вами разберём, что вам непонятно, – добродушно ответил Гораций, смотря на Тома.
Тот кивнул в ответ, посматривая на другой конец помещения, где Малфой тенью следовал за Гермионой.
Абраксас сцепив руки за спиной, стоял рядом с гриффиндоркой, пытаясь занять её разговором.
– Расскажи, а, правда, что в Дурмстранге изучают Тёмные искусства, как основное направление магии? – с интересом спросил блондин. – Я вообще думал, что в этой школе учатся одни мальчишки.
– Основательницей школы была известная всем ведьма Нереида Волчанова, поэтому сплетни о том, что там мужская школа лживы, – ответила Гермиона. – Тёмные искусства? Да, таково направление, а ещё школа не принимает магглорожденных.
Глаза Малфоя загорелись неподдельным интересом.
– Вот, нормальная школа, не давать грязнокровкам портить жизнь настоящим волшебникам, – высказался Абраксас. – Ведь эту школу окончил великий Гриндевальд.
Гриффиндорка слегка поморщилась от неприятного ей названия, тщательно стараясь скрыть факт того, что ей мерзко это слышать.
– Что верно, то верно, Гриндевальд закончил Дурмстранг.
Беседа с Малфоем явно затягивалась, и это уже становилось каким-то мучением. Когда за её спиной раздался голос, и по выражению лица Абраксаса стало понятно, что их разговор явно окончен.
– Малфой, замечательный вечер, – произнёс Реддл, появляясь в зоне видимости Гермионы. – Увы, мне придется бесцеремонно украсть твою собеседницу, слишком много дел у нас с ней накопилось по школе.
Малфой скривился, выказывая своё отношение к появлению соперника.
– Да уж не сомневаюсь, что дела важнее некуда. Тебе, Реддл, не мешало бы больше отдыхать, – с язвительной нотой произнёс слизеринец.
– Как мило, ты переживаешь за меня. Не стоит, я сам решу, когда мне отдыхать.
Между ними летели искры, и казалось, ещё немного и они схватятся за палочки, чтобы устроить дуэль. Гермиона постаралась немного разрядить ситуацию.
– Том прав, нам нужно кое-что обсудить. Рада была поболтать, Абраксас, – с улыбкой произнесла она, и, поворачиваясь к брюнету, сказала. – Если приём окончен, то мы можем поговорить в другом месте.
Реддл кинул победоносный взгляд на Малфоя и, посмотрев, на Гермиону произнёс:
– Ты права, нам нельзя отвлекаться, а тут слишком много народа.
Они дошли до Горация, сообщая, что им нужно немного поработать, как старосты, тот лишь всплеснув руками, заулыбался.
– Конечно! Идите, вы должны выполнять свои обязанности, молодцы! – восхищённо произнёс он, отпуская учеников.
Малфой с ненавистью посмотрел на Реддла, вся палитра отвращения отразилась на его лице, когда он вышел из помещения, направляясь в гостиную Слизерина.
Гермиона была до невозможности рада покинуть это мероприятие. Они оказались с Томом в полутьме коридоров подземелий. Но даже это было не таким ужасным, как эта вечеринка Слизнорта. Некоторое время они шли молча, и когда они прилично удалились от двери, где проходило собрание клуба, Реддл остановился.
– Что думаешь на счёт Слизнорта? – спросил парень, смотря на Гермиону.
– Он очень мил, что совсем не вяжется с образом декана факультета Слизерина, – честно призналась шатенка, прижимаясь спиной к стене. – И часто у вас такие собрания?
– Когда ему захочется услышать массу хвалебных слов в свой адрес, – с усмешкой произнёс слизеринец, и, упираясь рукой в стену с правой стороны от Гермионы, продолжил. – Он выбирает лучших из лучших, ты заслужила быть в этом клубе, хотя, по моему мнению, это никому и ничего не даёт, кроме самого Слизнорта.
Гермиона ощутила лёгкое волнение, когда он приблизился, и, посмотрев на Тома, неосознанно облизнув от волнения обсохшие губы, спросила:
– Что у нас с тобой за дела по школе? Что-то срочное появилось?
Полумрак коридора создавал странную атмосферу, и чувствовать его так близко было до невозможности желанно. Врать себе, что она не прокручивала в голове их последний поцелуй, было бессмысленно. И сейчас, когда слизеринец стоял рядом, она не могла об этом не вспомнить. Том лишь приблизился максимально тесно, так, что его тело практически прижало Гермиону к стене. Тёмные озера его взгляда, снова погружали её в пучину сумасшедшего желания. В волнении выдохнув, она только и успела, что почувствовать, как вторая рука Реддла оказалась на её талии, проникая под теплую кофту. Его губы неспешно прикоснулись к её, он смаковал каждую секунду, не спеша углублять поцелуй. Язык Тома прошёлся по её нижней губе, постепенно проникая между её губами. Руки Гермионы скользнули по его плечам, обнимая за шею. Она позволила беспрепятственно целовать её, так же неспешно отвечая. Внутри всё кипело от этой близости, она чувствовала, что от волнения ей просто не хватает воздуха, но это было настолько желанно, что она забыла обо всём, отдаваясь во власть их близости.
– Что я говорил? – произнёс ехидный голос Малфоя, звучавший на ухо Вальбуги, когда стоя в одной из скрытых ниш они наблюдали за поцелуем Реддла и Гарднер.
Абраксас за несколько минут до этого, придя в гостиную, первым делом направился на поиски Блэк. И найдя её, не составило труда утянуть за собой в коридоры подземелий. Даже много текста выдавать не пришлось, потому что Вальбуга и сама видела, что отношения между гриффиндоркой и Реддлом явно силятся превратиться не только в отношения двух старост. И когда они тенью двигались по коридорам в поисках голубков, Малфой прямо-таки ощущал грозовую тучу ярости, что зависла над слизеринкой. Это заставило его ощутить предвкушение разборок, а главное, Реддл на время уберет свои цепкие руки от Гарднер. Свободных для походов коридоров было не так много, и Малфой правильно предположил, что зазнайка не потащит гриффиндорку по кабинетам и чуланам. Так оно и случилось. Зная все закоулки коридоров, и услышав разговор, Абраксас быстро втянул Вальбугу за собой в укрытие, и весьма вовремя. Потому что они оба стали свидетелями весьма чувственного поцелуя.
Вальбуга конечно пошла за Малфоем, но, то, что она увидела, привело её в неописуемую ярость. Её Том, целовал эту мерзавку, так ещё и так, как никогда не целовал её. С ней он был напорист и почти груб, и это нравилось слизеринке, но она предполагала, что такова его натура. Брать то, что он хочет. Нет, он умел быть иным, и таким он был не с ней. Выскочить из укрытия, и устроить скандал в секундном порыве показалось лучшей идеей, но Блэк сдержалась, настолько сильно сжав зубы, что они едва не раскрошились.
– Парочка воркует, и что? – спросила она, с усилием сдерживая ярость. – Мужчина имеет право развлечься, чтобы потом отдать себя одной единственной женщине.
Она говорила шепотом, но не спускала взгляда с целующихся, в груди все горело болью смешанной с желаем отомстить. И она найдет способ испортить Гарднер жизнь. Она незаметно покинула нишу, оставляя Малфоя наслаждаться созерцанием. Она была Блэк, и её семью зря недооценивали.
Гермиона наслаждалась каждой секундой их поцелуя. Сказать, что он был хорош, ничего не сказать. Его пальцы касались обнаженной полоски её тела между футболкой и юбкой, и от этого прошибало током желания. Едва найдя в себе силы, она прошептала в поцелуй:
– Нас могут увидеть, и поползут слухи.
– Я бы сказал, что плевать на это, но ты права, – нехотя произнёс слизеринец, напоследок оставляя поцелуй на её губах.
Его рука прошлась по её бедру, но потом всё же Том убрал её, явно с нежеланием. Слишком эта девушка его будоражила. Казалось, её аромат, такой свежий и искристый заполняет его лёгкие, отдаваясь странным желанием не отпускать её от себя. Но даже сейчас, он чувствовал себя живым рядом с ней, и это чувство было тёплым, таким, которое он никогда не испытывал. Словно она постепенно собой заполняла пустоту, которая образовалась с его рождения и простиралась на всю пока прожитую им жизнь. Но каждый раз стремиться нарушать правила школы было опасно для Тома, поэтому он внял здравому смыслу, провожая Гермиону до выхода из подземелий. Девушка тепло улыбнулась, чувствуя себя счастливой.
