– Удачи.

На моих губах промелькнула горькая улыбка.

– Я собираюсь сделать все для того, чтобы удача мне не понадобилась.

– Даже не знаю, пугает меня твой ответ или умиляет.

И с этими словами Макс закрыл дверь, оставив меня одну в тишине, погруженную в работу.

В какой-то мере я находила утешение в том, что у меня есть задание, ради которого стоило бороться, прилагать усилия, чтобы превзойти жалкие крохи доставшегося мне таланта и выковать успех из чего-то более крепкого. Процесс действовал на меня успокаивающе: как в трансе, я снова и снова билась о каменную стену, откалывая от нее кусочки. Я чувствовала, как стена начинает крошиться под моими руками и в то же время разрушать меня. В конечном итоге останется только одна из нас. Я не собиралась отступать.

Со временем я научилась воссоздавать в воображении каждый лепесток по отдельности и запоминать другие постепенно создаваемые детали. А затем я заставила себя пойти дальше – разобралась, как превратить их в стекло, держа каждый изящный лепесток под контролем сознания.

Шум ночных созданий утих. Небо окрасилось в фиолетовый цвет. Зрение у меня расплывалось, голова налилась тяжестью, и в глазах, ушах и висках пульсировала боль.

– Тисаана.

Снова я слышала голос Эсмариса, одновременно умоляющий и обвиняющий.

– Тисаана…

Тьма расходилась, забирая с собой воспоминание о лице моего бывшего хозяина и предательстве.

Я открыла глаза и увидела над собой яркое, залитое светом небо, ветви деревьев и зеленые листья, мягко колышащиеся на границе зрения. Сверху вниз из-под нахмуренных бровей на меня смотрела пара слегка раскосых ярко-голубых глаз.

Видимо, я заснула.

– Я же говорил тебе, бессмысленно биться головой о стену, – с укором произнес Макс.

Мне показалось, что он прав и я действительно сильно ударилась. В голове пульсировала боль настолько жуткая, что мир вокруг то ярко вспыхивал, то медленно угасал в ее ритме. Я пошарила вокруг себя по земле, нащупала в пыли что-то твердое и бережно обхватила пальцами.

– Вовсе нет, – с торжествующей улыбкой заявила я, раскрывая ладонь и протягивая Максу стеклянный цветок.

Каждый лепесток был уникальным, великолепным в своем несовершенстве – точная копия оригинала.

Никогда в жизни я не чувствовала такого сладкого торжества, как при виде безмолвного, едва уловимого удивления на лице Макса. Он взял цветок из моих рук и принялся вертеть, изучая со всех сторон.

– Хорошо, – наконец промолвил он.

Слово прозвучало с легкой вопросительной интонацией, словно Макс сам не знал, что хочет сказать.

Я осторожно опустила болезненно пульсирующую голову на траву, позволив цветам скрыть мою ухмылку. Боги, я уже успела забыть, как прекрасно превзойти все ожидания.

Рыба обжигала горло.

Если подумать, у меня никогда толком не было дома, поэтому я наивно полагала, что и тосковать по нему не буду. Но как же я ошибалась. Оказалось, я скучаю по множеству вещей, оставшихся в Трелле, даже по поместью Микова, единственному дому, который я помнила из взрослой жизни. Практически первым пунктом в этом списке стояла еда, которую можно есть безопасно. Аранцы, по-видимому, не различали понятия «вкус» и «боль». Или это у Макса был такой подход к готовке.

Пока я ела, Макс продолжал вертеть в пальцах стеклянный цветок. К моему удивлению, он так и не нашел, к чему придраться.

– Теперь тебе осталось научиться призывать предметы быстро, не тратя на это несколько часов, – наконец сказал он.

– Я научусь, – ответила я, хотя одна только мысль об этом внушала страх. – Продолжу, когда поем.

Несмотря на небрежный тон, внутри у меня все сжалось. Почудилось, что пол уходит из-под ног, как будто я снова оказалась с истерзанной и воспаленной спиной на том проклятом корабле.

Макс усмехнулся:

– Ни в коем случае. Тебе нужно отдохнуть хотя бы несколько часов.

– Я прекрасно себя чувствую.

Абсолютная ложь. Но у меня не было времени на отдых. Перспектива лежать в кровати, вертя мысли в голове, пугала меня больше, чем необходимость преодолеть утомление.

Макс косо посмотрел на меня, видимо почувствовав мою ложь:

– Ты слишком устала. Волшебство отнимает много сил, а ты занималась магией двадцать часов кряду.

– Но у меня все получилось.

– На этот раз. Но удача не всегда будет на твоей стороне.

Он поерзал на стуле и открыл рот, словно собирался продолжить. Но не успел он заговорить, как входная дверь распахнулась и на пороге появился Саммерин.

– Как всегда, спасибо, что постучался. Ты безупречно вежлив. – Макс кинул на него быстрый взгляд, но Саммерин лишь ухмыльнулся, делая вид, что ничего особенного не произошло. – Не привел ли ты, случайно, с собой наш любимый шар разрушения величиной с ученика? Потому что ему здесь не место: ни в доме, ни в саду. Максимум, на что он может надеяться, – это посидеть тихонько в углу и ничего не трогать.

– Моф отправился навестить мать, – ответил Саммерин, устроившись в кресле рядом. – Слава Вознесенным.

– О, и ты решил провести свой драгоценный выходной с нами? Как трогательно. – Макс не скрывал своего сарказма.

– Не совсем выходной. Я жду посетителя.

Саммерин обвел взглядом комнату, на секунду задержал его на мне. Интересно, он тоже заметил, как Макс сказал «с нами»?

– Как дела, Тисаана? Ты выглядишь немного…

– Я в полном порядке, – твердо ответила я.

– Она всю ночь потратила, чтобы сотворить это, – не обращая на меня внимания, сказал Макс и протянул Саммерину мой стеклянный цветок.

Тот внимательно осмотрел его, переводя взгляд с цветка на меня и обратно на Макса.

– Отличная работа.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Приемлемо, – одновременно со мной буркнул Макс.

– Ты ждешь посетителя? – переспросила я.

– Саммерин – целитель, – объяснил Макс.

С некоторым облегчением я поняла, что его манера отвечать за других распространяется не только на меня.

– Целитель – как Вилла?

– Не совсем, – ответил Саммерин. – Результат похожий, но сам процесс отличается.

– Вальтайны взаимодействуют с внутренним миром, а соларии – с внешним, – пояснил Макс, как будто это все объясняло.

Мне же оставалось только недоуменно повторять его слова про себя, пробуя слоги на вкус.

– И что это значит? – не выдержала я.

Внезапно мне стало стыдно – каждое слово оставляло на языке густой горьковатый осадок акцента.

Макс помедлил, словно взвешивая ответ.

– Вальтайны… Когда Вилла занимается исцелением, она в каком-то смысле разговаривает с твоим телом. Направляет и стимулирует его, чтобы оно росло и излечивало себя, подкармливает твои жизненные силы изнутри.

Его взгляд устремился на Саммерина.

– А Саммерин работает с плотью напрямую, манипулирует ею, соединяя и сращивая ткани на самом верхнем уровне. Конечный результат получается схожим, но методы сильно отличаются. У Саммерина болевые ощущения гораздо интенсивнее.

– Но при серьезных травмах, например при переломах, мой метод работает намного лучше, – с легкой обидой добавил Саммерин. – И быстрее.

– В самых тяжелых случаях, – продолжил Макс, – лучше всего попробовать оба способа.

Меня охватило любопытство: опирался ли он на собственный опыт?

– Понятно.

Я и на самом деле кое-что поняла. С каждым днем, проведенным на Аре, я все лучше буду понимать различия между двумя ветвями магии. Мне довелось однажды встретить солария, женщину с волосами цвета воронового крыла, на какой-то вечеринке у Эсмариса. Ее пригласили как жену одного лорда, но она повела себя необычайно любезно: украсила мои выступления танцующими огоньками и заставила золотые статуи изгибаться в такт моему танцу. Уже тогда мне было понятно, что она использует магию иначе, чем я, но тонкости ее мастерства остались за пределами моего понимания.

– В любом случае на этом маленьком уроке мы закончим…