– Не совсем, – оспорила я его выводы. – Она мне встретилась в пятницу. В том же сквере, но утром. Не странно ли?

– Странно… Ее действия?

– Действия? Судьбу мне предсказала.

– Даже так…

– Да. Причем, без моего на то желания?

– Насильно? – Мой собеседник усмехнулся.

– Можно сказать и так.

– Что навещала?

– Королей. Целых двух! Сказала, один – душка душистый. На пороге у меня стоит… Весь такой из себя порядочный. ЗОЖа придерживается.

– Не понял?

– Ну, здорового образа жизни. Знаете, здоровое питание, там, соки, витаминки, – несло меня. – А второй – злодей, каких поискать. И от него мне лучше держаться подальше. В общем, стандартный набор.

– Почему сказала: «она тоже из этих»?

– А, так ей показалось, что я слушала невнимательно…

– И?

– Напряглась… Ухватила меня за рукав… И ручей вдруг зажурчал. Представляете, зимой, на морозе в минус 20, а он журчит себе и не замерзает.

– Увидела его?

– Нет. Услышала.

– Странно. Она способна и в «увидеть».

– Может и способна, но говорят, я мало внушаема. Кстати, она на вашего родственника влияние имеет. Он к ней прислушивается. Это заметно. Что скажете?

– Неожиданно… Есть, над чем подумать.

– По королям?

– Тебе – по королям. Мне – по родственнице. Но позже. Теперь по…

– И еще! – вклинилась я, прервав посыпавшиеся ЦУ: – Я хочу присутствовать при консультации по вашему родственнику.

На меня взглянули с непониманием. Поэтому я добавила:

– Вы же запланировали консультацию у специалиста, припоминаете?

Он хмыкнул и заявил:

– Невозможно.

– Почему?

– Твое присутствие будет лишним.

– Ничуть! Я главное заинтересованное лицо!

– Главное заинтересованное лицо обычно отстраняется от следственных действий.

– Ну уж нет! – не сдавалась я.

– Оставь это дело профессионалам. Твоя задача – не отсвечивать. Залечь на дно.

– Это как?

– В идеале – отправиться домой. Под Громовское крылышко.

– Не вариант! – возмутилась я.

Его пальцы, поигрывающие с одним из моих локонов, на мгновение замерли и снова принялись прокручивать его меж подушечками, разделять на волосинки и снова соединять в волнистую «дорожку».

– Дело Жарова оставь профессионалам! – вдруг велели мне.

– Где-то я уже это слышала, – недовольно пробурчала я, но спорить не стала. Потому что вдруг услышала:

– Теперь по твоим родителям… Можешь задать вопросы.

Услышала и догадалась:

«А… Ну да… следует пунктам контракта: секс в обмен на вводные… Баш на баш».

– Кем работала мама? – приступила я к «допросу», мысленно потирая ладошки.

– Служила.

– Ну то есть да – служила. Кем?

– Инструктором.

– Только инструктором?

Он бросил на меня пронзительный взгляд. И помолчав, ответил.

– Считай, что так. – Сказал и замолк.

«И всё?! – мысленно возмутилась я, – Ну уж нет!»

– Расскажите мне о ней. Ну, хоть немножечко.

Лёжа на спине и «инспектируя» потолок, мой скрытный собеседник продолжал хранить молчание. Я приподнялась на локте и заглянула ему в лицо. И попросила:

– Пожалуйста… Ведь если вы были знакомы с папой, значит отлично знали и маму, верно?

Он перехватил мой взгляд, долго удерживал его, словно пытался проникнуть ко мне в голову и что-то для себя прояснить. Потом чем-то задумался, и когда я уже совсем отчаялась узнать что-то о маме, заговорил:

– Ольгу в наших узких кругах называли железной леди.

– Почему?

– Потому что характер был кремень. И выносливость адская. На кроссе брала дистанцию с нами на равных.

– Это на пробежке, что ли?

– Военизированный кросс проводится на расстояние 3 км, со стрельбой и метанием гранаты на дальность, – выдали мне.

– Какой гранаты? Ладно… Не важно, всё равно не пойму.

– Подробности опустим.

– Я не против.

– Ну вот и ладненько.

– Расскажите о ней ещё что-нибудь. О службе я имею в виду. Пожалуйста. Дедушка не любит об этом говорить.

– Почему?

– Не знаю…. Мне кажется, он был недоволен, что она служила. Он всегда хотел видеть ее … на гражданке. Врачом.

– Она была неплохим специалистом.

– Неплохим?

Он чуть прикрыл глаза, будто подтверждая мое уточнение, и продолжил:

– На марше никогда не пасовала. И била всегда в десятку.

– В смысле? Стреляла метко?

– Да. И любому могла дать отпор. Это многих сбивало с толку.

– Что именно?

– Диссонанс. Внешность кукольная, а крепкая была дама. Во всех смыслах. Но жесткая. Бескомпромиссная.

– Из одних плюсов, получается, соткана была?

– Ты видишь только плюс в жесткости и бескомпромиссности?

– Думаю, это не всегда полезно, но… бывают случаи, когда без этого не обойтись.

– Ну хоть задумалась – и то хорошо.

– Что хорошо?

– Хорошо, что свято не веришь в стопроцентную действенность этих качеств.

– Стопроцентную действенность… Ну почему не верю? Верю. Просто считаю не всегда полезными.

– А Ольга верила беспрекословно. И не шла на компромиссы.

– Понятно. А что еще?

– Из минусов… Могла быть безбашенной.

– Это как?

– Рисковой не в меру. И проигрывать не любила. Ненавидела себя в проигрыше.

– И в чем это выражалось?

– В несогласии с результатами… В стремлении переиграть партию… Упертой была. Иногда конфликтной.

– А папа?

– Василий… Полная противоположность Ольге. Сдержанный… Рассудительный… Спокойный … В общем-то, неконфликтный человек, если на больную мозоль не наступать.

– И много у него было таких мозолей?

– В памяти отложилась всего одна…

– И что же это за мозоль такая?

– Твоя мать. Он любит ее. Очень.

– Вы сказали «любит»?

Мой «допрашиваемый» не проронил ни слова в ответ.

– Вы считаете, что он жив? – уточнила я.

– Возможно, – через паузу ответил он.

– Жив и скрывается?

– Или скрывают.

– Кто? И зачем?

– Вероятно, есть причины, – ответили на второй вопрос, проигнорировав первый.

– Вы думаете, он в плену?

– Необязательно.

– Вы сказали «есть причины». Это причины, о которых вы не знаете? Или не хотите делиться?

– Не знаю, – честно ответил он. И добавил: – Пока.

Как же я обрадовалась этому ответу! Вернее, его короткому «пока», ведь оно означало, что он тоже ищет папу и хочет все выяснить. И это внушало оптимизм. – Вы поможете мне его найти?

– Ты так уверена, что он ещё жив?

– Мне хочется в это верить…

– Надежда умирает последней… Именно поэтому ты оказалась в «Империале»?

Я взглянула на него с немым вопросом.

– Искала встречи со мной, чтобы вытянуть вводные по отцу? – уточнил он.

– Опять двадцать пять… Я не искала… Я вообще не знала, что встречу вас здесь…

– Почему с этой темой не обратишься к деду?

– Потому что уверена, что не получу внятного ответа.

– Не убедишься, пока не попробуешь.

– В том -то и дело, что пробовала. И не раз…

– Не сдавайся.

– И не думала! Тем более, что вы проболтались! Теперь я уверена, что папа жив!

– Проболтался? – задорно улыбнулся он. И добавил: – А может спровоцировал на реакцию? Чтобы пофиксить степень твоей упертости, ммм?

– Она высокая, даже не сомневайтесь!

– Вижу, – с улыбкой ответили мне.

– А это значит: меня никто не остановит. Ни дед, ни даже вы!

– Даже… Почему «даже»?

– Да вы же изворотливее его! Правда, на него я так активно, как на вас, не наседала…

– Это факт, да…

– Откуда вам знать?

– Верю в то, что не наседала. Абсолютно и безоговорочно. Эта честь была предоставлена исключительно мне. Во всех смыслах: прямом и переносном. – заявили мне, потянув за локон, намотанный на палец.

– Что вы хотите сказать? – И тут меня осенило: – Да вы! – возмутилась я и наполовину выбралась из-под одеяла, – Вы со своими намеками! Знаете что?!

– Что?

– Зачем вы постоянно все переворачиваете и «слетаете» с темы?! Мы говорили о папе, а вы опять об этом!