Встреча первого Нового года на несущейся в космическую бездну Земле закончилась.

Подводя итоги этих нескольких месяцев с середины августа, можно сказать, что в целом мы приспособились к изменяющимся условиям: наши жилища были согреты, освещены, у нас были достаточные запасы продуктов. К тому же мы сумели оперативно организовать поступление свежих овощей, сохранили кур и коз, которые уже обеспечивали нас молоком и яйцами. У нас был более или менее налажен быт, мы научились отдыхать в новых условиях… и перестали бояться.

Уже после Нового года выяснилось, что нашу коммуну ждёт пополнение: Зойка объявила мне, что… ждёт ребёнка примерно к лету. Точнее, к летним месяцам. Это известие меня очень взволновало, я тут же начал бегать по нашим складам в поисках вещей для новорождённых, но ничего не нашёл. Егорыч, который у нас отвечал за всю хозяйственную часть, спросил, чего я мечусь, и я рассказал ему. Он одобрительно покачал головой, но сказал, что нет, ничего для детворы в его закромах не найдётся.

– Не волнуйся, всё наживём для-ради, – сказал он и похлопал меня по плечу.

В первой декаде января Марс в небе достиг своего максимального размера – чуть больше диска Луны, а со второй декады стал уменьшаться и к середине февраля снова превратился в звезду – более яркую, чем мы привыкли в прошлые времена, но бинокль уже не помогал разглядеть на нём подробности рельефа. Земля пролетела орбиту Марса и продолжала удаляться от Солнца. А у нас возникла новая фобия.

– Что там дальше, за Марсом? – спросил меня за общим ужином Витя.

– Следующая станция – орбита Юпитера, – ответил я.

Зойка охнула.

– Он же самый большой! Он же нас притянет!

– Зоя, не паникуй, рано, – подмигнул я. – Нам до него лететь два года. Точнее, не до него, а до его орбиты. Сам Юпитер может в это время оказаться в противоположной части эклиптики. То есть очень-очень далеко. Он проходит один круг по своей орбите за двенадцать наших лет. Грубо говоря, наш год – его месяц.

Однако мои объяснения особого толка не возымели. С тех пор тема «огромного» Юпитера стала постоянной на кухне. Девочки и охали, и ахали, причитая – неужели Бог такое допустит? а иногда к ним присоединялись и некоторые мальчики, которые как ни храбрились, не могли скрыть своей настороженности.

Между тем, к середине февраля похолодало до минус семидесяти пяти, стало ветрено, и мы избегали выходить на улицу, так как всего за десять минут можно было отморозить кожу. Таисия Прокофьевна извлекла откуда-то клубки шерсти и засела за вязание тёплых варежек в два слоя. Варежки получались очень тёплыми, и пару раз в неделю она одаривала ими очередных везунчиков. От мороза стали дохнуть курочки, пришлось перевести их на ферму, где соорудили пару загонов.

За окном больше не становилось светло. В полдень, даже при чистом небе, было как в сумерках, повсюду блестели звёзды.

В самом конце февраля Генка вдруг забредил прудом.

– У нас рыба холодноводная, – говорил он. – Много тепла не надо, выкопать бы небольшой прудик, да запустить туда хоть карасей.

На все возражения он отвечал одно:

– Речка до дна промёрзнет, останемся без рыбы навсегда…

И началась работа. Генка выбрал дом за тем, где жили Артём с Василисой и компания. У Артёма с Василисой, кстати, дела шли на лад, с той самой новогодней ночи они были неразлучны, и Катя с Полиной уступили им свою комнату, перебравшись в проходную гостиную с условием, что им там соорудят ширму.

Предстояло выкопать небольшой котлованчик глубиной метра четыре, чтобы добраться до глиноносного слоя и углубиться в него хотя бы метра на два. Почва промёрзла на целый метр в глубину, поэтому сначала мы установили в доме аж четыре печки, чтобы протопить его.

В течение недели Денис и Артём отогревали почву, в том числе, и паяльными лампами. Затем мы принялись копать пруд, частично вынося почву на наши две фермы, а частично – за забор.

Затем всем населением стали носить туда снег. На эту работу ушло почти три недели. После этого мы отправились бурить лунки. Однако лёд был уже в метр толщиной, мы долбили его ломами, лили кипяток, плавили паяльными лампами. В итоге вместо лунок получились две воронки диаметром сверху сантиметров по семьдесят, а внизу как раз на бур.

Рыба была сонной, клевала плохо. Нарядившись в сорок одёжек, замотав лицо и руки всем, чем только было возможно, мы с трудом за день наловили два десятка карасей и краснопёрок и каждого тут же несли в ведре с тёплой водой в пруд. Согретая до тридцати градусов вода прямо на глазах покрывалась коркой льда.

Баграми натаскали из толщи воды водорослей, которыми так же заселили наш водоём.

К пруду вести прудовое хозяйство переселились Артём с Василисой, а Катя с Полиной вернулись в свою комнату. Артём оказался заядлым аквариумистом, поэтому кое-что о рыбах знал. В доме они заняли единственную оставшуюся комнату. Забот у них было немного, но проблема была в том, что холодноводной рыбе, как объяснял Артём, нужна будет смена сезонов. То есть раз в полгода им было необходимо устраивать хотя бы короткую зиму. Это означало, что жилую площадь и помещение с прудом иногда предстояло отапливать в разных режимах.

– Опять натаскал в комнату какой-то рухляди, – жаловалась Марина на кухне Зойке с Томкой. – Места и так мало, я там для какого-то уюта стараюсь, а он полкомнаты завалил разным радиобарахлом и запрещает трогать. Ещё сидит по полночи что-то там выпаивает, перепаивает… меня от запаха канифоли уже тошнит!

– Точно от канифоли? – съязвила Зойка.

Маринка поставила руки в боки.

– Может и не от канифоли. Ну серьёзно, как его отвадить-то от этого мусора?

– Марина, не ставь невыполнимых задач, – посоветовала Тома, которая в этот момент резала овощи для салата. – Если мужика на чём переклинило, можно только ждать, пока расклинит. Попробуешь помешать – его ещё больше заклинит и аля-улю. Со временем само рассосётся.

– А что он мастерит-то? – поинтересовалась Зойка.

– Говорит, что какой-то чудо-приёмник. Я у него спрашиваю: «Денис, а кого ты этим приёмником будешь принимать?» На Земле, может, уже и нет никого, кроме нас! А он: «Кто передаст, того и приму.» А потом, говорит, ещё передатчик буду делать, чтобы передавать тому, от кого принял. Ну как вы думаете? Наставит мне там бандур своих… а жить где? Комната всего девять метров, мне там только дребедени этой не хватает.

Этот разговор Зойка передала мне вечером, когда мы уже расслабились и собирались спать. Меня заинтересовала Денискина радиодеятельность, и на следующий день после обеда я зашёл к нему полюбоваться.

Оказалось, что Денис, действительно, собирал радиопередатчик и радиоприёмник в одном корпусе. Приёмник он уже закончил, и когда я пришёл, как раз шерстил радиоэфир, но пока ловился только «белый шум».

– Вот, кручу, кручу – одни помехи… Но это ни о чём не говорит, – объяснял мне Денис. – Просто именно сейчас нет никого в эфире. Если этим заниматься основательно, день за днём, обязательно засеку кого-нибудь.

– Это при условии, что кто-нибудь есть, Денис, – сказал я.

– Так обязательно есть! – убеждённо сказал Денис. – Ну не может быть такого, что на всём континенте уцелели только мы!

– На континенте? – переспросил я. – А в каком радиусе ловит твоя шарманка?

Денис насупился.

– Ну так-то если любительский передатчик, то километров на двадцать, дальше вряд ли. Но всё равно! На УКВ какие-то отголоски и за пятьдесят добьют! Ну хоть что-то я поймаю!

– Ну так-то да. Если в радиусе тридцати-сорока километров кто-то выйдет в эфир…

– Да понимаю я! – сказал Денис. – Но всё равно. Вдруг!

– Да занимайся, занимайся, это же никому не мешает, – сказал я. – Только про жену не забывай…

– А что Маринка? У нас с Маринкой всё норм.

– Жаловалась Зойке, что внимания ей мало.

– Да? – озадачился Денис. – Ну учту, ладно. Мне только ещё передатчик сделать. Вдруг, кто-нибудь тоже так крутит и ничего не слышит. Да я его дня за три сделаю!