На самом деле мне нравилось, когда ты любовался мной, восхищался. Мне нравилось слушать, как ты говорил о моем теле, о моем лице, волосах, руках, ногах, пальчиках, обо всех тех частичках меня, которые ты видел так, как мне не увидать никогда.
Как же мне не хватает твоего красноречия, чтобы описать себя. Какое же сложное у меня задание составить свой образ, свой идеальный образ…
Язык вязнет, слова получаются какие-то грубые, неотесанные, словно большой пилой из бревна пытаются сделать изящную женскую фигурку.
Закрыв глаза, расслабив тело и успокоив дыхание, Амелия вновь и вновь принималась за создание своего образа. Сначала представляла себя со стороны, будто бы рассматривая отражение в зеркале. Не спеша, сверху вниз, спереди, сзади, по бокам. Потом представляла себя как компьютерную голограмму. Еще позже, как пластилиновую фигурку, в которой можно где-то что-то подправить, что-то убирать, что-то добавить, поднять, поменять форму. Словно скульптор, который создает из мягкой податливой глины прекрасное женское тело, она творила свое. В своем воображении.
Через неделю Амелия смогла представить свое творение на себе, словно это уже было ее тело. Может она надевала его как одежду, а может, представляла себя воздушным шаром, которым можно заполнить нужную форму и объем. А может, представляла себя пластилином и лепила себя из него. А потом наполняла себя светом, любовью, гармонией…
Сначала это занимало у нее 20 минут, потом ей стало достаточно 5. Через месяц она стала чувствовать себя по-другому. Она двигалась, говорила, жила в своем новом образе. И пусть снаружи она была все еще та же. Но где-то там глубоко внутри, у нее временами появлялось тонкое еле уловимое ощущение нового тела, стройных ног, тонкой талии, молодой кожи.
Шли дни. Амелия менялась. Менялось ее внутреннее ощущение самой себя, менялся взгляд, речь, движения, походка. Ее внутренние изменения постепенно начали проявляться вовне, делая Амелию более гармоничной, спокойной, уверенной. Однажды она заметила, что у нее внутри появилось какое-то особенное непривычное чувство — ей захотелось обнять весь мир. Словно что-то в ней раскрылось, распахнулось и вырвалось наружу нежностью и какой-то необъяснимой легкостью. И казалось, что еще немного и она полетит…
А потом это необычное состояние куда-то исчезло. Как-то вдруг. В один день. Не понятно куда и почему? Я подумала, может это моя внутренняя грязь и мусор, которые копились годами где-то в глубине меня, поднялись вверх, как пена на кипящем бульоне, и закрыли собой мою распахнутую навстречу миру душу. Может это старые обиды, недоверие, страх, неуверенность, разочарования, может что-то еще. Они постоянно всплывают в моей памяти, в воспоминаниях, в убеждениях, в моей неуверенности в себе. Их много, очень много и они мне мешают. Мешают жить, радоваться жизни, а главное, они не дают моему сердцу любить.
Я решила слой за слоем вычистить от этого мусора свое прошлое. В какой-то момент я добралась до своих обид и поняла, что объективно обиды не существует…
Ведь когда мне становится «обидно» — это только лишь одно из возможных решение моего эго.
Обидно. Я обижаюсь, если то, что происходит, не соответствует моим ожиданиям, нарисованной мной в моих мыслях или моем воображении картинке. Например, как в наших с ним отношениях.
Когда-то я нарисовала себе картинку его любви. В ней он меня любит так, как я себе это придумала, представила. А у него было совсем другое проявление его любви. Оно не такое как мое представление об этом.
Он выражал свои чувства так, как умел, мог, понимал. А я ждала от него чего-то другого. Я всегда жду то, что сама себе придумала, представила. Я ждала, не рассказывая ему об этом. Наверное надеялась, что он догадается, почувствует, поймет сам, чего же я хочу. Я словно забыла о том, что ни он, ни я не умеем читать мысли друг друга. И так же как и он, я не знала, чего он ждал от меня, что он чувствовал.
Мы никогда не говорили друг другу о своих ожиданиях.
Мы словно молчали на разных языках и наверное поэтому часто не понимали друг друга…
Как-то раз я сказала ему, что он давно не дарил мне подарки. На следующий день он подарил мне недельку. Такие странные маленькие трусики. На каждых из них было написано: «Ты меня не любишь», «Покушайте плоды из моего сада», «Возьми меня», «Я тебя такого не хочу»…
Семь трусов, семь дней, семь фраз…
— Зачем мне они? Они же маленькие.
А он с улыбкой сказал мне: «Надень их на голову и посмотрись в зеркало».
Я обиделась и швырнула их ему в лицо…
Вспомнив сейчас об этом случае, я спросила у Венского Мастера, почему так происходит? Он улыбнулся, а потом сказал:
— Одна моя подруга вышла замуж. Скоропалительно, скоропостижно, непонятно как…
Она летела по жизни, как оголтелая и попала в какую-то ерунду. Как она туда попала — не понятно. Чем же была одурманена ее голова? Чем были закрыты ее глаза? Может теми лифчиками, что когда-то меняли на площади…
Ум не работал, сознание не работало, работало только что-то, что намного ниже головы. Как же сумасбродна эта причудливая раковина желаний, которая иногда регулирует наши действия, меняет нашу жизнь.
Что-то в этом мире не так. Господи, дай же мне просветление…
И вдруг сверху опустился длинный луч. Внизу он болтался как опущенный для заземления кабель. Пролетая справа налево огромную амплитуду ее внутреннего безмолвия, докуда не доходит солнце, он создавал звук «джжиии, джжиии». Опять этот звук «джи». Что же это такое?
Она попыталась опуститься по этому кабелю внутрь, в самую глубину своего непонимания. Звук «джи» стал меньше. И вроде бы конец кабеля усилился ее весом. Но она все равно болталась с одной стороны в другую. Звук стал другим. Но, какая разница, что там за звук. От изменения первой буквы и звучания, у нее в жизни ничего не изменилось.
А надо было сесть и представить, что она — маленькое Солнце. Нагреть свою темную, холодную, никому не нужную, забытую Богом вселенную, которая живет где-то там глубоко, от пупка вниз до самых пяток. А может даже еще глубже, до корней родовых. Где из года в год, из века в век повторяются ситуации, судьбы, комплексы неполноценности, слабость и сила, передаваемые по роду.
Ей надо было сначала наполнить себя, как свою первую ступень. Свое первое кольцо наполнить золотом силы осознания. Затем второе кольцо — мама, третье кольцо — бабушка, четвертое кольцо — прабабушка и так пройти всех предков по материнской линии. Выстроив, всю эту длинную золотую цепочку передачи, через осознание, через любовь в корне своего рода, развернувшись, идти по отцовской линии. Наполнить папу, дедушку, прадедушек… и заключить это все в гигантское объятие. Где половина Ян и половина Инь, где одно порождает другое.
Выровняв родовые корни, почувствовать себя совершенно расправленной, гигантской птицей, которая способна полететь. И не просто полететь, а пролететь через Космос.
И тогда, подумать про себя, куда же использовать эту силу? Ведь теперь мне подвластно все…
В тот же день ближе к вечеру, оставшись одна в комнате, Амелия зажгла семь свечей и села в большое глубокое кресло. Оно мягко приняло ее в свои объятья, словно знало, что сейчас будет происходить нечто особенное. Что ей сейчас, как никогда, будет нужна его поддержка.
В окно заглянуло закатное солнце, и пространство комнаты наполнилось мягким теплым розовым светом. Казалось, что все вокруг готовится к предстоящему таинству: солнце зажгло свой свет, кресло создало уютное место, пространство наполнилось предчувствием чего-то важного и значимого. Все было готово…
Амелия прикрыла глаза и постаралась представить себя маленькой девочкой, сидящей на коленях у своей мамы. Как-то неожиданно легко у нее это получилось. Она начала то мысленно, то вслух разговаривать с мамой. По ее щекам покатились слезы…
Амелия говорила своей маме о своей любви. А еще просила прощения за все те обиды, раздражение, мысли, слова, действия и поступки, которые когда-то случались в их отношениях и оставили после себя негармоничный след в ее памяти. Просила прощение и прощала сама.
