А потом Амелия представляла луч золотого света, идущий откуда-то сверху, с самой беспредельной высоты, который освещал ее и маму. Он светящимся облаком наполнял пространство вокруг них, растворяя в своем сиянии все непонимания, все обиды, весь негатив. А затем наполнял своим светом их тела, их отношения, их души…
Отпустив мамин образ, Амелия стала представлять бабушку и дедушку, прабабушек, прадедушек по линии мамы, и освещать их таким же золотым сияющим лучом. Может это был луч Света, Добра, Прощения, а может гармонии Божественной любви.
Наполнив всю материнскую линию светом, сиянием, любовью, она представила отцовский род. Сначала Амелия представила своего папу и попросила у него прощение за свои мысли, чувства, действия которые оставили негармоничный след в отношениях между ними и простила его сама. А облако золотого сияния, окутав их, растворило все обиды и непонимания, что остались между ними. Потом Амелия представила бабушку и дедушку, прабабушек и прадедушек. Всю отцовскую линию, весь отцовский род Амелия наполнила светом, любовью, гармонией.
Пришло сравнение рода с корнями. Чем сильнее корни, тем крепче растение, которое они удерживают и питают.
Мой род — это мои корни, которые питают меня, передают мне свою силу и свою слабость.
Я раньше иногда не понимала, что со мной происходит и почему. Теперь я знаю, это по моим корням ко мне приходит то, что было когда-то с моими прародителями. То, что происходило когда-то в их жизни, оставило свой след, который тянется из прошлого в будущее, как история моего рода. В ней есть что-то полезное и то, что мешает. Ее содержимое стало тем оконным стеклом, через которое я смотрю в окружающий мир. История моего рода вносит свои правки в сценарий моей жизни и следующих за мной поколений. Она передается по наследству, словно шкатулка с фамильными драгоценностями, только вместо украшений там болезни, страхи, тревоги, проблемы, несчастья. Хотя может там есть и что-то хорошее, полезное, только наверное его меньше, ведь мы все хорошее приписываем себе, а все плохое сваливаем на других.
Я могу передать свою родовую шкатулку дальше, такой, какая она есть сейчас. А могу вытряхнуть из нее весь мешающий счастью и успеху мусор и передать только хорошее, позитивное, наполненное светом, любовью, гармонией. Так я смогу развязать все старые узлы, убрать все подводные камни, расчистить пространство моего рода. Чтобы отныне мои, наполненные любовью и светом корни, несли только силу и благодать…
Какое-то время она сидела неподвижно, смотря в одну точку за окном. В этой точке лучи закатного солнца, пробиваясь через тучу, расходились веером и растворялись в небесной синеве. А может наоборот, появляясь откуда-то из глубины неба, лучи веером сходились в эту точку, через которую еще было видно солнце.
Амелия долго смотрела на нее… Ей казалось, что она чем-то похожа на эту точку. Но все никак не могла понять, чем же?
Через какое-то время она оторвалась от созерцания небесной точки и вернулась в реальность. Подумала, что когда-то, закружившись в водовороте взрослой жизни, забыла в своем детстве себя — маленькую девочку с большими ясными глазами — своего внутреннего ребенка. Может именно из-за этого, став взрослой, она никак не может найти свое счастье?
Клубника, запеченная в кубиках льда, нежным звоном отдавалась на ее карамельных губах.
Стрекоза села на ветку и к ней тот час же подлетела вторая. Кувшинки качались над водой, словно искали, кому бы отдать свои бутоны. Солнце в предрассветной тиши готовилось к своему выходу. Жизнь…
Ангелы спустились с небес на землю, чтобы научить ее прощать. Они говорили ей о таинстве прощения. О том, как просто можно повернуть реку жизни вспять и вернуться в то время, когда она была еще совсем маленькой. Вернуться к той малышке, которая грустила и печалилась в какие-то моменты своей жизни. Утешить и успокоить ее. Обнять и навсегда поместить в свое сердце.
Вернуть себе себя.
Ту искреннюю и открытую душу, которой она была когда-то давно. Ту, которую еще не успели закрыть, обидеть, напугать. Над которой еще не насмеялись и не унизили. Которую еще не предали и не растоптали.
Чистую и нежную душу, которая только пришла в этот мир без страха, лишь с огромной любовью.
Амелия представила себя малышкой и попросила прощения у самой себя, за то, что оставила себя без внимания, за то, что предала свои детские мечты и отказалась от своих детских желаний. А еще она сказала самой себе о своей любви. И позволила себе быть любимой…
Если бы я была птицей, я бы взлетела высоко-высоко в небо. Я бы парила в потоке и любовалась землей. Я бы пролетала над цветущими садами, над переливающимися под солнцем реками. Я бы залетела в лес и спустилась бы на ту полянку, на которой я любила сидеть в детстве. На ней росли лесные васильки и дикие гвоздики, а еще маленькие белые цветочки. Они были такие нежные, что казалось, будто белые лепестки цветов запутались в тонкой зеленой паутинке стеблей. Я любовалась высокими соснами и стрекотом кузнечиков. Ждала, когда же между деревьями пробежит рыжая белка.
Иногда я шла дальше, в березовую рощу. Там всегда было влажно. Не знаю почему, может потому, что недалеко весело звенел своими водяными струнами лесной ручеек. Он был единственным, кто узнал о моей первой любви и о том детском поцелуе, который потом еще долго согревал своей нежностью и чистотой мою щеку.
А через несколько дней Амелии приснился странный сон. Сказочный лес, избушка и странного вида старуха, которая что-то мешала ложкой в котле и бормотала себе под нос: «любовь, любовь, любовь»…
Амелия рассказала об этом сне бабушке Аните и спросила ее, что бы это могло значить? А бабушка сказала, что это ей приснился древний кулинарный секрет. Чтобы все всегда вкусно получалось, готовить надо с любовью. И вообще, все что делаешь, надо делать с любовью…
Мне это было непонятно, и я спросила: «Неужели мне надо сначала полюбить эти помидоры и огурцы, перец, лук, оливковое масло только для того, чтобы сделать салат и через несколько минут его съесть?»
Бабушка весело засмеялась.
Перед тем, как начать готовить еду, — сказала она, — отложи в сторону все свои заботы, проблемы, все неприятные мысли. То, о чем ты думаешь, энергия твоих мыслей попадает в пищу, меняет своими вибрациями ее структуру. Думай о хорошем, когда готовишь, и еда станет полезней и вкуснее. Не зря раньше готовили с молитвой. Молитва очищала от всего лишнего и наполняла еду своими чистыми светлыми вибрациями. Если не знаешь молитву, готовь с хорошим настроением, с улыбкой, с благодарностью Вселенной за все то, что она дает тебе.
Запомни, милая, — сказала мне бабушка, что раздражение, злость, обиды, тревоги и переживания, страхи и ревность отравляют даже самые лучшие продукты своим негативом. Мысли и эмоции иногда трудно контролировать. Но их можно остановить, наблюдая за своим дыханием.
А еще, наполняй любовью себя, пространство, в котором готовишь, живешь, все то, что делаешь, чего касаются твои руки. Тогда все это станет особенным и желанным.
Людям так не хватает любви…
Амелия слушала бабушку, а в голове крутилась мысль: как было бы здорово, если бы в мире все делалось с любовью…
Если бы люди не боялись любить…
И тут Амелия подумала, что она тоже всегда боялась любить, доверять, быть искренней, быть собой. А еще о том, что в поезде она собиралась разобраться со своими страхами. Тогда ей что-то помешало, а потом она просто забыла о них. Может все-таки уже пришло время их увидеть, понять, отпустить.
Я обнаружила в себе множество каких-то страхов. Они были такими разными. Какие-то были большими, постоянно вылезающими на поверхность моей жизни, какие-то были маленькими и незаметными. Одни были связаны с жизнью, здоровьем, общением, проявлением в обществе, другие с деньгами, старостью, красотой… О некоторых из них я догадывалась раньше, другие никогда не замечала. Похоже, что мои страхи умеют хорошо маскироваться, прятаться от моего внимания. Они надевают разные маски, играют разные роли: внимательность, застенчивость, контролер, заботливый друг, любящий родитель, дотошный исполнитель, испуганный или капризный ребенок, профессионал, скептик, пессимист… За каждым из этих моих проявлений прячется какой-то мой страх.
