О, вот кажется я нашла выход…
С облегчением вздохнув, Амелия покинула наполненное движением и суетой, пространство вокзала. Она шла к стоянке такси и думала: Интересное место — вокзал. Кто-то сюда приезжает, кто-то уезжает, кто-то кого-то встречает или провожает. Кто-то здесь работает, кому-то тут просто что-то понадобилось. И все куда-то идут, спешат, издают какие-то звуки — говорят, шаркают ногами, жужжат колесами своих чемоданов. Все эти звуки сливаются в какой-то общий гул, который словно сам по себе висит под крышей вокзала огромным роем невидимых пчел и гудит. И иногда кажется, что даже если все люди уйдут и вокзал в один миг опустеет, гул будет продолжаться. Он будет одиноко гудеть, эхом отражаясь от стен и потолков пустых залов.
Стоянка такси. Машины на ней издалека похожи на черных жуков, сложивших свои желтые крылья-двери. И ведут они себя тоже, как настоящие жуки. То стоят неподвижно, отдыхая, то крутятся отъезжая. То приезжают, хлопают своими дверями — крыльями и вновь становятся неподвижными на какое-то время, чтобы чуть позже возобновить свое движение в только им известном направлении. Одна из таких машин-жуков повезет меня в маленький испанский городок к моей бабушке. Еще совсем немного и я смогу обнять ее, вдохнуть родной теплый запах. А потом, как в детстве, спрячу лицо в ее ладонях. И сразу все переменится. Мне сразу станет так спокойно и легко на душе.
Она ехала в такси и вспоминала о своем радостном и беззаботном детстве. Появилось какое-то странное ощущение, что она сейчас вновь вернется в него. Еще немножко и снова станет маленькой неугомонной девчонкой с большим бантом на длинной косичке и постоянно сбитыми коленками и локтями. Девчонкой, которая любила лазать по большим старым деревьям бабушкиного сада и собирать черешни для вкусного варенья.
В этих воспоминаниях о детстве время в дороге пролетело незаметно. И вот уже такси остановилось перед бабушкиным домом. А бабушка Анита уже стояла возле входа в дом и встречала Амелию. Со стороны могло показаться, что водитель такси или Амелия предупредили ее о том, что они подъезжают. Но водитель не знал бабушку, а Амелия ей не звонила, потому что хотела своим приездом сделать сюрприз.
Амелия удивилась: Как же бабушка узнала, что она подъезжает к ее дому?
Бабушка только улыбнулась и прижала ее к своему сердцу. И сразу все вопросы растворились, на душе стало так спокойно и безмятежно…
Взяв вещи и отпустив такси, Амелия с бабушкой пошли к дому. С каждым шагом Амелия чувствовала, как в ней словно что-то оживает, что-то пробуждается в ее памяти и ощущениях.
Они вошли в дом. Дом казался таким же, как и много лет назад. В нем почти ничего не изменилось. Только несколько новых для Амелии вещей, новые занавески и покрывало на диване. И еще большой круглый стол…
В гостиной на большом круглом столе, стоявшем посередине комнаты, лежали два огромных серебристо-серых мотка шерстяных ниток. Они мне напомнили молодые груди, наполненные жизненной силой, способные взорваться огромной любовью, но тела видно не было. На столе лежали одни груди. Я замерла от непонимания, что же это такое?
Я стояла и смотрела на эти два мотка ниток, а думала о нем. О том, как он когда-то целовал меня и говорил мне, что я прекрасна… А еще о том, как мы хохотали и дурачились, когда мерили его руками мою талию и его ладонями мою грудь. Кто-то из нас услышал, что если мужчина может двумя руками обхватить талию своей женщины и ее груди умещаются в его ладонях, то они будут счастливы вместе. А у нас почему-то не получилось быть вместе, и он почему-то ушел, хотя моя грудь идеально подходила к его ладони. Тогда она, правда, была какой-то другой. Я бы сказала, веселой и задорной. А сейчас моя грудь кажется одинокой. Она словно повторяет мое внутреннее состояние. Она как и я поникла от тоски по нему.
Я почувствовала, как на мои глаза навернулись слезы. Вокруг меня словно опустился туман, и нитки поплыли куда-то вдаль. Поплыли куда-то вместе с грудью, которая где-то потеряла свое тело…
В комнату вошла бабушка Анита. Увидела меня застывшую возле ниток, подошла, обняла своей тёплой рукой и сказала:
— Что моя голубка, устала, совсем запуталась…
Что же это в твоей головушке такое творится? Это просто нитки… Штанишки буду вязать. Соседка просила связать для дочки. В Норвегии они сейчас живут. Знаешь, холодно там, ребёночка родить не могут. Когда холодно — неуютно, и деткам тоже. Не идут они… А будет попа в тепле и детишки станут рождаться. Вот и попросила она меня связать теплые штанишки с молитвой и любовью, чтобы мальчишки и девчонки рождались. А это нитки для вязания… Пошли, милая моя в кухню, поешь, а потом вздремни с дороги. Сон, он помогает.
Я улыбнулась, обняла бабушку, вдохнула глубоко её тёплый запах любви, нежности, доброты и пошла кушать.
Пока ела, произошло что-то не понятное. В моей голове словно прорвало какой-то огромный нарыв, из которого начала куда-то истекать вся накопившаяся гадость: обида, раздражение, ревность, зависть, отчаяние, боль. Все внутри меня очищалось, наполнялось каким-то теплым жидким сияющим и переливающимся светом. Что-то растекалось по телу теплом и еще чем-то незнакомым, может любовью или какой-то гармонией. Потом где-то в середине груди заныло, заболело так, как будто кто-то давил на старый ушиб. Но вместе с этим появилась какая-то тишина, умиротворение и приятная пустота. Захотелось свернуться калачиком и уснуть. Я пошла в комнату, легла на диван, укрылась мягким бабушкиным пледом и прикрыла глаза…
На площади стояла старая-старая церковь, и двери у неё всегда были закрыты. Но в этот день было что-то удивительное. Собирался пойти дождь, и почему-то дверь церкви была открыта…
Я долго стояла перед старой церковью. Что-то побуждало меня туда войти, а что-то меня останавливало. Я наблюдала в себе это противодействие двух начал, а потом пересилила себя и зашла. А может я и не пересиливала себя, может это мое женское любопытство взяло верх над моими сомнениями и страхом…
Я зашла в эту особенную тишину, пахнущую запахом закрытых помещений, пропитанную духом старины и какого-то другого измерения. Оглянулась вокруг. Ничего особенного, кроме этой тишины. Посмотрела в окно на улицу. Через плохо помытые стекла было видно ясный солнечный день и большое количество народа.
Я подошла к двери и вышла наружу. На площади никого не было, шел дождь. Я заскочила обратно в церковь, отряхнулась от дождя и опять посмотрела через тусклые старые стекла. Они показывали что-то не понятное. На площади было много народу, похоже было какое-то народное гуляние. Но ведь я только что там была. Там идет дождь…
Вдруг что-то упало, создав звук падающего карандаша или какой-то палочки. Я повернула голову и посмотрела в ту сторону, откуда раздался звук. Там стоял алтарь. На алтаре были фигуры святых. Все было покрыто пылью. И только одно место казалось особенным. Оно светилось, словно на него падал солнечный луч. Но за окном не было солнца…
Что за чудеса, подумала я. И начала внимательно его рассматривать. Светилась чья-то фигура. Я подошла к ней поближе. Это оказалась статуя Девы Марии. Она смотрела на меня своими деревянными глазами, ее лицо излучало какую-то заботу и нежность. Я не могла ничего понять. Что это? Почему? Как такое может быть?
На улице идет дождь. А в окно светит солнце. И что-то необычное происходит не только вокруг меня, но и внутри моего тела. По мне сверху вниз, внутри и снаружи спускаются какие-то непонятные волны тепла и нежности и наполняют меня чем-то очень приятным.
Я стояла перед статуей. Мне казалось, что она греет мое сердце каким-то лучом, исходящим из ее деревянного тела. Я чувствовала этот луч, как золотистый поток, соединяющий меня и ее. Потом где-то внутри своей головы я услышала: «Ну вот, теперь можешь идти. Сердце твое мы заштопали. Утечки любви не будет. Не бойся любить, полюби кого-нибудь. Иди! Ты свободна…»
