Борн оскалился, и Зибигус в ужасе замолчал.

Нет, сущие, разумеется, не едят сущих. Это дурной тон. Но вот заточить вруна на пару столетий в каком-нибудь артефакте…

Чёрт прозорливо позеленел от страха и жалобно заморгал. Но признания от него демон так и не услышал.

Похоже, чёрт и в самом деле не понимал, в чём его главное прегрешение. Воровство, поедание неучтённых нищих, торговля людьми и обман почтенных магистров магии — всё это было как-то уж больно мелко…

Но если не он, то кто? Людям кинжалы с кровью — без надобности.

А что если кинжалы стащил вертлявый «папаша» Кастор и не поставил в известность своего сюзерена?

Чёрт, прочитав в глазах демона неназванное ещё имя, изо всех сил замотал головой:

— Кастор не мог! Он не мог меня обмануть! Куда ему без меня! Все стихии — свидетели, что он служит мне весь, с потрохами!..

Пол и стены кабинета Зибигуса вздрогнули, словно бы подтверждая его слова.

Но вздрогнули они не сами по себе, а откликаясь на более значительную и страшную дрожь.

Борн метнулся к окну, распахнул его — так и есть! Трясся самый большой из трёх дворцов. Тот, в котором стоял трон.

Демон взглянул в глаза чёрту: неужели началось?

Но ведь Фабиус ожидал, что портал созреет ночью! Неужели друг ошибся в расчётах?

Борн нахмурился: не доверять магистру Фабиусу в расчётах — смешнее и не придумаешь. Но тогда что творится во дворце?

— За мной! — крикнул Борн, рывком перемещая в тронный зал и себя, и Зибигуса.

***

Обед в столовой для студентов проходил в унылой тишине, лишь стучали по мискам дорогие серебряные и дешёвые деревянные ложки.

Неутомимый Кастор, что занимался у Зибигуса не только дисциплинарной, но и хозяйственной частью, ложки студентам не выдавал, чтобы не спёрли. Приходилось носить свои. И Малко опять пришлось выстругивать для Дианы ложку из подходящей берёзовой ветки.

Под столовую переоборудовали один из танцевальных залов, тот, что был рядом с кухней. Слуги расставили длинные столы, плотник смастерил лавки, а в кухонной двери прорубил квадратное окно, через которое студентам выдавали миски с едой.

Положено было взять в окошечке миску, сесть с ней за стол, достать свою ложку из сапога, обтереть о подол платья…

Да-да, Диана всё ещё была в сапогах, но платье на ней уже было надето по правилам, на тонкую полотняную рубашку, что нахально белела теперь в вырезе на груди.

На обед студентам приготовили наваристый кулеш. Вкусный, с мясом и салом. Но есть в тишине было ужасно скучно.

Диана и вздыхала, и сопела, косясь на Хела — ну неужели нету никакого спасения от этого подлого заклятия молчания? Ну, хоть немножечко, а? Хоть половину словечка?

Однако Хел делал вид, что не замечает умоляющих глаз Дианы. Он всё ещё выглядел слабым и подавленным. Даже кулеш есть не стал, только пил вино из кружки, что ему втихую сунули на раздаче, и словно бы прислушивался к чему-то. А чего там слушать, когда все молчат?!

Диана всё косилась на Хела, прихлёбывающего вино. А куда ей ещё было смотреть?

Потом кулеш в миске кончился. Малко ушёл мыть ложки, а Петря задремал, положив голову на стол.

Слабоват он оказался для ночных студенческих бдений. Да и на занятиях ему приходилось тяжко — ни читать, ни писать не умел. Приходилось зубрить со слов Дианы или кое-как читающего Малко, на память.

Большая часть студентов уже разошлась для послеобеденного отдыха. После передышки их ожидало занятие историей Серединных земель и так и не выученные руны.

Диана поёжилась: на прошлом уроке магистр Курос так орал, так орал. Вот только сделать ничего не мог, без магии-то. И обещал в другой раз позвать Кастора со здоровенной палкой, если никто так и не выучит противных названий!

Она так впечатлилась, вспоминая сердитого магистра, что ей показалось, что земля из-под ног уходит. Вот же ведь злюка, да?

А Хел вдруг одним глотком допил вино и поднялся, беспокойно оглядываясь.

И тут же в столовую вбежал Кастор — красный, всклоченный.

— Все по своим комнатам! — заорал он. — Срочно по комнатам! Бросайте еду! Бегом через двор и в своё крыло! И не высовываться!

Диана вскочила, но земля снова дрогнула, уронив девушку обратно на лавку.

Испуганная, она схватила Хела за плечо, но парень аккуратно убрал её руку.

— Кей-та, хаа! — сказал он Кастору.

А потом указал ему на Диану и… растворился в воздухе!

Диана застыла в недоумении, а Кастор подскочил, схватил её за рукав и потащил на улицу, продолжая на бегу кричать на студентов:

— Быстрее! Да быстрее же! Она сейчас вырвется!

«Кто — она?» — усиленно думала Диана, но Кастор её, разумеется, не слышал.

Студенты саботировали его приказы: кто-то отставал, кто-то возвращался за кулешом, чтобы забрать его в комнату.

Хорошо хоть вопросов не задавали, иначе ему бы до них и не докричаться.

Кастор вертелся, кидаясь на бегу в разные стороны и подгоняя отставших. Казалось, он бежал сразу и рядом с Дианой, и впереди неё, и позади.

И со всех сторон нёсся его одинокий пронзительный голос:

— Быстрее! Да быстрей же!

Когда Диана и Кастор добежали до порога здания, где квартировали студенты (а добежали они самыми последними, потому что подгоняли отстающих) из сада показался Акко Ибилисимус, древний чёрт с лицом, заросшим шерстью и когтистыми мохнатыми лапами.

Увидев его, Кастор вдруг успокоился.

— Беги в свою комнату, — шепнул он Диане. — Господин Ибилисимус вас убережёт от неё. Он наведёт на дворец чары невидимости.

Ну, Диана и побежала, конечно. Только не к себе в комнату, а к Малко.

Туда уже и Хьюго прибежал, заспанный. Он вообще проспал все утренние занятия.

— А чего это вы неслись, как припадочные? — спросил он, выглядывая в окно, где Кастор почтительно кланялся Акко Ибилисимусу, закутанному в чёрную хламиду с капюшоном.

«Да кто бы понимал толком!» — Диана возмущённо запыхтела. Сказать-то она ничего не могла.

А потом вспомнила, что меч остался в комнате, а там соседка, небось, дуром от страха орёт, и настроение у неё вообще испоганилось.

Как без меча-то обороняться, а? Ведь непонятно же, что за «она» вырвется? И от чего студентов будет оберегать странный магический чёрт?

— А где Хел? — спросил Хьюго.

Малко молча развёл руками.

Он хоть и бежал — ложек не растерял, все три были при нём — и своя, и Дианы, и Петри.

— А чё вы молчите-то все? — удивился ражий. — Языки, что ли отъели?

И тут Диану осенило.

Она взяла со стола Малко пергамент и написала на нём размашисто: «Говорить нам никак! Нас чёрт-преподаватель на уроке заколдовал. А Хел — есть самый настоященный маг, хоть и врёт нам, что нет! Верно, обучил его всему книжник. Я его за руку взяла, а он мою руку убрал, и исчез».

— Куда исчез? — потрясённо спросил Хьюго.

Диана красноречиво пожала плечами, а Малко закивал, подтверждая.

Ражий хмыкнул:

— Ну а Петрю-то вы тогда куда дели? Петря — точно пропасть не мог. Домой вы его, что ли, отправили?

Малко потрясённо обвёл глазами комнату и выронил ложки. Про Петрю-то он и не подумал. Увидел, что Диана бежит, и сам припустил.

«Мы его забыли! — поняла Диана с ужасом. — Малко ушёл ложки мыть, а Петря за столом задремал. А мы — убежали! То есть…я! Я убежала!»

Хьюго смотрел непонимающе, и Диана, злясь на свою немоту, с маху врезала сама себе по губам.

Можно было написать, но как такое напишешь, что она бросила друга на съедение непонятной твари, которая скоро откуда-то вырвется?!

Ох, же она дура! Ох, же немочь тупая болотная! Малко-то ушёл, а она? Как она могла про Петрю забыть?! Предательница!

И Диана ещё раз врезала себе по губам так, что во рту стало солоно.

И тут же внутри неё что-то сломалась, и она закричала в голос:

— Он в столовой остался! Это я! Я про него забыла!

***

Дворец правителя содрогался от ударов из глубины, будто кто-то огромный и страшный пытался пробить фундамент.