Глаза демона полыхнули, и магическое зеркало задрожало в ожидании жертвы.

А что если душу Софии извлечь, а в трон заточить этого надоедливого мага?!!

Ханна пытала вопросами магистра Грабуса, он дрожал и блеял, а пылинки кружились всё быстрее, «присматриваясь» к нему.

Зеркало работало. Борну оставалось только принять решение. Трудное и страшное. И к сожалению — в одиночку.

Фабиуса он перенёс в Йору, чтобы не надоедал. И теперь раз за разом прокручивал все возможности. А они не радовали совершенно.

Как узнать, что уже утратила София? Будет ли она такой, как Диана, потерявшей всю память, но не разум?

И тело? Сумеет ли он создать достаточно хорошее тело?

Черти создают големов — телесные куклы без души — из нерожденных детей. Допустим, у Борна хватит силы и умения создать голема из крови дочери Ханны, оставшейся на кинжале. Внешность он возьмёт из памяти Ханны…

Возраст? Ну, пусть дочка будет немного помладше.

Душа девочки ещё помнит Ханну, дитя будет её любить, но не воскреснет ли она дурочкой, вроде умалишённых? Магия стража порога — сильная магия…

Минуты шли, только усугубляя ситуацию.

Выхода не было. Борн хмурился всё больше, а Ханна, не видя лица своего «охранника», но ощущая его молчаливую поддержку, с удовольствием воспитывала седобородого Грабуса.

— Вы должны говорить мне о ремонте дорог! Говорить о привилегиях цеховым мастерам, это вы понимаете? Вы знаете, сколько разбойников на дрогах Вирны? А сколько хлеба на городском складе? Хватит ли до нового урожая?

Она нервничала, не находя самых верных и убедительных слов.

Вот Александэр — тот умел рассуждать на хозяйственные темы. Жилка управленца сидела в нём глубоко, глубже спеси.

— Прочь! — выдохнул Борн и уставился на Грабуса враз покрасневшими глазами.

Трусливый магистр опрометью кинулся из зала.

Ханна обернулась и только сейчас увидела мрачное лицо демона, стоявшего за спинкой трона.

— Не сердись, он просто глуп. — Ханна развела руками. — А сама я не знаю, с чего начать. Вопросами управления поместьем мой муж, Александэр, всегда занимался сам. Вот и в Йоре, несмотря на его паранойю, царил удивительный по нашим временам порядок. Я шла к ней ночной дорогой, но не видела ни разбойников, ни поборов стражи на входе в город. Если бы не виселицы возле ратуши, город был бы прекрасен…

Борн шумно вздохнул, и Ханна утвердилась во мнении, что он тоже мучим проблемами городского благополучия.

— А где сейчас Александэр? — вдруг спросила она. — Всё так же стоит, замерев в своей клетке?

Борн кивнул. Он совсем забыл про эту скульптуру в углу библиотеки.

— А что если… — Ханна замялась, стиснула кисти рук, но договорила. — Что если мы выпустим его и заставим заняться вопросами городского управления? Александэр мог бы возглавить новый совет…

Эти слова дались ей нелегко: на висках выступили капельки пота, глаза заволокло влагой. Неужели ей снова придётся видеть возле себя ненавистного мужа?!

Александэр был всё так же противен Ханне, но дело-то своё он знал… Демон грозен, он заставит мужа подчиниться и служить на благо людям!

Борн вскинул голову и посмотрел на Ханну с удивлением.

— Ты готова его простить?

— Я же не в спальню его возвращаю, — нахмурилась Ханна. — В конце концов, он же хотел стать правителем. Но быть правителем — это не задницу на троне просиживать! Пусть работает как правитель. Нечего торчать в клетке бездельником!

Борн заглянул в её влажные глаза и вдруг улыбнулся.

Радость озарила его лицо, как огонь, пробежав под кожей внутренним светом. Он стал похож на сосуд, в котором горел огонь.

— Да будет так, смертная! — провозгласил он. — Сегодня ты подарила мне надежду.

Ханна несмело улыбнулась его радости.

— Я стерплю, — прошептала она. — Мне придётся теперь говорить с ним и выслушивать его, как и других. Но я выдержу это, если он сумеет быть полезным Вирне. Если же будет неполезным…Я… Мы…

Ханна сжала пальцы в кулаки.

— Мы повесим его за саботаж, — весело закончил её фразу демон. — И это будет уже соблюдением первого нового закона, принятого новым советом. Виселица за саботаж и отказ трудиться на благо мира людей!

Ханна с облегчением кивнула.

Да, вот так она могла поступить с мужем — повесить его по закону! И она будет тщательно следить, чтобы этот мерзавец не оступился!

— Ты хочешь пообедать, госпожа, или мы успеем выпустить Александэра и посетить экзамены для новых студентов академии?

— Экзамены? — удивилась Ханна. — Разве они бывают не для тех, кто закончил учёбу?

— Это — особенная учёба, — пояснил демон. — Нам нужен отбор. Мы должны принять в обучение тех из детей, кто уже ощущает в стихиях хотя бы живость. Наука магии — сложная.

— Хорошо, — Ханна поднялась с трона. — Ну её, эту еду, я слишком взволнованна. Идём уже и закончим всё неприятное, а потом посмотрим на молодёжь. Может быть, там уже есть юные маги?

— Ну, один-то — точно есть, — усмехнулся Борн. — Я сам велел ему приехать в столицу.

***

Александэр растерянно моргал. Он сам не понимал, как вообще мог существовать в том замедленном времени, куда засунул его Борн.

Сейчас, когда ему вновь вернули возможность привычных ощущений, бывший бургомистр никак не мог обрести душевное равновесие.

От такого можно было и спятить — плотное, почти неподвижное время и попытка поднять руку, которая тянется часами.

От помешательства Александэра спасла приверженность магии. Он был привычен к её обрядам и ритуалам, и сознание его оказалось хоть немного, да подготовленным к страшному шоку временной «клетки».

Борн с усмешкой налил вина и протянул его бывшему бургомистру Йоры и мужу Ханны, неудачливому наследнику трона, Александэру, урождённому Сорену.

Несмотря на все эти «титулы», сейчас он был жалок. Даже одежда обвисла — видно, её носитель здорово похудел в клетке.

Александэр поднял руку так, словно она была каменная, с трудом сжал пальцы на бокале. Неловко поднёс к губам.

Ханна смотрела на него сурово, без малейшего сожаления, а Борн разве что не облизывался, и, выпив вина, Александэр совсем не взбодрился, а даже наоборот.

— Что, решили меня казнить? — спросил он, растягивая губы в жалобной гримасе, которая казалась ему усмешкой.

— Решаем как раз, — оскалился в ответ Борн, блеснув белейшими зубами. — Магия — тоже не бездонна. Не так-то дёшево держать тебя в клетке, человечек. Чем ты можешь быть полезен, чтобы сохранить тебе жизнь? Что ты умеешь? Чем славен?

От его улыбки глаза Алексанэра превратились в начищенные бляшки на колете стражника, что на всякий случай заглядывал в двери библиотеки.

— Ну? — поторопил Борн, наливая вина себе и Ханне. — Ты же понимаешь, смертный, что от глотка вина, до глотка… — он рассмеялся, видя ступор и замешательство бывшего бургомистра. — Что ты умеешь, признайся лучше сейчас? Годишься ли ты хотя бы для чистки конюшен и метения улиц? Чем ты занимался всю свою жизнь? Отвечай!

— Я… — выдавил Александэр. — Я…

— Ах да, ты мечтал править, — осклабился Борн. — А ума у тебя хватает? Чем бы ты занялся сейчас, бездельник, если бы управлял Вирной?

Александэр застыл в ступоре, и Борн сжалился.

— Расскажи мне, сумел ли ты что-то сделать на благо Йоры, где протирал штаны о тамошний трон?

— Там нет трона… — помрачнел Александэр.

Борн фыркнул и вспомнил Алекто, заточенную в древний трон правителей.

В конце концов, магия портала переварит и фурию. Пройти этим порталом будет непросто, но всё же легче, чем перехитрить Сатану и ворваться в ад через самодельный портал…

— Ну? — нахмурился он. — Я голоден, смертный.

Александэр беспомощно дёрнул узкими плечиками:

— Я… Я объединил оба совета, городской и магистерский, в один. Ввёл туда все городские фракции. Даже ведьминский ковен представлен теперь в совете Йоры. Ведьмы скандальные бабы, но неприятности они чуют получше магов. За счёт объединения всех городских сил я сделал подотчётным совету любого из власть имущих Йоры. Любого, даже самого родовитого жителя совет мог вызвать и заставить его держать честный ответ на своде торговых законов города. У нас не стало иной власти, чем свод законов торговли. Это было хорошо для… Для… — он замялся.