Повитуха боком спустилась с высокого крыльца и направилась по тропинке к бане.

— Колдовать пошла! — осенило Диану. Глаза её заблестели, рука невольно дёрнулась к мечу. — За ней!

Глава 7. Чертовски сложная магия

Полуденная деревня дремала, даже старухи не копошились на огородах.

Повитуха сторожко огляделась по сторонам, но всё-таки достала из кармана широкой юбки платок, повязала голову и, пригнувшись, отвернула от бани и заспешила к реке.

Видно, надо было бабе идти с непокрытой головой по какой-то своей колдовской надобности. Но понимала она и то, как нехорошо подумают деревенские о простоволосой. В деревне ведь как: вроде и нет никого, а соседи всё видели.

Неясыть у Фабиусовки делала поворот и уже не лютовала так, как вокруг острова Гартин. Вот только для купания она и здесь была холодна. Потому в воду повитуха не полезла, но подошла к самому урезу, встала на камень и наклонилась пониже.

Пологий берег был забросан наносными окатышами и крупными валунами. За одним из них и поспешили укрыться Диана, Малко и Петря, выслеживающие ведьму. Было далековато, конечно, но молодые глаза — зоркие.

Нагнувшись к воде, повитуха сорвала с головы платок, вынула острый нож, отхватила прядку волос и бросила в Неясыть, приговаривая про себя что-то неразборчивое.

Диана вздохнула с сожалением — расслышать было никак.

— Точно колдует! — прошептал Малко.

— Так магии же больше нетути? — опомнился Петря. — Поди, свихнулась, разэтакая кадушка?

Повитуху за зиму прямо-таки разнесло, она стала толстой и неповоротливой. Может, и голова у неё так же распухла?

— Черти-то есть, — напомнила Диана. — Они ей амулет могли дать. А в воду она волосья кидает — это словно письмо послать. Так она вызывает кого-то, пустив по воде волосы.

— А кого? — спросил Малко, тревожно оглядываясь.

— Может, чертей, а может, другую какую ведьму.

Повитуха ещё пошептала немного на воду, разогнулась со стоном, опять повязала платок, нарвала у воды мать-и-мачехи, чтобы возвращаться вроде как не с пустыми руками, и пошла к дому.

— И что будем делать? — разочарованно спросил Петря, ожидавший, что чёрт прямо-таки выскочит из реки.

— Ночи ждать, — пояснила Диана. — Если она позвала чёрта, то днём он не сунется. Тут Гартин рядом, а там — Фабиус в башне сидит. Может и заприметить всплеск колдовской силы, если чертяка возьмёт да разом переместится в деревню.

— А как он сможет не разом? — удивился Петря. — Ногу что ли сначала пошлёт?

— Тьфу, дурак! — выругалась Диана. — Чёрт на дороге где-нибудь выскочит. Да пешком в деревню пойдёт. Вроде как человек из Лимса. Дождётся сумерек и побредёт тихонечко. Тогда его даже Борн не словит, не будет магического хвоста.

— А мы тогда как поймаем? — совсем растерялся Петря.

Раз уж и Борн, настоящий демон, не сможет заметить чёрта, а они, что ли, лучше?

— А мы всех деревенских в лицо знаем, — пояснила Диана. — Чужака заприметим всяко. Главное — до сумерек досидеть, а потом возле дома повитухи засаду устроить. Тогда и поймаем.

— А надо ли тут сидеть до сумерек? — осторожно спросил Малко. — Может, пусть терпит до завтра? Свяжем потом ведьму да разузнаем у неё силой, кто приходил?

— Надо! — отрезала Диана. — Может, повитуха спрятанную Алиссу чертям отдавать собралась?

Парни переглянулись. Досидеть до сумерек означало опять да снова: прошляться весь день, где телят не пасут, а потом огрести кнута от конюха. Он-то поди в этот раз похитрее будет, подождёт, пока Диана к себе уйдёт, тогда и всыплет.

Но отступить было нельзя. Диана обоим парням нравилась, тут уж надо идти на жертвы да отличиться как-то. Если сейчас загнусишь про домой…

Малко кивнул первый, следом Петря.

— Может, пожрём пока? — осторожно намекнул Петря. — А то живот уже к рёбрам присох. У нас припас есть, можно похлёбку сварить. А то и куру бы эту дурную сцапать.

Малко вздохнул и облизал губы: свежая курица всяко вкуснее солёного окорока. Или утка…

Деревенские утки и гуси грелись на берегу чуть ниже по реке. Тут и верного лука не надо. Подойти тихонько, подождать, пока гусак кинется стадо своё защищать, да и свернуть ему шею.

Но Диана покачала головой. Да оно и так было понятно: куры, гуси да утки после зимы все посчитаны. Ладно, если деревенские нажалуются потом Фабиусу. А если увидят да шум поднимут?

Парни с сожалением посмотрели на уток. Петря даже камнем швырнул — только не долетело.

Делать нечего, пусть будет солонина с луком и щавелем.

Молодёжь пошла вверх по реке, потом стала обходить деревню старыми огородами, чтобы добраться до леса и сварить там похлёбку.

Малко на ходу вывернул зазимовавший в земле корень пастернака, здоровенный, плотный. Хмыкнул, поискал и выдрал ещё один.

Крикнул Петрю, и они быстро прошлись по заброшенным огородам, добывая то, что хорошо зимует в земле — пастернак, хрен, батун, щавель.

Рядом были и вполне ухоженные делянки, где можно было добыть редиску, и ямы, где селяне прикапывали на зиму мелкий посадочный картофель, но ведь парням ещё возвращаться в эту деревню.

Раздобыв зелени, охотники на ведьм выбрали для привала сухой взгорок, поросший кедрами, откуда просматривалась и деревня, и бегущая к ней дорога.

Спрятались за кустами, развели почти бездымный костер из двух сухостоин, плотно прижав их друг к другу. Поставили котелок…

Похлёбка удалась на славу — пастернак пошёл вместо картошки, взяв в себя часть лишней соли — вкуснота!

От еды молодёжь разморило, и они улеглись на лапник у костра. Парни обняли с двух сторон Диану, «чтобы не замерзла».

Долго она им разлёживаться не дала — есть время, отчего бы с мечом не попрыгать? Меч был один, зато палок — полный лес!

Малко и Петря поднимались с сожалением — уж больно хорошо было прижимать к себе Диану. Но делать нечего, и они тоже взялись за палки, изображающие мечи.

Только игра не шла. Малко и Петря всё косились на деревеньку: а вдруг чёрт пожалует раньше?

Наконец ленивое весеннее солнце решило, что пора бы клониться к вечеру.

Воздух повлажнел, стало заметно холоднее. Деревня постепенно ожила, бабы потянулись с дальнего поля, а пастухи пригнали с выпаса стадо.

На дороге тоже появились люди. То были крещёные, что уходили на заработки, и торговцы, возившие свой нехитрый товар в Лимс.

Скоро Диана поняла, что сидеть на горке не дело. Видно-то было далеко, но лиц сильно не разглядишь: вроде и тот человек, и не тот. Да и чёрт мог принять облик кого-то из местных.

Посоветовавшись, сыщики решили вернуться в деревню и снова спрятаться в прошлогоднем бурьяне у забора повитухи.

Дом её стоял на самом краю, как и положено ведьме, и подойти к нему можно было почти незаметно, если сначала идти вдоль реки, а потом овражком и через кусты.

Пока шли, стало смеркаться. За забором залегли, когда дом повитухи уже начал тонуть в сизой дымке.

— А вдруг чёрт уже там, в доме? — испуганно спросил Петря.

Ему и в кустах было страшно, а уж возле самого дома, наверное… Бр-р…

Диана решительно приподнялась, собираясь подобраться поближе, но Малко с силой дёрнул её за руку.

— Тс! — зашипел он.

И тут же стукнул запор, и калитка в заборе открылась, пропуская плотного невысокого мужчину в плаще с капюшоном, надвинутым так низко, что было непонятно, есть у него голова или нету.

К дому он подошел так, что сыщики и не заметили! Как есть нечистый!

— Чё-ёрт! — прошептала Диана.

Малко зажал ей рот — в сыром воздухе звуки разносились сильнее обычного.

Чёрт завертел головой, уловив непонятный шум, и сыщики прижались к земле.

Но тут из-под крыльца, мяукая, выбралась облезлая кошка и шмыгнула в отворившуюся дверь дома. А повитуха помахала гостю с крыльца.

Чёрт глянул на кошку, хмыкнул, видимо, приписав ей странные звуки, и поспешил в дом, а троица испуганно выдохнула — чуть не сорвалась слежка!