Annotation
Когда шесть недель без работы и подходит время платить за кислород, т. е. за жизнь — берешься за любую работу, в т. ч. и сомнительную. Да и иной работы и быть не может, если у тебя плохая репутация. Так и случилось с главной героиней рассказа, которая в итоге оказалась на борту лазарета «Чарльз Декстер».
Элизабет Бир, Сара Монетт
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ЭПИЛОГ
Элизабет Бир, Сара Монетт
Гибель Лазарета «Чарльз Декстер»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Через шесть недель невольного бездействия на станции «Фарадей» Синтия Фейерверкер позарез нуждалась в работе. Она больше не могла ждать, пока подвернется что-нибудь приличное, потому что подошел срок уплаты налога на кислород. Не обязательно работать врачом, чтобы понять, что ожидает беднягу, которому придется дышать вакуумом.
Не обязательно, но Синтия как раз и работала врачом. До недавнего времени, пока ее не обвинили в халатности и незаконных экспериментах. Все это случилось прямо тут, на станции «Фарадей», шесть недель назад. Наверное, стоило радоваться, что команда буджум-корабля «Ричард Тревитик» высадила ее на станции, а не скормила звездолету, но особой благодарности она почему-то не ощущала. Во-первых, ее врачебные навыки неоднократно спасали и корабль, и членов экипажа от последствий пиратских атак. А во-вторых, перед тем как высадить ее, команда конфисковала все медицинские инструменты и препараты. Более того, всем обитателям станции стала известна причина высадки.
Практически та же высшая мера, только немного растянутая во времени, перевариться в чреве буджума с прочим мусором вышло бы гораздо быстрее.
Ледяное отчаяние привело Синтию в арендованный офис станции и усадило за металлический стол. Оно же заставило ее смотреть в лицо лысого старого архамерца, чьи дряблые щеки дрожали при каждом слове. Кожа была такая темная, что Синтия едва могла разглядеть затейливый узор из татуировок, черный на темно-коричневом.
— Ваше прошлое меня не волнует, доктор Фейерверкер, — сказал он. Рукава были сантиметров на пять короче, чем нужно, и. когда он жестикулировал, обнажались запястья. — Буду с вами откровенен. Нам нужны ваши навыки, но нет никаких гарантий, что кто-то из нас вернется с этого задания живым.
Синтия обхватила руками колено. Перед собеседованием она потратила последние кредиты на общественный душ и бумажный костюм, но любой внимательный взгляд заметил бы ее осунувшееся лицо и синяки на локтях, свидетельствовавшие о ночах, проведенных на полу в коридорах тех- блока.
— Вы сказали, что это миссия по эвакуации обломков крушения. Как я понимаю, у нас могут появиться конкуренты. Пираты и прочее…
— Не говоря уже об общественной опасности, которая может возникнуть при захвате архамерского корабля.
— Если я останусь здесь, меня тоже ждет общественная опасность. В шлюзовой камере. Я — хороший врач, профессор Уандрей. Я не причинила вреда ни одному пациенту, меня лишили лицензии совсем по другой причине.
— Не-е-ет, коне-е-ечно, — согласился он, растягивая слова, просматривая ее резюме на внутреннем мониторе. — Всего лишь за то, что вы стремились к запрещенным знаниям.
Она пожала плечами и обвела рукой офис.
— Галилей, Дерлет и Чен тоже стремились к запрещенным знаниям. Посмотрите, куда нас это привело.
На скрипучую и протекающую станцию на орбите Сатурна, насквозь провонявшую аммиаком, несмотря на все усилия дезинсекторов, отрабатывающих двойные смены, лишь бы сдержать натиск товов. Она посмотрела прямо в глаза работодателю и решила рискнуть.
— Профессору-архамерцу следовало бы отнестись к этому с большим пониманием.
Некогда полные губы Уандрея давно высохли и стали тонкими из-за радиации, проникающей сквозь защиту стальных кораблей. И все же, несмотря на его отвисшие щеки и веки, некрасивое лицо преображалось и становилось почти прекрасным, когда он улыбался.
Синтия немного подождала, чтобы убедиться, не скажет ли он чего-нибудь, и добавила:
— Вы же знаете, что у меня с собой нет никаких препаратов.
— У нас найдутся запасы. И потом, корабль, который мы собираемся эвакуировать, это летающий госпиталь «Лазарет „Чарльз Декстер“». На его борту вы раздобудете все, что вам нужно. Как старший офицер корабля «Ярмулович астрономика» я обещаю вам полную долю прибыли от продажи добычи. А также у вас будет право первого выбора во всем, что касается медицинских препаратов и технологий.
Холодок подозрения побежал по ее шее.
— А что еще вы собираетесь найти на борту госпиталя, профессор?
— Информацию, — ответил он. — Исследования. «Ярмулович астрономика» — архивный корабль.
Еще один рискованный вопрос.
— Что случилось с вашим предыдущим судовым врачом?
— Аневризма, — ответил он. — Девушка была совсем юной, и все произошло так быстро, что никто не смог бы ей помочь. Трудилась в подмастерьях и только-только начала свою практику. Со временем мы возьмем к себе другого врача с братского корабля, но в данный момент ни на «Фарадее», ни на расстоянии трех дней пути нет других архамерских кораблей. Если мы не отправимся в путь немедленно, потеряем возможность захватить этот корабль.
— На сколько частей будет поделена добыча?
«Полная доля» звучит хорошо, пока тебе не скажут, что добычу разделили на десять тысяч частей.
— Полная доля равна одному проценту, — ответил он.
Девушка откинулась на спинку кресла; никакая самодисциплина в мире не смогла бы удержать ее от этого. Дисциплина вообще никогда не была ее сильной стороной. Ей предлагали слишком много, похоже на ловушку.
Даже на один процент от добычи с корабля можно прожить всю оставшуюся жизнь, пусть и не роскошествуя. А ей еще позволят забрать любые препараты и оборудование…
Точно ловушка.
А еще шанс снова заняться медициной. Шанс порыться в медицинских файлах архамерского корабля-архива.
По закону ей оставалось тринадцать часов, чтобы найти работу получше. А потом ее ждали Великая пустота, удушье и глаза, покрытые ледяной коркой слез. Другой работы не было, иначе она бы сюда не пришла.
— Я согласна.
Уандрей одарил ее еще одной блаженной улыбкой. Он подтолкнул к ней планшет, лежавший на столе. Синтия приложила большой палец. Укол, жужжание, через секунду подписанный кровью контракт был распечатан.
— Собирайте вещи. Встретимся через тридцать минут в Шестом доке.
— Я готова.
— А! — сказал он. — Забыл предупредить…
Скрип его кресла прозвучал, как звук захлопывающейся ловушки. Синтии уже приходилось слышать такое. Она напряженно выпрямилась, ожидая приговора.
— «Лазарет „Чарльз Декстер“»…
Она кивнула.
— …живой корабль. — Уандрей расценил ее молчание как замешательство и добавил: — Я имею в виду буджум.
— Летающий госпиталь — живой корабль? Мы все умрем, — сказала Синтия.
Уандрей улыбнулся и благодаря частичной гравитации легко поднялся с кресла.
— Все мы смертны, — сказал он. — Но лучше умереть зная, чем жить в невежестве.
* * *
Вынырнув из гравитационного колодца Сатурна, новенький деятельный буксир «Приют Вероники» пристал к громоздкому, отяжелевшему под грузом столетий безобразию под названием «Ярмулович астрономика». Синтия стояла в одном из маленьких, похожих на рыбий глаз наблюдательных портов архамерского корабля, любуясь бескрайним, подернутым дымкой изгибом серо-розового мира, туманного и безмятежного, по нему медленного проплывали тени спутников и колец. В это же время от станции «Фарадей» отчаливал еще один стальной корабль. Он был намного меньше, новее и чище «Ярмулович астрономики», в свою очередь казавшегося карликом в сравнении с буджумами, которые, причалив к спутникам Сатурна, обменивались друг с другом биолюминесцентными посланиями. Стальной корабль направлялся во внутренние районы системы, и на малый миг Синтия пожалела, что не находится на его борту, хоть и знала, что ее там ждало. Произошедшее на «Ричарде Тревитике» было для нее не впервой.
