Нет, я нисколечко не страдал, ничто меня не беспокоило. Но я почти физически чувствовал, как беспомощно слабеют и рвутся бесчисленные нити, связывающие меня с такой привычной школьной жизнью, и, вообще, со всей здешней жизнью.
Устав валяться, я садился и начинал смотреть на синюю гладь моря, ставшую такой привычной за школьные годы. Вот стремительно проносится крылатая «Ракета», а вот тянется на север вереница барж, ведомая деловито пыхтящим буксиром. На верхних палубах барж стоят сотни укрытых тканью корзин с урожаем южной клубники, аромат которой доплывает даже сюда. И над всей этой буколической идиллией плывет разухабистая мелодия из динамика на пристани:
— Ей, ей, ей, хали-гали!
Мои прогулы закончились вызовом отца к учителю химии. Это выглядело забавно в связи с тем, что, по крайней мере в плане учебы, мы почти поменялись ролями. И отец, и мама оканчивали одиннадцатый класс почти одновременно со мной, только в заочной школе, даже некоторые учителя были у нас общие. Я добросовестно старался помогать своим родителям, решал за них задачки и подсказывал на экзаменах.
Отец вернулся из моей школы весьма озадаченным:
— Понимаешь, химик сердит на тебя за то, что ты перестал ходить на его уроки. Грозит поставить тебе тройку в четверти, и тогда не видать тебе золотой медали!
Вот это был номер! До этого дня мне и в голову не приходило, что я могу окончить школу с медалью. Уроков я больше не пропускал, и претензии ко мне отпали сами собой.
И еще один эпизод из этого странного месяца мая сохранился у меня в памяти.
Экскурсия в Крюков, на вагоноремонтный завод. Крюков — это промышленный район Кременчуга, расположенный в отличие от остальной, исторической части города на другом берегу Днепра. Днепр в черте города сохранился в своем первоначальном обличии, в то время, как выше по течению он был перегорожен дамбой и превратился в Кременчугское водохранилище, а ниже по течению, почти сразу за мостом, течение реки замедлялось и начиналось Днепродзержинское водохранилище.
На экскурсию нас, 11-е «А» и «Б» привезли на двух автобусах и точно так же должны были доставить обратно. Вообще-то продолжалась она не долго. Мы посмотрели на старые почти развалившиеся вагоны, которые стояли под открытым небом на запасных путях. Затем на пару вагонов в крытом ангаре, облепленных рабочими, каждый из которых выполнял какую-то свою операцию. И, в заключение, нас подвели к новенькому, сверкающему свежими красками пассажирскому вагону, на который тут же захотелось сесть и уехать куда-нибудь далеко-далеко.
Все это продолжалось от силы часа полтора. А когда мы вышли на площадку перед проходной, с которой мы начинали свою экскурсию, выяснилось, что с автобусами произошла нестыковка, и они приедут еще, как минимум, часа через три. Это было совсем не предвиденное обстоятельство. Уехать общественным транспортом мы тоже не могли, потому что у большинства из нас просто не было денег. Оставалось одно — ждать. Но что было делать в незнакомом городе без гроша в кармане, да еще под начинающим припекать почти летним солнышком?
И тут мне в голову пришла спасительная мысль: идти домой пешком. Но не по дороге, которая делала большой крюк, заходя во все близлежащие села, а напрямик через плавни, которые я изучил вдоль и поперек.
Я бросил клич, но, к сожалению, желающих идти со мной не нашлось. Всех пугало расстояние: ведь по дороге до Светловодска было чуть больше двадцати километров.
— Может, это и к лучшему, — подумал я, — во всяком случае, никто не будет жаловаться, если что-то пойдет не так.
Я предупредил ребят, чтобы меня не искали, когда придут автобусы и отправился в путь.
И вот я уже иду быстрым шагом по едва приметной тропинке, которую я выбрал среди прочих других, надеясь, что именно она быстрее всего приведет к знакомым местам на плавнях. Впрочем, я особенно и не беспокоился.
Ах, как чудесно было идти по зеленой равнине, покрытой еще нежнейшей травой, слушать весеннее пение птиц, преодолевать покрытые согретой водой лужицы и чувствовать босыми ступнями траву на их дне.
Когда еще удастся мне побывать здесь еще раз и удастся ли вообще?
Воспитанное с детства отцом умение ориентироваться на местности не подвело меня и на этот раз. Скоро я оказался уже в знакомом лесочке. А знакомые полянки встретили меня густыми зарослями ароматных ландышей. Я очень быстро собрал довольно большой букет, так что пришлось подумывать, как нести цветы в одной руке. Но скоро я нашел выход из положения, и уже ничто не мешало добраться до той части плавен, где я чувствовал себя как дома. Еще с полчаса я шел, срезая все углы, по улочкам Табурищ, пока не очутился дома.
Последнее школьное лето
Наступило лето, а с ним и выпускные экзамены. Я продолжал учиться, так сказать, спустя рукава. Сделал элементарную ошибку в задачке по физике, в который уже раз забыв разделить на два полученный результат. В чем с улыбкой признался Антону Даниловичу, а тому, видимо, и в голову не пришло снизить мне оценку, потому что с ним я решал сотни гораздо более сложных задач.
Наконец, выпускные экзамены завершились, и стало известно, что в нашем классе четыре медалиста. Золотые медали получили Сергей, Ляся и я, а серебряную — Коля.
Наступил выпускной бал. На торжественном собрании директор школы вручал аттестаты. Я дождался своей очереди, взял аттестат и коробочку с медалью, и тут у меня дико заболел живот. Я никогда ни на что не жаловался, а тут — на тебе.
На самом деле живот у меня заболел, можно сказать, неспроста. За эти годы школа успела мне просто смертельно надоесть. Не мои одноклассники, и не любимые учителя, хоть их было не так уж и много. А сама атмосфера глубокой провинциальной «совковости». И мне просто невмоготу было в ней находиться.
Так наше тело оказывается иногда умнее нашего сознания.
Скрючившись, сидел я в углу своего уже бывшего класса и смотрел, как ребята разворачивают столы, столько лет служивших нам партами, для того, чтобы сослужить нам последнюю службу, превратившись в праздничный стол. Девушки накрыли этот стол белыми скатертями и начали расставлять тарелки с закусками и фужеры для шампанского. Боль в животе и не думала униматься, поэтому я незаметно вышел из класса и через силу поплелся домой. Был поздний вечер, и все мои уже спали. Стараясь не шуметь, я открыл дверь, прошел в свою комнату, разделся и лег в постель.
Удивительное дело, боль, не оставлявшая меня ни на минуту, тотчас прошла. Я еще успел подумать о странном характере этой боли и тут же уснул. Наутро я проснулся, как ни в чем не бывало, сбегал на зарядку и уселся за книги. После обеда отправился к приятелям узнать, как прошел выпускной. Никаких происшествий не было, хотя все гуляли до утра.
Пора нам было начинать готовиться к поступлению в институты. Последние два года на все областные олимпиады по физике и математике мы ездили с Сергеем вместе. В одиннадцатом классе, он поехал и на всеукраинскую олимпиаду по физике в Харьков. Поехал бы и я, но я проиграл на блиц-экзамене, опять забыв в простейшей задаче разделить полученное значение на два.
Впрочем, для меня это было уже совсем не важно, так как я уже определил свою судьбу, по крайней мере, на ближайшие три года.
Сергей решил поступать в Харьковский физтех, на самую, как теперь говорят, крутую специальность. После выпускных экзаменов мы еще долго занимались вместе очень модными в тот год задачами на построение, представлявшими из себя нечто среднее между геометрией и начертательной геометрией, которая была уже в институтской программе. Он как будто чувствовал, что это может ему пригодиться, а я занимался с ним, скорее за компанию, чтобы мозги не ржавели.
Вода на море была зеленой, мы часами валялись на озерке в Табурищах и с жаром обсуждали варианты решения. Задачи были сложные, иногда мы находили решение не за один день, а решение одной задачи, помню, заняло у нас две недели.
