– Я сидел в камере. Мне принесли обед. Почувствовал боль в животе. Уснул или отключился. Открыл глаза – надо мной твое лицо, я в гробу, рядом рыдает мать. Конец.

– Это я убила тебя, – вздыхает Нимея, берет свою чашку кофе и садится в единственное кресло, которое есть в комнате, стоящее у окна. – Подсыпала яд в твою кашу. Как оказалось, никто не контролирует качество тюремных обедов. А еще охранникам настолько на все плевать, что за небольшую плату они готовы организовать проходной двор на кухню.

Фандер сжимает кулаки и чувствует подступающий приступ бешенства. Нока говорит об этом так легко, будто убивает людей каждый день. Будто конкретно его жизнь ничего не стоит ни для нее, ни вообще.

– Твоя жизнь… ничего не стоит, – медленно произносит она, словно читает его мысли. –  Смешно, верно? Они даже не стали расследовать твою смерть. Просто отдали тело Омале с поправкой, что захоронить можно только на тюремном кладбище. Им жалко земли Нового Траминера на таких, как ты.

– Зачем ты это сделала? – Его голос сипит.

Информации критически мало, а Нока явно издевается, выдавая ее микродозами.

– Мне нужно было вытащить тебя из тюрьмы.

– Я жив…

– Какой наблюдательный.

Нимея, до этого выводившая круги на гладкой поверхности своей чашки и наблюдавшая за собственными пальцами, улыбается и поднимает голову, чтобы посмотреть Фандеру в глаза, а тот, будто давно этого жаждал, ловит ее взгляд с таким выражением, словно в силах его удержать теперь, когда она попалась.

– Энграм умирает, и мне нужна помощь, – тихо произносит она, явно стараясь, чтобы голос звучал буднично. – Его убивает кровь Омалы, долго объяснять. Лекарство есть, но забрать его из какого-то там храма может только кровный родственник, а Омала не готова оставить Энга, чтобы идти вместе со мной… Без нее он просто умрет. – Нока потирает лоб костяшкой большого пальца и отводит взгляд. – Мы считали, выясняли, как это сделать. Самый быстрый способ добраться до Дорна…

– На кой черт нам нужно в Дорн? Можешь объяснять подробнее?!

Нока отмахивается, не желая отвечать на вопросы. То, что она делится своими мыслями, уже огромное одолжение, но Фандер по привычке, сохранившейся с времен, когда власть была в его руках, уверен, что вытащит столько информации из этой упрямой хорошенькой головы, сколько потребуется.

– Энграм может продержаться не дольше двух суток без помощи. Таскать его за собой не вариант, он слишком слаб. Ни поезд, ни лайнер не доберутся так быстро до нужного места. Поэтому было решено вытащить тебя с того света, предварительно туда отправив. Других родственников у вас нет.

– Что. Происходит. Нока? Какая помощь? Что за болезнь? При чем тут кровь?! – Он перебивает, а Нимея морщится.

– Омала. Она маг времени, ты знал?

– Я… Она рассказывала это мне в детстве, как сказку… – медленно произносит он, желая на самом деле встать и пойти уже домой, найти там кого-нибудь более словоохотливого и вытрясти всю информацию, потому что пока в голове ничего не укладывается.

– Это не сказка. Так она тебя спасла. Просто отмотала время для тебя вспять, будто ты не пил никакой яд. Ты сейчас на пару дней моложе, такой, каким был ровно за минуту до того, как принял яд.

– Она так умеет?..

– Умеет. Но это стоит ей усилий. Колдовство первого уровня, когда нужно промотать время вперед или вернуть неодушевленному предмету первоначальный вид, дается ей легко. Для того, что она провернула с тобой и переодически проворачивает с Энгом, нужны сложные заклинания, из-за которых она сильно слабеет. Я не знаю, сколько она выдержит, так что наш с тобой график путешествия весьма плотный.

– Почему она не отмотает время для Энга? Что за ерунда?

Нока смотрит с таким выражением, в котором ясно читается: «Ты что, за идиотов нас держишь?»

– Мне все меньше нравится тратить время на этот тупой разговор. Нет. Не может. Тебя мы убили специально, чтобы потом оживить и тем самым освободить из тюрьмы. У твоей смерти была причина – яд, нужно было просто вернуть тебя в момент, когда яда в твоей крови нет, и не давать тебе его снова. А Энграма пожирает его же кровь. Кровь мага времени, с которой он не может справиться. Она травит его, высасывает жизнь или вроде того, я не знаю деталей. Отматывать время бессмысленно, если кровь в нем останется и будет убивать снова, и снова, и снова.

– А во мне ее что, нет?

– Есть, но… возможно, тебя она ударит позже… а возможно, ты окажешься сильнее. – Она говорит все это совершенно холодно, на одной ноте, но, если присмотреться, можно увидеть, как сверкают от подступающих слез ее глаза.

Взгляд Нимеи кажется пустым, пальцы все так же выводят на кружке узоры, а ветер, будто не зная, что нужно успокоиться и не мешать трудному разговору, то и дело играет с ее волосами, делая их еще более пушистыми. Удивительная поэтичность: девушка в кресле с чашкой и пушистым хвостом на голове говорит о приближающейся смерти.

– Объясни. Ничего не понимаю, – тихо произносит Фан.

– Ваша мать – маг времени. Она знала это всегда и умеет пользоваться магией времени с детства.

– Это неправда. Она чистокровная…

– Это правда, – отрезает Нимея.

Мир Фандера трещит по швам.

– Я хочу видеть ее, хочу поговорить с ней!

– Нет. Мы уедем сегодня же, тебя никто не должен видеть.

– Но она…

– Нет! – Нока непреклонна и удивительно уверена в себе. Фандер понимает, что мог бы уложить ее одной левой и просто уйти из квартиры, но пока продолжает слушать.

– В вас с Энгом ее кровь. Древнейшая магия из всех, что знает человечество, но с ней нужно уметь жить – принимать ее и учиться управлять ею с детства.

– А мы до недавних пор пили токсин, который ее подавлял, – кивает Фандер, запуская пальцы в волосы.

Все дети Траминера из чистокровных семей, сотня с небольшим человек, до революции, сами того не зная, принимали токсичные таблетки. Лекарство делало их невероятно сильными, их глаза становились ярко-зелеными. А для подавления восстаний власти распространили среди населения легенду, что к траминерцам были благосклонны силы земли, даровав их детям особую магию, несравнимую со способностями старших поколений. Революция началась с того, что Рейв Хейз выпил антидот и явил свое истинное лицо миру: никакой чистой крови в нем не было, никакой особой магией он не обладал. Он был обычным парнем с самыми посредственными способностями, а в роду у него явно были аркаимцы, судя по желтой радужке. И таковыми оказались все «чистокровные». Обычными детьми. В тот момент верхушка Траминера и стала медленно терять власть.

– Все верно. Токсин, который вы с Энгом пили, не давал вашей силе развиваться, она сидела внутри. Но стоило вам избавиться от него – и вот… Энграм год назад почувствовал неладное. Сейчас он еле ходит.

– А я…

– Ты просидел два года на блокировке вообще всей магии, заключенным в тюрьме дают что-то для этого. Энграм же… он надеялся, что научится своей силой управлять, но у него не получается. Кровь его убивает, он будто гниет изнутри. – Щеки Ноки краснеют, она начинает дрожать.

Нимея Нока дрожит! Фандер глазам своим не верит, смотрит на нее, не понимая, насколько все плохо. Судя по ее лицу – критично.

– Энграм…

– Твоя мать сделала все, что было в ее силах.

– И…

– И остался последний вариант. Время поджимает. Нужен ты.

– Что именно от меня требуется? И что со мной будет потом, когда я стану вам не нужен?

Страх за брата смешивается с бешенством. Он ничего не знал. Все они жили своей жизнью, строили планы, спасали кого-то, делали что-то, пока он сидел в тюрьме. И достали его из ящика и протерли от пыли, как старую пару ботинок, только когда потребовалась грязная работа.

– Меня эта ваша кровь не сожрет?

– Мы не знаем. – Голос Нимеи становится глухим.

– Вам нужен только Энграм, верно? Вам обеим?

– Мне – да, у своей матери уточнишь потом. – Ее откровенность обезоруживает, Фандер чувствует себя ничтожным, и это злит.