— Не буду, — улыбнулась Комета. Почему-то для нее было очень важно, чтобы этот высокий и нескладный человек оказался рядом.

— У меня еще одно условие.

— Какое?

— Ты также станешь моей пациенткой.

— Зачем? Все мои синяки и ссадины уже исчезли.

— Вот это меня и интересует. Нормального человека боли мучили бы несколько недель. Похоже, ты не просто «светлое воплощение», в тебе сокрыто нечто большее.

— Найя Кайдавар?

— Возможно, это только одно из воплощений некоей безымянной силы. Позволь мне изучать тебя.

Адонсо попытался было протестовать против такого нескромного предложения, но Комета заставила его замолчать одним движением руки:

— Хорошо, Алиний, я стану твоей пациенткой. Мне тоже интересно, кто или что я такое.

К Комете подскакал Хрумпин в сопровождении запыхавшегося прыгунка Балила.

Балил с ходу выпалил:

— Леди Комета, а мы всю ночь делали подкоп к тому подвалу, где тебя держали!

— Пока вы делали подкоп, я вышла через дверь! — улыбнулась девушка.

— Для «светлого воплощения» нет преград, — нараспев провозгласил Хрумпин. — Избранницу не удержат стены и запоры, ей не повредят вода и огонь, сталь и отрава…

— И ты туда же! — с шутливым возмущением всплеснула руками девушка. — Рано делать из меня сверхъестественное существо. У меня пока много дел на грешной земле…

Комета на несколько дней задержалась в Дубовых Взгорьях. Она приказала закончить строительство укреплений вокруг поселения, выставить в амбразуры стволы пушек, разместить на видных местах часовых в кирасах и шлемах. Издалека Дубовые Взгорья должны были выглядеть, как образцовый укрепленный район человеческой армии. Девушка рассчитывала заманить в ловушку графа Дабариццо Картеньянского и разгромить возглавляемые им подкрепления.

Однако на этот раз фортуна отвернулась от «светлого воплощения». Комета получила известия, что граф узнал о захвате Дубовых Взгорий и, как дальновидный и осторожный военачальник, повернул обратно к Побережью. Отступая, разъяренный граф разорил и сжег несколько поселений холмогорцев, вызвав ответную волну ненависти.

Комета с цинизмом бывшего старшего рекламиста Главного Агентства Пропаганды Велпасии рассудила, что подобные действия графа пошли ей на пользу даже больше, чем появление его отряда в Дубовых Взгорьях.

Она приказала построить всех своих воинов на широкой площади и, объезжая на лошади стройные ряды кентавров, фавнов, прыгунков и людей, произнесла речь:

— Друзья, братья, солдаты! Враги топчут нашу землю, жгут наши дома, убивают наших родных. Настало время решительных действий. Мы уже заставили дворян бояться нашей мощи, теперь мы должны доказать свою решимость очистить родную землю от захватчиков. Холмогорье ждет своих освободителей! Пламя народной войны должно выжечь вражескую нечисть! Пусть под ногами оккупантов горит земля! Пусть не знают они ни сна, ни отдыха! Пусть ежеминутно, ежесекундно дрожат от предчувствия неминуемой смерти! Их смерть — это наша свобода! Смерть и свобода!

— Смерть и свобода! — подхватили Хрумпин и ближайшие кентавры. — Леди Комета!

Комета почувствовала, что ее тело пронизала сладкая дрожь.

— Смерть и свобода! Леди Комета! — заревели сотни глоток

Девушка открыла рот, но не могла больше издать ни звука. Впрочем, она все равно не сумела бы перекричать своих воинов.

— Леди Комета! Леди Комета!

Казалось, что дружный крик многократно отражается от окрестных холмов, и в центре этого гигантского резонатора находится Комета. Девушка почувствовала, что растворяется в блаженном экстазе, плывет в густых звуках по вибрирующим волнам искрящегося наслаждения…

Следующие несколько недель отряд Кометы двигалась по тылам человеческой армии, но крупных сражений больше не происходило. Слава о великой воительнице мчалась перед ней, намного опережая появление ее отряда. При приближении холмогорцев люди оставляли занятые города и отступали либо на запад — к Побережью, либо на восток — чтобы соединиться с армией герцога Абассиро Лапралдийского.

По всему оккупированному Холмогорью вспыхивали восстания. Отряд Кометы постоянно увеличивалась в размерах, так что вскоре девушка начала высылать в разные стороны отдельные рейдовые группы, чтобы поддержать восставших и помочь им справиться с сопротивлявшимися гарнизонами захватчиков.

Комета трудилась с раннего утра и до поздней ночи. Она спала урывками, ела второпях, постоянно куда-то торопилась. Алиний пытался убедить ее, что она изнашивает и разрушает свой организм, но девушка отвечала ему, что успокоится и отдохнет только тогда, когда последний вражеский солдат покинет Восточный материк.

Адонсо Калтрадский повсюду неотступно следовал за Кометой. Девушка продолжала приглядываться к молодому человеку и до сих пор не могла решить: можно ему верить или нет? Однако свои сомнения она держала при себе, не решаясь высказать их даже самым близким соратникам, особенно Хрумпину. Пожилой кентавр, чего доброго, для защиты обожествляемого «светлого воплощения» мог принять превентивные меры и попросту избавиться от источника беспокойства. Так что Адонсо продолжал считаться кем-то вроде военного советника при штабе Кометы. Похоже, такое положение вполне устраивало молодого человека.

От своих разведчиков, купцов и странствующих торговцев Комета узнавала последние новости о вражеской армии. Она была в курсе того, что люди уже начали испытывать недостаток продовольствия и боеприпасов. Пути снабжения теперь контролировались восставшими нелюдями, и по ним мог проехать только большой и хорошо охраняемый обоз.

И, наконец, тактика Кометы привела к тому, что армия герцога Лапралдийского повернула назад, всего несколько десятков лиг не дойдя до фактической столицы Холмогорья — города Холмограда. По некоей иронии судьбы сама Комета узнала об этом тогда, когда ее отряд остановился для отдыха на той самой равнине, где ранее была разгромлена армия Зукхила. Если бы Комета дождалась возвращения вражеской армии и решила дать новое сражение, то противники поменялись бы местами. Теперь нелюди расположились в западной части равнины, а люди двигались с востока.

Но Комета не собиралась сходиться с людьми в открытом бою. Армия герцога Лапралдийского была по-прежнему сильна и боеспособна. Бывший командующий Зукхил сдерживал наступление людей, но не наносил им ощутимых потерь. А отряд Кометы состоял всего лишь из тысячи с небольшим воинов. Это количество она считала оптимальным для ведения маневренной и динамичной войны, но недостаточным для крупных сражений.

Когда воины Кометы узнали о том, что Холмоград спасен, над равниной разнеслись радостные вопли. К счастью, в обозе отряда отсутствовало спиртное, иначе даже авторитет «светлого воплощения» не удержал бы солдат (особенно фавнов и людей) от праздничных обильных возлияний.

Пока воины веселились, Комета созвала всех своих старших офицеров, а также Гарбискула, Алиния и Адонсо.

— До этого момента наша задача заключалась в том, чтобы наделать как можно больше шума и привлечь к себе внимание. Теперь мы добились успеха, и на нас движется армия герцога Лапралдийского. Пришла пора подумать о собственной безопасности. В какую сторону будем отступать, господа офицеры? — Комета осмотрела своих подчиненных, изучая реакцию на ее слова.

Хрумпин с удивлением посмотрел на девушку:

— О каком отступлении можно говорить, когда война почти выиграна?! Стоит тебе приказать, и через три дня наш отряд превратиться в десятитысячную армию. К нам присоединятся не только рейдовые отряды, но и все окрестные жители. Кроме того, все мы знаем, что по пятам за людьми идет армия Зукхила. Если мы объединим наши силы и навалимся на герцога Лапралдийского с двух сторон, то…