– Я у Шушара уточнял, – объяснил Соколовский. – И во время ремонта запасся двумя кирпичами от фундаментов домов – этого и того, в котором клиника. Если у нас всё получится, то вы даже двор сможете перекрыть…
– Смогу, – кивнула норушь. – А квартира Тане?
– Будет, будет вам квартира! Кстати, какой номер?
– Одиннадцать, – машинально ответила крайне изумлённая Таня. – Шушань, я только не поняла с квартирой… Почему я?
– Да потому, что при тебе междустенье держится! – досадливо ответила Шушана. – Ты не поняла ещё? Первый раз междустенье можно открыть, если в доме живут три поколения: – бабушка – мама – дочь, но не просто какие-то, а любящие! Понимаешь? Наше пространство не выносит ссор, крика, нелюбви людской – сжимается, съёживается, закрывается. Вот в моём доме мы обосновались уже давно, но последняя хозяйка, которая давала нам удерживать междустенье, умерла, а её дочка с внучкой, давно уехали и очень сильно изменились. Больше никто из жильцов дома не подошел, к сожалению. А вот ты – подошла. Ты умеешь любить, от тебя тепло, и не только окружающим, но и дому. Вот мне и нужно, чтобы ты стала хозяйкой квартиры.
– А теперь и мне это нужно, – усмехнулся Соколовский. – Ладно, Таня, скиньте мне номер телефона квартирной хозяйки, я решу этот вопрос, а пока давайте хоть камни от двух домов вам отнесу – не хочется их тут оставлять.
Таня была абсолютно точно уверена, что Соколовскому просто жутко любопытно, как они с норушью живут…
– У меня дежурство вообще-то, – напомнила она.
– Все спят, чувствуют себя отлично, даже Терентий, который меня весь вечер изводил, – фыркнул Соколовский. – И, да… я ваше начальство, так что вас даже никто не поругает за то, что вы отлучитесь на десять минут!
– Ну… хорошо! – Таня переглянулась с Шушаной, которая кивнула ей в знак полного согласия со срочной доставкой камней, а потом покосилась на Терентия. – А он?
– Терёх, ты чего тут разлёгся? – вздохнул Соколовский. – Вот сколько вашего брата видел, у всех характеры, как у родоначальника, – поспать это прямо во главе угла! И настыыыыырные!
Тане отчаянно хотелось уточнить про родоначальника, но она сдержалась, помогла коту принять сидячее положение и строго посмотрела на Соколовского:
– У него всё болит! Покажите мне, где ему можно расположиться, и я его донесу.
– Танечка, я вам крайне не советую попадать под лапу этого создания – он у вас на голове ездить будет! Они и когда молчат, ухитряются это сделать, а уж болтливые, так вообще невыносимы!
– Уж кто бы говорил! – кот сделал то, что умеют делать только его сородичи – окатил объект взглядом, полным ледяного котопрезрения, правда, Соколовскому это было как с гуся вода.
Таня донесла кота до комнаты, указанной актёром, уложила Терентия на диван, пообещала его навестить, когда вернётся.
– Роковая ошибка! – прокомментировал Филипп. – Бегать вокруг будете каждые пять минут, и всё на цыпочках.
Он небрежно накинул элегантнейший плащ, прихватил свёрток с двумя старинными кирпичами и распахнул перед Таней, которая несла сумку с норушью, дверь.
Дверь выходила во внутренний дворик, а когда они вышли на улицу, там обнаружился…
– Таня! Я тебя жду-жду, а ты телефон не берёшь! – восклицание недобывшемужа заставило Татьяну пожалеть, что норушь так быстро отпустила этого субъекта из бесконечного коридора, а ещё о том, что она с утра не выгуливала кого-то покрупнее, например слоника или пару-тройку носорогов! – Таня! Кто это?
Дима, который опасался подходить близко к странному дому, решил выждать и перехватить жену на улице – ну должна же она когда-нибудь уйти с работы. Таня предусмотрительно внесла его номер в чёрный список, поэтому дозвониться у него не вышло. Но он терпеливо ждал, ждал и дождался…
«Таня и какой-то мужик? Cтоп! А я его где-то видел! Ветеринар с её работы? Знакомый? Ёлки, нет, не то!»
Соколовский недовольно обернулся, когда его поймал за рукав какой-то молодой и шустрый парень…
– Да не может быть! – выдохнул Дима, остолбенело глядя на знаменитого актёра, который шёл куда-то с его женой…
Глава 12. Юноша из дешёвой комедии
– Таня! – всё своё изумление, гнев, недоумение пополам с крайним возмущением вложил Дима в этот возглас.
– Что ещё? – Татьяна крайне не любила публичные сцены, а уж перед начальством так тем более…
– Кто это такой? Кто это, я тебя спрашиваю? – Дима обвиняюще ткнул пальцем в сторону Соколовского, который стряхнул с рукава его руку, словно… словно что-то грязное.
– Тебя это никак не касается! – крайне сухо отозвалась Татьяна.
– Да что ты говоришь? А ничего, что я твой муж?
– Ничего! Тем более что это уже ненадолго!
– А тебя не смущает, что я борюсь за наш брак, упросил судью дать нам месяц на примирение? Что я тебя встречаю с работы?
Соколовский с превеликим интересом выслушал пышущего возмущением молодого человека, а потом с тем же выражением живого любопытства воззрился на Татьяну.
– Меня смущает только то, что ты зачем-то тормозишь наш развод! Я тебе уже всё сказала. Уходи!
– Уходи? Я, значит, уйду, а ты с ним домой отправишься? Таня, опомнись! Ты на себя в зеркало смотрела? Кто ты и кто он? Да он же тебя использует и выбросит, как…
– Молодой человек, держите свои фантазии, мысли и опрометчивые слова при себе! – Соколовский насмешливо улыбался распалившемуся Диме. – И не судите по себе об окружающих!
– Да ты… кто ты тут такой, чтобы мне советы раздавать? – Дима никогда не относился к понятию «муж» как-то серьёзно… ну муж, ну Таньки, а потом рррраз, и разведётся, если что.
Пааадумаешь, он-то себе цену знает, а Танька должна быть рада и благодарна тому, что на ней женился такой мужчина – другой-то и не посмотрел бы!
Так-то оно так… Только вот стоит перед ним этот киношный красавчик, и однозначно получается, что по сравнению с Соколовским он сам себя ощущает, как… как какая-то ощипанная птица.
Именно из-за этой сложной смеси внезапно возникшего чувства ревности, ощущения собственной хилости и неожиданно выползших комплексов, а также обыденной злости от непонимания, что происходит, Дима и повёл себя так.
– Кто я? Кто я, вы, уважаемый, и так знаете, а вот вы не представились. Танечка, насколько я понимаю, это ваш муж?
– Бывший… практически. На днях было заседание суда по разводу, но он упросил судью дать отсрочку. Не понимаю зачем.
– Затем, что я тебя люблю и хочу с тобой дальше жить!
– А Надю ты уже не любишь? И она в курсе? – Таня рассмеялась. – Насколько я знаю свою бывшую лучшую подругу, если ты её в это посвятил, то тебе лучше жить осторожненько и тихо! Филипп Иванович, пойдёмте!
– Стой! Ты что? Ты с ним пойдёшь… домой? – Дима потрясённо смотрел на Татьяну. – При мне?
Татьяна аж глаза на секунду прикрыла – так ей хотелось, чтобы этот тип просто исчез и никогда больше не появлялся на её пути!
«Неловко до визга! Что он себе позволяет?»
Она пожала плечами и шагнула по направлению к дому, но разъяренный Дима схватил её за руку.
– Ты никуда с ним не пойдёшь! Ты поедешь со мной домой! – он даже ногой притопнул.
– Юноша, если вам очень хочется дешевой комедии, то можете какую-нибудь американскую посмотреть, из низших, там, где тортами кидаются… – вздохнул Соколовский, одним движением снимая руку Димы с Таниного запястья. – Вот и идите её смотреть! – он чуть наклонился к Диме, мимолётным движением руки коснулся его плеча, словно смахивая приставшую пылинку, а объект его внимания изумлённо заморгал и начал озираться.
