Литмир - Электронная Библиотека

и в небесах ставлю новые сети.

* * *

Спеши за мной в страну заката,

где сны вдыхают туберозы,

где бледно-розовый корабль,

уснув, роняет свои мачты

как будто листья, что с деревьев

упали вечером безлунным…

Раскрой объятья для видений,

рожденных выдохом и вздохом

где бледный всадник на болоте

свое терзает отраженье,

и гроздья спелого тумана

под лунным светом дозревают.

Оставь раздумья в мире тленном -

пусть пепел ляжет на могилы,

словно предтеча новой силы,

что мрак разрушит во Вселенной.

Миры для света, созидая,

в которых ты и я забудем

о силе Смерти…

* * *

Место глухое отторгнутой были,

прочно закрыты пути для отхода.

Долгие версты в коричневой пыли,

ночи, погибшие в свете восхода.

И ускользает песок между пальцев,

миг отмеряя песчинками злата.

Хохот счастливых и слезы страдальцев

тщетно стучатся в закрытые Врата.

В пищу – объедки. Лишь горькие крохи

с пира богов достаются немногим.

Неисчислимы печальные вздохи

перед портретом безжалостно строгим.

Место пустое бесчувственной сказки,

бьются невидимой жизни истоки…

И не встречал я нелепей развязки,

чем эпитафии грустные строки.

* * *

Болью напоит сердце

радость – обманщица злая,

и уж не насмотреться

в горькие врата рая.

Руки истер напрасно,

вдаль устремляя взоры…

Дни пролетают праздно,

рушатся времени горы.

Гордость, забившись в угол,

скрылась от глаз завистных.

Высятся стаи пугал

среди сомнений кислых.

Жертвы уже не в радость

богу из глиняных слепков.

Яда крутая сладость

вкус ублажает терпко.

Но лишь рассвет коснется

небесных звезд скольженья,

тихо мне улыбнется

серый пустырь продолженья.

* * *

Пролился сон, как смелый дождь в пустыне,

и тлеет вдалеке алеющая даль,

И окна распахнет мне уходящий ливень,

уйдет куда-то все – останется печаль.

А небо засинит свой мир над головою,

напомнив белый снег, покинутый январь.

Мелькнет, как капля, день под тихою волною,

мелькнет и пропадет – останется печаль.

Закованная в цепь невидимой рукою

богиня вешних звезд, наряженная в сталь,

свой силуэт сотрёт над лунною рекою,

умчится в долгий сон – останется печаль.

Подарки вещих снов не могут длиться вечно,

и разбросает клен зеленых листьев шаль.

Рассказ закончит ночь строкою безупречной,

и книга пропадет – останется печаль.

* * *

Белые страницы, как мне грустно

вашей восхищаться чистотою!

В книгах разноцветных тускло-тускло

вы мелькнете вышивкой простою.

Облаков причудливые кручи

нарисует солнце в небе ярко.

Дождь умоет листья влагой тучи,

снег весной окажется подарком.

Но сверкают белизной отчаянья

как друзей забывшиеся лица

средь безмолвных строчек, не раздаренной,

не рождённой повести страницы.

* * *

Ночь, волшебница ночь

косы звезд распустила.

Не могу превозмочь

то, что ночь не простила.

Дайте только для сна

неприметное слово.

То, которым полна

радость отчего крова.

На своем и чужом

Не найти спелых зерен,

боль срезает ножом

нежность стебля под корень.

И, казалось, простят,

но опять неизменно

на гитаре звенят

струн тревожные вены.

Ночь – отрада отрад,

как приветливый город,

открывает мне сад

тот, в котором я молод…

* * *

Боги своенравные

дальних чужестранствий,

ели стародавние

в призрачном убранстве.

Огоньки зеленые

как колдуньи очи

за кривыми кленами

голову морочат.

Стой, не поторапливай,

путник запоздалый!

Здесь с росою каплями

сгинуло немало.

Гиблые болотища

обманут, закружат…

Сквозь листвы полотнища

в паутине кружев.

Вдаль туманы вешние

молоком всплеснутся,

На поляны здешние

ляжешь – не проснуться.

На высоких звездах льда

взгляд остановился,

О, мертвящая вода -

зря тебя напился!

* * *

Белые мысли непрошеным гостем

в окна сочатся серебряной гранью.

Той, что луна намотала на трости,

белых берез на уснувшей поляне.

Мысли былые – крепчайшие вина,

сердце пьянящие хмелем бессилья.

Несотворенная вами картина

как не познавшие облако крылья.

Белые мысли окутали струны…

струны звенящих спокойствием всплесков

и на прозрачные звездные дюны

время змеится узором отрезков.

Мысли без смысла, Таящие милость.

Мысли, зовущие к морю покоя,

и разбудившие лет торопливость,

и утаившие что-то иное…

* * *

День пройдет, и мокрый снег

вдруг закончится.

И стучится на ночлег

одиночество.

Все желанное во снах

вдруг расхочется,

разрушает небо в прах

одиночество.

Ни к чему теперь скупых

лет пророчества,

И над толпами слепых

одиночество.

Вижу страх в пустых глазах

бритвой точится,

И смеется все в слезах

одиночество.

* * *

Оглянитесь вокруг,

властелины лесов -

только скошенный луг,

да глаза черных сов.

Задержитесь на миг,

феи пышных долин -

вот летит черный бриг

в мутных реках из вин!

Угадайте печаль

ненаписанных строф

в золотистых лучах

шелестящих ветров.

Расстелите ковер

там, где прячется страх

в тишине черных гор

на гнилых островах.

И просите луну

звать на землю богов,

Растопить седину

застаревших снегов…

* * *

Агонии пена -

еще одним меньше.

Крадется измена

в обличиях женщин.

Прощальные взгляды

закованы медью,

мгновенья услады

подобны столетью.

Разбитое тело

растоптанной плоти,

2
{"b":"891089","o":1}