- Пап, спасибо за завтрак, мы уже пойдем, - выдохнула. Потянулась к соседнему стулу и своей сумке.

- Господи, дочка! - папа уставился на задравшийся рукав кофточки и бинты на запястьях. - Это что такое? Это как такое?

Одернула рукав.

Жарко и неудобно.

Лето.

Все разгуливают в коротких платьях и майках, а я кутаюсь в кофты, спасаясь от любопытных взглядов. И шрамы останутся наверняка, и напоминать мне будут до смерти тот кошмарный день, Диму, мою ошибку.

- Доча.

- Обожглась, - отмахнулась. - Вот здесь в кафе капучино пролила. Мы пошли. Гриша, подъем.

Сын послушно соскочил со стула.

- Рита, ты подумай все же, - засуетился папа и тоже поднялся. - Куда рвешься, недавно ведь приехала? День рождения, опять же. Я бы тебе праздник сам устроил.

- Не получится, - проверила сотовый.

Севастиан обещал позвонить, как только решит вопрос с Димой и нашим с Гришей отъездом. Я пока даже про развод не думаю, свидетельство о браке, кольцо - это все мишура просто, картинка, которая не имеет смысла, веру в супружество я утратила. И то, что Северские бросились разводиться - глупо.

Разведутся.

А мои подруги скажут, что беременны, поголовно.

- Но ты мне позвони обязательно, я вас провожу, - папа идет за нами по залу. - И надо хотя бы отъезд как-то обставить. Приезжайте завтра к нам с Гелой...

- Вот ты где! - папина жена заскочила в зал так внезапно, что я отшатнулась. Она растрепанная, словно только из постели вылезла и на метле сюда неслась, как ведьма. Гела содрала большие дымчатые очки с ненакрашенного лица, мазнула по мне взглядом и опустила глаза вниз, на Гришу. И рявкнула. - Объясни сейчас же, Маргарита. Мальчик - мной внук?

Глава 58

- Я так и знала, что этим кончится, - Гела не дала мне и рта раскрыть. - Боже мой, можешь ничего не говорить, сама вижу!

А мне и сказать-то нечего, я так растерялась. Крепче сжала ладошку сына.

- Одно лицо, - Гела уставилась на Гришу, как коршун на добычу, наклонилась даже, чтобы лучше его рассмотреть.

- Мам, - сын испугался и отшатнулся, врезался мне в бедро.

- Хватит его пугать! - повысила голос и отступила. - Никакой он тебе не внук, успокойся.

- Глаза мои, - не слышит меня Гела, Гришу рассматривает. - Нос мой. А губы моего сына.

- Какого?

- Что?

- Какого сына? - вопрос у меня сам собой вылетел, это глупое, неуместное любопытство.

Но, может, Гела видит то, чего я не вижу, ведь я сравнивала, миллионы раз, и казалось, что Гриша похож на Тима. Особенно, когда ест. А когда улыбается - на Севастиана. А когда щурится - вылитый Арес, маленькая копия его.

- Какого сына, - повторила Гела и выпрямилась. - С ума сойти. У меня есть внук. Наследник. Северский - наша плоть и кровь. А ты ему какую фамилию подсунула? Не стыдно?

Папа стоит рядом и только моргает. И я тоже молчу, пока эта женщина отчитывает меня.

Она всерьез спрашивает стыдно ли мне?

Совсем дурная.

- Ну, все, - прижала к себе Гришу и попыталась их обойти. Бросила папе. - Я позвоню. Мы пошли.

- Как это вы пошли? - Гела зыркнула по сторонам, на посетителей - те словно в кинотеатре с поп-корном сидят перед большим экраном, на котором ругаемся мы. Она посторонилась, пропуская меня. И пристроилась нам в хвост. - Маргарита, так не пойдет. От меня всю жизнь скрывали внука. А теперь еще и объясняться отказываешься? Не загордилась ли ты? Давай, снимай корону. Поедем сейчас в лабораторию, сделаем тесты. Потом подадим в суд, оспорим отцовство. И пусть этот твой Димитрий...

- Вы что несете? - не выдержала и развернулась. - Гела, мы с сыном улетаем в Грецию. Занимайтесь своими...невестками. С беременной Лидией сходите к врачу. Нас не трогайте.

Шагнула к лифту. Нажала кнопку.

- Ты мне это брось, - Гела не угомонилась - заперлась за нами в лифт. - Я не разрешаю увозить внука. Ни с кем не посоветовалась, сама все решила. Сопля еще, распоряжаться.

- Мне двадцать пять лет, и это мой ребенок!

- Твой, твой. Вот только ты не пресвятая дева, у мальчика еще и отец есть. И бабушка. И я не позволю...

Не дослушав ее, подхватила на руки Гришу и пулей вылетела на этаже. Побежала по коридору к нашему номеру.

И застыла, когда заметила три мужские фигуры, что трутся у дверей. Старший в костюме. Средний в футболке и джинсовых шортах. И младший очкастый в брюках и клетчатой рубашке.

- Привет! - завопил Гриша.

Они обернулись, все трое, не сговариваясь, разулыбались, и я от этих улыбок попятилась.

Какого черта.

Меня окружили со всех сторон.

- Это разве поведение разумной женщины, бегать вот так? - за спиной высказала Гела, нагнала нас. Приметила сыновей у моего номера и поджала губы. - Так. И что за собрание без меня, Маргарита? Решили меня внука лишить? Я не позволю.

- Я уже слышала, - буркнула и поставила на ноги извивающегося Гришу.

Сын ломанулся к Северским, я двинулась следом.

- То, что у нас с тобой не заладилось - не повод мстить. И отыгрываться на ребенке. Григорию нужна бабушка.

- И она у него есть, в Греции нас ждет, - напомнила. - Гела, хватит. Уже голова раскалывается.

Приблизились к двери.

На корточках перед Гришей сидят три мужчины и внимательно его слушают. А сын от их внимания тает, как шоколадка на солнце, и болтает так быстро, что сам не замечает, как с русского переходит на греческий.

- Пропустите нас, - попросила, словно незнакомцев в очереди и протиснулась к дверям. Вставила ключ, распахнула створку. - Гриша, заходи.

- Но мама...

- Живее.

Сын разочарован. Надул губы и, не глядя на меня, гордо зашел в номер.

- Извините, я хочу спать, - сказала, когда Северские выпрямились.

И хлопнула дверью перед носом у семейки. Шумно выдохнула и прижалась спиной к створке.

Святые котики.

Я специально глаза отводила, чтобы на них не пялиться, ни к чему это, не нужно, нельзя. Мы улетим, как только Дима даст разрешение, и никакая Гела, никакие...

Черт.

Развернулась и ухом прижалась к двери, вслушиваясь в голоса в коридоре.

Там Севастиан, а он обещал мне позвонить. Мне важно знать, когда можно лететь.

Но к ним троим и к их мамаше я не выйду ни за что.

Да я даже не понимаю, как нам разговаривать, как смотреть друг на друга. И это так странно, моя любовь так сильна, словно во мне три сердца, что в одинаковом ритме бьются, ни одно не сильнее.

Но мне комфортнее, когда рядом находится только один из них.

Я себя увереннее чувствую.

Как себя вести знаю.

Не забываю слова, не шарю глазами, розовой лужей не растекаюсь, не теряю мозги.

- Мама, - позвал Гриша, и я обернулась.

- Да?

- Мне скучно.

Сын расселся на ковре среди разбросанных игрушек и смотрит на меня влажными глазами. Хочет туда - к ним.

Наши желания сходятся, к сожалению.

- Давай поиграем, - тряхнула волосами, прочь отгоняя мысли и шагнула к Грише.

В дверь деликатно постучали.

- Это к нам! - радостно подскочил сын и бросился к двери. - Открывай, мама!

Господи.

Я сдаюсь.

Повернула ручку и выросла в проеме, загородила выход сыну, что прыгает вокруг, как заяц.

- Что? - прислонилась к косяку.

На пороге лишь Тим. Они словно чувствуют, что не надо всей троицей маячить перед носом, словно боятся спугнуть. Но если каждый по очереди будет рядом околачиваться - это вытреплет мне последние нервы.

- Что? - повторила напряженно, поторапливая его. Он молча разглядывает меня, улыбается, а я думаю о том, что из-за их грызни и пока они старались друг другу головы оторвать чуть не пострадал наш ребенок.

Гришу я люблю больше жизни.

Но я не злюсь, не могу, и никак себя не заставить.

- Держи, - Тим неловко достал из-за спины бумажный пакет. - Подарок. Отказываться не торопись, Рита, ладно? Подумай. Мы внизу ждем, в баре, - он помолчал. И шепнул. - Я соскучился.