Всю дорогу Тияна делала вид, что внимательно слушает монолог Эллы, кивая или вскидывая брови в моменты многозначительных пауз и вопросов вроде «Представляете?!». Речь шла о нерадивости отдельных работников среди обслуживающего персонала с подробным перечислением имен, фамилий и допущенных нарушений; но вдруг Тияна навострилась, услышав знакомое имя «Ник», прозвучавшее в словах Эллы.

– Каждый день я твержу главному врачу одно и то же: этот бугай совершенно не похож на больного, нечего ему здесь делать, пусть освободит место для тех, кто действительно нуждается! Места ведь ограничены, не всем удается попасть сюда, хотя путевки совсем не дешевые. Да уж, совсем не дешевые! Лечение, конечно, превосходное, и условия стоят своих денег, так что я не о том, что дорого, а… о чем же я? Ах, да! Этот Ник настоящий хам, никогда не поздоровается, будто не знает меня, хотя мы познакомились с ним в первый же день его приезда. А еще он дурно влияет на своего брата Глеба, который, надо отметить, полная противоположность ему и всегда очень учтив! Но и у него есть недостаток: увлекся одной вертихвосткой, представляете?! А ведь это сильно подрывает лечебный эффект!

– Почему же? – удивилась Тияна. – Когда человек влюблен, он, наоборот, испытывает прилив энергии, особенно если чувства взаимны.

– Вот именно: если взаимны! А о какой взаимности может идти речь, если его выпишут, а ее нет?! И вот начнутся слезы и страдания, а они даже созвониться не смогут! Все это крайне вредно для здоровья, поэтому тем пациентам, кому назначена заключительная процедура, разрешено общаться только с врачами. Никаких друзей и любовниц!

– Заключительная процедура? А что это? – Тияна заинтересованно повернулась к Элле, оторвавшись от созерцания горных пейзажей.

– О-о, она проводится под строжайшим секретом! Никто ничего не знает о ней, даже я. Единственное, что известно… – Элла огляделась и, убедившись, что поблизости никого нет, прошептала: – Эта процедура проводится исключительно ночью!

– Любопытно…

– Еще бы! Сколько раз я пыталась проследить, что там происходит, но все никак. Из корпусов ночью не выйти, двери в одиннадцать вечера запирают, а на окна снаружи опускаются рольставни, в которых нет ни единой щелочки! – Элла приблизилась к Тияне и прошептала в самое ухо: – Я пыталась проковырять в них дырку, но ничего не вышло: они железные!

– Прямо интригует! – заметила Тияна, и на сей раз это была чистая правда.

– Еще как интригует! – Элла согласно затрясла головой. – Но, думаю, скоро я все же выясню, что это за процедура. У меня появился единомышленник, которому тоже хочется раскрыть эту тайну, и вдвоем мы что-нибудь придумаем! А потом я все вам обязательно расскажу. О, а вот, кстати, и он! Ро-оберт! – закричала она в сторону, а затем снова повернулась к Тияне. – Ну, до встречи, милая! Постарайтесь как следует выспаться, ведь завтра у вас тяжелый день, как и у всех нас!

– Да? – вырвалось у Тияны, и лишь в следующую секунду она поняла, что снова попала впросак: мысли о кончине бабушки все время вылетали у нее из головы, словно покойная родственница не желала становиться покойной в ее памяти.

– Похороны Йованы, – напомнила Элла, не замечая ее оплошности. – Ох, какое горе, какое горе! Держитесь, милая! Ну, пока!

Элла Линдер сосредоточила взгляд на ком-то из пациентов, находившихся в поле ее зрения, подняла вверх руку и помахала, приветствуя своего знакомого, а затем затрусила прочь, даже не оглянувшись на Тияну, будто и не нашептывала ей только что свои тайны. Тияна проследила за ней, чтобы увидеть ее «единомышленника», и с удивлением обнаружила в его лице детектива Дульского, который расплылся в улыбке при виде шведки. Миловидной спутницы, сопровождавшей его в прошлый раз, поблизости не было видно.

– Роберт, значит! Какой же он… вездесущий! – пробормотала себе под нос Тияна и подумала, что у детективного агентства Дульского может быть вовсе не накрученный рейтинг.

Перед входом в здание у Тияны внезапно вновь появилось ощущение, что за ней следят; острое и пронзительное, оно заставило ее тревожно оглядеться. Однако все люди, которых она увидела, находились далеко от нее и шли куда-то по своим делам. Пожав плечами, Тияна списала это чувство на усталость и поднялась на высокое крыльцо главного корпуса.

Отворив тяжелые двери, она ощутила пробежавший по спине холодок от разительных перемен в холле, с ходу бросившихся в глаза. За время ее отсутствия он обрел траурный вид: вдоль стен выстроились огромные вазы и плетеные корзины с букетами цветов, а в центре, в окружении напольных подсвечников на тонких золоченых ножках, стояли массивные мраморные тумбы, покрытые серебристым атласом, и хотя гроба в холле еще не было, похоронное убранство произвело на Тияну гнетущее впечатление. Она перешагнула через порог и поспешила к лестнице, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не встречаться взглядом с работниками, которые суетились там, что-то поправляя. Добравшись до своего номера и оказавшись по ту сторону двери, Тияна прижалась к ней спиной и шумно, с облегчением, выдохнула, но тут же снова напряглась: на подоконнике, где она недавно сидела, потягивая минералку, не было пластиковой бутылки, которую она там оставила, а значит, в ее владениях побывал посторонний! В следующий момент взгляд Тияны наткнулся на чемоданы у стены рядом с кроватью, и она расслабилась: ничего особенно, просто кто-то из обслуги доставил сюда ее вещи и заодно убрал бутылку, посчитав за мусор. Все в порядке. А чтобы не мерещилось всякое, ей срочно необходим отдых.

Тияна сняла с вешалки табличку «Не беспокоить», осторожно приоткрыла дверь и выглянула наружу. Коридор был пуст, но где-то близко, возможно, в одной из комнат, раздавались какие-то шорохи, похожие на звуки уборки. Повесив табличку на дверную ручку с обратной стороны, Тияна закрыла дверь, повернула защелку на все возможные обороты и прошла в гостиную. Настенные часы показывали семнадцать ноль-ноль. Покосившись на чемоданы, она решила, что разберет их позже, а пока достанет пижаму и наконец-то отправится в душ, после чего можно будет вздремнуть пару часиков.

Пижамы в чемодане не оказалось – ни в одном, ни в другом. Тияна перебрала все вещи, но пижамы не нашла, хотя прекрасно помнила, как укладывала ее вместе с другими вещами. Конечно, это была не единственная ее пижама, имелась и запасная, совсем новая, на которой Тияна даже еще ярлыки не срезала, но ей хотелось переодеться в старую, привычную и уютную. Исчезновение изрядно поношенной пижамы сильно ее озадачило. Украсть пижаму точно не могли: во-первых, старая вещь не представляет никакой материальной ценности, а во-вторых, Тияна только что собственноручно сняла с чемоданов липкие ленты, которыми перемотала их в аэропорту. Правда, кто угодно мог размотать эти ленты, порыться в чемодане и замотать обратно, но зачем?! Объяснения этому не нашлось. Ну разве что ленты лопнули при транспортировке, и чемодан, в котором лежала пижама, открылся, к примеру, от удара. Вещи выпали, их запихали обратно, но пижама при этом потерялась. Подобное в аэропортах случается, но тогда на крышке чемодана должны быть какие-то повреждения, а их нет. Проще всего поверить в то, что пижама все-таки осталась дома, но даже если это не так, то, в конце концов, ее исчезновение не такая уж большая неприятность, чтобы долго переживать из-за этого.

Тияна вынула из чемодана новую пижаму и отправилась в душ. Пересекая комнату, она заметила за окном толпу людей в черном, приближавшуюся к главному корпусу. Шествие возглавляли шестеро мужчин, которые несли открытый гроб с телом Йованы. От мысли, что этот гроб будет стоять в холле всю ночь, Тияна невольно поежилась.

Раздеваясь перед тем, как войти в душевую кабину, Тияна попыталась снять с себя подаренный бабушкой амулет, но у нее ничего не вышло: длины цепочки не хватало, чтобы стянуть ее через голову, а замок никак не расстегивался. Странно: Тияна отлично помнила, что надела амулет, не размыкая замка. Не могла же цепочка укоротиться сама по себе? И не слишком ли много странностей на сегодняшний день? Вначале Дульский, который неизвестно как здесь очутился и называет себя Робертом, потом исчезнувшая пижама, теперь вот необъяснимая трансформация бабушкиного предсмертного подарка…