– Не начинай, не надо. – Она встала с дивана. – Моя семья не имеет к этому отношения.
Она помнила голос своей матери, спокойный и любящий, который она услышала утром. И радостный вопль своих девочек. И что все они просили ее поскорей приехать к ним. Может, поэтому она до сих пор и не рассказала Неду о своем телефонном разговоре. Ну что же, долг платежом красен. Он тоже ни о чем не рассказывает ей.
– Эй, – сказала она, – мы пропустим «Тречери».
Он взглянул на часы и снова включил телевизор. «Тречери» – одна из популярных вечерних «мыльных опер»[63] , была ввезена из Штатов. Здесь она пользовалась таким же успехом, как дома. Переплетение предательств, лжи, греха, гнусных поступков и еще более мерзких персонажей заставляло воспринимать сериал как характерную картину жизни США, во всяком случае, высших слоев общества.
– Смотри, – сказал Нед.
– Я думала, что тебе тоже нравится.
– Берн, я привез домой все полученные сегодня бумаги. Я не успел даже расписать их по сотрудникам.
Она кивнула. На экране одна из героинь «Тречери», одетая в блестящую золотую разлетайку, которая начиналась у нее над сосками, а оканчивалась у копчика, дала пощечину другой, пытавшейся вцепиться ей в глаза.
– Так, и что теперь? – спросила Лаверн, усиливая звук.
– ...маленькая ведьма! Я тебя проучу!
– Берн!
– ...думаешь, я не знаю, что ты вытворяешь у меня за спиной?
– Берн!
Героини катались по полу, выдирая друг у друга волосы и пиная ногами одна другую.
Нед встал, взял с письменного стола свой кейс и тихо вышел на кухню.
– ...вытрясу из тебя твою паршивую душу, ты, тухлая... Он закрыл дверь и уселся за кухонным столом.