Косматый, будто связанный из мохнатых зеленых ниток шар, размером с крупный арбуз, не спеша шагнул в комнату. Его тонкие, как прутики, ножки украшали красные сапоги, а на веточках-ручках шевелились очень большие алые, в белый горох, варежки. Мохнатый шар хлопал кукольными глазами, а рот, будто вырезанный из розового картона, недовольно кривился.

– Что это? – пролепетала я, глядя на необыкновенное существо, которое остановилось у стола. – Кто это?

– Да что с тобой? – удивилась Альда. – Это же Шана! Шана из народа вершиков. Что, не видела таких никогда? Или у вас на Побережье их нет?

– Вершики водятся возле вершин, – вдруг скрипуче проговорила Шана – ее рот хлопал, как у рыбки, а нереально длиннющие ресницы прямо-таки летали вокруг круглых черных глаз. – На Побережье мы не живем, не спим, не едим и не работаем.

– Ох, как будто возле вершин вы работаете! Прямо-таки заработались! – замахала руками Альда. – Что тролли, что вы, вершики, – те еще лентяи! Но приходится нанимать – народ-то в эту глушь не стремится, все в городах хотят жить, поближе к дворцу. Ладно, хватит болтать. Шана, покажи гостье ее комнату. Ту, что побольше, возле чулана.

– Возле чулана не получится, – сразу возразила Шана. Я бы сказала, что она помотала головой. Но так как у нее и не было ничего, кроме головы, ручек и ножек, это выглядело так, будто покрутили глобус. – Возле чулана пьет чай Человек номер Четыре.

– Ах, да, Четвертый! – непонятно воскликнула толстушка Альда и хлопнула себя по бокам. – Тогда покажи угловую, она поменьше, зато посветлее.

– У угловой ключ утащили, – пробубнила Шана. – Ушастый ухарь жил, он и упер. Урод.

Хорошими манерами зеленый вязаный шарик по имени Шана явно не отличался.

Альда, и без того краснощекая, побагровела, точно свекла. Я почувствовала, что она сейчас снова завопит во все горло, а может, и треснет по Шане, как по мячу, и даже отступила от греха подальше. Но Альда только взмахнула руками и сердито поинтересовалась:

– Да хоть с голубым кабинетом-то все в порядке, а?!

– С кабинетом – красота. Но это ведь не спальня.

– А ты предлагаешь нашу гостью в одной из сырых комнат поселить? Ну уж нет! – Альда обернулась ко мне и объяснила: – Номеров у нас хватает, да все они, прямо скажу, не фонтан. Где мебель дряхлая, где плесень… Начальству-то что? Приехало, уехало, а денег на ремонт не дает. Считает, что гостю переночевать и в сарае можно, а красотой он потом в городе налюбуется… Иди, Злата, за Шаной. Она покажет тебе голубой кабинет. Там, правда, кровати нет, зато диван просто прекрасный! Да еще книг много – сядешь да почитаешь вечерком. Не против кабинета? Правда, прекрасный диван! Восторг!

– Не против, я ведь только на одну ночь, – мне не терпелось поскорее скинуть пальто (хоть оно легкое, да стало жарко!), снять шляпку, переодеться и принять душ. От переживаний и новостей есть совсем не хотелось.

– Вот и отлично! – Альда хлопнула в ладоши. – Шана, веди гостью!

Неторопливо переставляя тоненькие ножки-прутики, Шана вышла из каморки к узкой кривой лестнице, я двинулась за ней. По ступенькам она не шагала, а прыгала, и я беспокоилась, что при неудачном прыжке ее ножки могут сломаться – такими они казались хрупкими. Впрочем, за свою безопасность я тоже волновалась – уж больно скрипучей и шаткой была лестница, а перила качались, как паруса у лодки.

Мы наконец поднялись и оказались в темном тесном коридоре, где пахло затхлыми бумагами, сыростью и кислой капустой. Снаружи дом-развалюха казался небольшим, и я удивилась, что здесь довольно много комнат – по обеим сторонам я увидела плотно закрытые номера. Шана уверенно провела меня мимо ряда дверей – когда-то крашеных, но теперь одинаково облезших. На каждой двери черной краской была криво нарисована цифра. Только одна дверь обошлась без нее – прямо по центру красовалась надпись: «Это кабинет!!» Видно, Альда привыкла не только громко кричать и говорить, но даже писать.

Шана стянула варежку со своей ручки-веточки, и я удивилась, увидев, что в рукавице умещается внушительная связка ключей. Погремев ею, Шана ловко выудила нужный ключ, вставила в скважину – и дверь послушно отворилась.

– Умывальня для всех едина, по коридору прямо, – буркнула Шана, кинув мне небольшой поцарапанный ключ. Посоветовала: "На ночь закрывайтесь" – и ушла, топая непомерно большими красными сапогами.

Я вошла в кабинет, оклеенный голубыми обоями в мелкий белый цветочек, – и только сейчас поняла, как жутко, как чудовищно я устала. Все пережитое навалилось на меня громадной плитой, сердце сдавила привычная боль от потери, обиды, разлуки. Мне даже осматривать комнату не хотелось – кабинет как кабинет: в углу старый стол с подсвечником, высокое кресло, камин без огня, бесчисленные полки с книгами. Где же тот прекрасный диван, который так нахваливала Альда? А вот он, довольно широкий, с растрескавшейся кожей, плоской деревянной спинкой. И что в нем такого прекрасного? На одну ночь переночевать сойдет. Надо только сказать, чтобы не забыли принести постель.

Опустившись на «прекрасный диван», я закрыла лицо руками и разрыдалась. Не так я представляла встречу в Сапфировой стране – думала, что меня в первый же день прилично устроят. Какая же я все-таки мямля – растерялась и не стала настаивать на том, что мне полагается! А ведь я приглашена от имени самой королевы…

Да ладно – встреча! Что ждет меня впереди? Что это за опасности, которыми пугает Альда? И главное – правильно ли я сделала, что уехала за тридевять земель от того, кто когда-то надел мне кольцо? «А кто тебя заставлял куда-то уезжать?! Ты сама все придумала! Ты сама все разрушила! Ты всегда, всегда сама во всем виновата!» Голос Мариса зазвенел в моих ушах.

А я ведь когда-то так любила его, так верила… И чем же все завершилось?!

– Простите, что вторгаюсь, дверь была открыта… – приятный мужской голос заставил меня оторвать ладони от уставшего, бледного, заплаканного лица. – Позволите войти?

На пороге стоял высокий, подтянутый молодой человек с волнистыми каштановыми волосами. Я сразу его узнала – в блестящей поверхности Альдиного медного таза я увидела именно его.

Глава 5. Вы поедете в столицу?

– Здравствуйте, – неловко пробормотала я, кинув быстрый взгляд на молодого человека. На вид он был моим ровесником или чуть постарше – лет двадцать пять, не больше. Незнакомец выглядел прекрасно, свежо и одет был с иголочки. Небесного цвета мундир, украшенный серебряным шитьем, отлично гармонировал с ярко-голубыми глазами. Волосы были темными, густыми, а лицо казалось очень светлым, с едва заметным румянцем.

«Красивый, как Марис, только у того глаза серые и ростом пониже…» – снова некстати вспомнила я бывшего мужа. Да что же такое? Когда он, в конце концов, исчезнет из моих мыслей? Я улетела от него за тысячи миль, а он все равно меня не отпускает!

Я подумала, что на фоне нежданного гостя кажусь неопрятной замухрышкой. Летнее пальто помялось в долгой дороге. Шляпка, пока я плакала, упала на спинку дивана, волосы спутались, прическа стала приплюснутой и некрасивой. Лицо опухло от слез и покрылось рваными розовыми пятнами (когда плачу, со мной всегда такое происходит). Угольно-черная тушь, которой я перед дорогой тронула светлые ресницы, потекла и оставила на щеках ужасные серые разводы. Хорошо живется ярким брюнеткам, им вообще можно не пользоваться такими уловками красоты, как тушь, карандаш или помада! Но если я не подведу глаза, их просто не будет видно…

– Позволите войти? – поинтересовался незнакомец, и я машинально кивнула. Он шагнул в кабинет, присел за стол – так уверенно, будто каждый день здесь бывает.

Смешавшись, я отвернулась (какая же дама захочет, чтобы ее увидели в таком неприглядном виде?) и попыталась найти платок в крошечной бежевой сумочке, которую всегда ношу с собой. Но отчего-то никак не могла его там нащупать, отчего еще больше смутилась. Наконец я отыскала белый накрахмаленный платочек с кружевами, приложила к его лицу. Конечно, белоснежная ткань сразу стала серой от потеков туши. Как же это неприятно!