– Конечно, змея – это вы! – уже без всякого политеса резко заявила домоправительница. – Два дня в стране – а уже устроили невыносимый бедлам! Вот, почитайте свежую прессу! Посмотрите, что про вас пишут! Бедный, бедный господин Марген! Пожилой человек! Важный чин! Уважаемый господин! И так пострадать из-за какой-то молодой… молодой…
Ирэна явно хотела сказать какое-то неприличное слово, но сдержалась, увидев мой выразительный взгляд. Всхлипнув, она бросилась из комнаты, оставив на столе газеты.
Дрожащими пальцами я развернула тонкие желтоватые страницы – и оторопела. Везде был мой портрет. Я – возле дракона в Приграничье. Я – около двери с надписью «Это отель!!» И, наконец, моя парадная фотография – очень серьезная молодая дама в шляпке, с задумчивым и строгим выражением лица. Я поняла, что агенты Маргена – скорее всего, вездесущие нахальные тролли – смогли незаметно сделать первые две фотокарточки так, что я этого даже не заметила. А третью я сама прислала в Сапфировую страну.
Рядом с моими портретами я увидела изображения господина Маргена и господина Эдвина. Фотографии, изображающей дуэль, на страницах я не нашла. А короткие тексты во всех газетах были одинаковыми и довольно невнятными. В каждой заметке говорилось, что молодой магический архитектор Злата Лето приехала в Сапфировую страну якобы для того, чтобы восстановить Хрустальный дворец. Но это только предлог, потому что истинная причина – ее сумасшедшее желание окручивать местных богатых и знатных мужчин – вот такие они, коварные и безнравственные иноземки! Молоденькая архитекторша ввела в заблуждение господина Маргена, подделав дипломы и представив чужие проекты. Если у нее и есть какие-то работы, то это наверняка заслуга ее отца – почившего архитектора господина Лето. А эта дамочка, видимо, просто воспользовалась возможностью бесплатно покататься на драконе, пожить во дворце за казенный счет, да еще по случаю закрутить роман сразу с двумя видными сановниками – казначеем и десницей королевы господином Маргеном и капитаном гвардии в отставке господином Эдвином.
Мне показалось, что буквы перед моими глазами слились в одно темное полотно. «Ты втайне мечтала об успехе, дорогая Злата? – сказала себе я. – Так вот она, слава! Ославилась на всю Сапфировую страну! Может быть, и до Побережья такие вести долетят – вот будет радоваться Марис! А что скажут коллеги? Друзья? Ну вот, опять вляпалась в ужасно некрасивую историю!»
Я вытерла набежавшие слезы и махнула рукой. Да ладно, какая разница, что пишут те, кто меня даже в глаза никогда не видел. Как Эдвин? Жив или нет? Где сказано об этом?
Снова промокнув платком затуманившиеся глаза, я принялась вчитываться в расплывающиеся строчки. И с облегчением поняла, даже заулыбалась, хотя в тот момент было не до смеха.
Эдвин жив, жив! И его, как и помощника – секунданта Тинка – даже не посадили в тюрьму! Но на три месяца Эдвина вместе с Тинком отправят в далекое Заскалье, где находится военный центр. Я постаралась даже не придать значения двусмысленной фразе: «Такое невероятное снисхождение от Королевы Мары господин Эдвин получил только благодаря своей безупречной прежде репутации и особому расположению Ее Величества…»
Слова об «особом расположении» не просто больно кольнули меня – показалось, что в сердце вошла игла. Но главное – Эдвин жив.
Немного успокоившись, я еще раз перечитала газетные заметки, и поняла, что господину Маргену повезло меньше – он опасно ранен в ногу и находится на излечении в одном из королевских госпиталей.
Я никогда не была злорадным человеком, но в тот раз не удержалась от кровожадного высказывания: «Так ему и надо». И занялась работой.
Глава 32. Перстень капитана Эдвина
Вечером я уже закончила все запланированные дела и собиралась отправиться в левый флигель дворца, чтобы укрыться одеялом и хоть ненадолго забыться, отвлечься от тревог нового тяжелого дня. Но я понимала, что после всех событий долго не смогу уснуть, а болтать с разговорчивой и жизнерадостной Тишей у меня уже не было никаких сил.
Поэтому я зажгла все свечи и лампы в рабочем зале и скрепя сердце занялась самой скучной работой, связанной с цифрами и схемами. Когда я поняла, что все столбики цифр, превратившись в черных змей, выплясывают у меня перед глазами какой-то ужасный танец, я встряхнулась, встала и принялась собирать документы. Нет, больше сегодня работать я не смогу.
Я уже собралась было уходить, когда кто-то аккуратно стукнул в окно. Испугавшись я глянула в темное стекло и с радостью увидела серьезные глаза Тинка – юного помощника Эдвина.
– Тинк! – искренне обрадовалась я. И тут же испугалась. – А что с капитаном Эдвином? Он здесь?
– Да, госпожа Злата, он здесь. Можете ли выйти ненадолго из дворца? – поинтересовался он. – У нас есть всего лишь несколько минут перед отлетом в Серое Заскалье.
– Конечно, я выйду… – засуетилась я, принявшись искать глазами фонарь. На миг я вспомнила о том, что Эдвин, вероятно, – фаворит королевы, и в сердце снова заныла тяжелая тупая боль. Но лучше уж побеседовать с Эдвином лично, чем мучительно стряпать какие-то домыслы!
– Нет времени, совершенно нет времени, госпожа Злата, – торопливо проговорил Тинк, поглядывая на наручные часы. – В Сером Заскалье военный город, туда нельзя опаздывать ни на минуту даже такому человеку, как господин Эдвин. Если вы будете обходить весь дворец, это будет очень долго… Поэтому разрешите вас… поддержать.
Я увидела смущение в юных глазах Тинка и поняла, что он хочет помочь мне выбраться через окно. Вот тут я и пожалела, что в этот день оказалась в струящемся сером платье, а не в брючном костюме, который вредная Ирэна назвала неприличным одеянием падшей женщины!
– Тинк, подойди к дракону. Я справлюсь сам, – услышала я голос, который прозвенел для меня приятнее любых голосов на свете. Эдвин протянул мне крепкие руки и улыбнулся:
– Прогуляемся пять минут возле озера, милая Злата? Не хотелось бы мне заходить во дворец – это очень долго, к тому же, и у стен есть уши.
Я торопливо кивнула и, приставив стул, торопливо поднялась на подоконник. Волнуясь, я едва не уронила цветок с бальзамином, как это однажды сделал неуклюжий тролль. Эдвин легко подхватил меня, словно невесомый лепесток, обнял – я обратила внимание, что на нем не голубой, а темно-синий дорожный мундир. Пристально заглянув в мои глаза, он притянул меня к себе и нежно прикоснулся к губам.
В тот миг я не поняла, зажглись ли первые вечерние звезды на темно-синем небе или они вспыхивают и лучатся во мне – где-то в районе солнечного сплетения. Его поцелуй, сильный, властный, но бесконечно нежный, окутывал меня голубой пеленой счастья. Мне казалось, что я катаюсь на волшебной карусели, вокруг звенят серебряные колокольчики и играет незнакомая восхитительная мелодия. А сердце танцует веселую польку.
Оторвавшись наконец друг от друга, мы стояли, держась за руки, возле темного уже Лазурного озера, а Сапфировые вершины смотрели на нас издалека, точно великаны. И у меня снова похолодело сердце – то ли от грядущего расставания, то ли от горькой мысли о том, что Эдвин – фаворит королевы.
Я посмотрела в сторону густо-синего, точно вечернее озеро, искристого дракона и вспомнила, как летала на нем из Приграничья в Сапфир. Мелькнула внезапная мысль: дракон, хоть и был небольшим и юрким, едва поместился на тесной поляне возле Хрустального озера. Надо бы в проекте предусмотреть площадку, где будет удобно приземляться драконам! И сама изумилась и даже расстроилась нежданной идее. О чем, ну о чем я думаю в такую минуту? Как я могу и сейчас размышлять о работе.
Но при виде Эдвина, серьезного, красивого и удивительного родного, мысли мои совершенно спутались. Горькое воспоминание о противных словах господина Маргена: «Он же фаворит королевы! Любовник! Поэтому и ушел во дворец вечером. Наверное, сладкими были их утехи, а, девочка?» вновь безжалостно вонзилось в мое сердце.
