Он скользит пальцами по моей киске, лаская клитор, просовывая палец внутрь меня и поглаживая меня, мои ноги слабеют. Я оглядываюсь по сторонам, но большинство людей смотрит, как женщина скачет на парне из сборной. Это как оказаться на съемочной площадке порнофильма, только это реально и кажется куда более возбуждающим.

– Следи за ними, Рина. Посмотри, как им хорошо.

Его свободная рука обвивается вокруг моей талии. Мое дыхание становится хриплым, когда Нила ласкает мой клитор, легкость, с которой его пальцы скользят, доказывают Ниле, как сильно я его хочу.

Я хватаю его за руку, ткань костюма царапает мою кожу, когда я чувствую, как нарастает оргазм. Удовольствие разливается внутри меня от прикосновений Нилы.

– Кончай ради меня, Рина. Сделай это сейчас же.

Я наклоняюсь вперед, когда меня накрывает оргазм, и сжимаю бедрами его руку. Нила поворачивает меня к себе и ловит мой крик своими губами. Нила не прекращает целовать меня, пока мой оргазм не стихает. Он поднимает голову, и впервые с тех пор, как мы снова встретились, я вижу человека, которого знала. Он снова не обуздан и уязвим. Секунду спустя мой знакомый и когда-то любимый Данила исчезает. Передо мной снова тот холодный тип. Когда он отпускает меня, мои ноги подкашиваются.

Нила отступает назад и оглядывается по сторонам.

– Что ж, это представление должно вызвать некоторый интерес перед аукционом.

Его слова словно окатывают меня ледяной водой.

– Ну ты и ублюдок.

Он ухмыляется:

– Ну-ну, Рина. Помни свое место.

– Я помню свое место.

Я делаю шаг к Даниле, гнев пронзает меня. Он снова унизил меня, а я позволила ему это сделать, но это был последний раз.

– Это последний раз, когда ты прикасаешься ко мне, Данила. Держись от меня подальше, черт возьми!

Он засовывает руки в карманы и ухмыляется:

– О Рина, я так не думаю.

– Если ты еще раз прикоснешься ко мне, я расскажу твоей матери, что ты за человек. Ты думаешь, ей понравится?

Я не хотел присутствовать на аукционе. До последнего момента не хотел, а потом запрыгнул в машину и помчался в клуб. Сегодня вечер аукциона, и после встречи с Риной мой вспыльчивый характер стал причиной многих пересудов в клубе. Все избегают меня, боясь попасть под горячую руку.

Прикасаться к Рине снова было ошибкой, потому что теперь я хочу ее еще сильнее. Боль в ее глазах после того, что я тогда сказал, огорчила меня. Я не собирался расстраивать ее. Черт, я даже прикасаться к Рине не собирался! Я вообще себя не контролировал. Меня к ней тянет так сильно, что мозг отключается.

Воспоминание, как она кончает в моих объятиях, пока мы наблюдаем за тройничком на полу, не отпускало меня. Я хотел Рину так сильно, как много лет уже не хотел никого и ничего. И потому я запаниковал и соврал, что просто пытался вызвать интерес к аукциону.

Я повел себя как свинья и знал это. А если бы и не знал, мои друзья очень ясно дали понять, что они думают о моем поведении, особенно Олеся. Она ничего не сказала, но так посмотрела, что сомнений в ее мнении у меня не осталось.

Я надеялся, что смогу сбежать от себя и своих чувств, я хотел проигнорировать чертов аукцион и появиться в клубе после всего. Но не смог.

В зале была установлена сцена с подсветкой, чтобы все могли хорошенько разглядеть девственниц. Зал был набит до отказа. Оглядев помещение, я понял, что сегодня вечером один из этих мужчин лишит Рину девственности. От этой мысли мне поплохело.

– Важная ночь.

Бек подходит ко мне и протягивает напиток.

– Ага.

– Я вижу, ты все еще в плохом настроении.

– Отвали, Бек.

– Ты знаешь, что мог бы остановить это, если бы захотел.

– Зачем мне это делать?

– Ой, ну, я не знаю. Может быть, потому, что ты хочешь сам трахнуть свою маленькую Рину?

Я резко поворачиваюсь к другу:

– Не смей, черт возьми, называть ее так!

– Почему нет? Ты сам ее так называешь.

– Это другое дело.

– Почему?

Он провоцирует меня, и я попадаюсь в его ловушку.

– Делай, что хочешь, Бек.

– Хочешь знать, что я думаю?

– А у меня есть выбор?

Мои глаза устремлены на сцену, когда Сергей выходит, и в зале воцаряется тишина.

Бек наклоняется ближе, понижая голос:

– Я думаю, она тебе действительно нравится. Так, как никто раньше не нравился, а это делает тебя слабым. Слабым быть ты боишься.

– Чушь собачья, я такой же, каким был всегда.

– Ошибаешься, ей сходит с рук дерьмо, которое никому другому ты никогда бы не простил.

Мой взгляд прикован к сцене, где первая из девушек выходит, одетая в белые чулки и кружевное белье. Одеть так девственниц идея Олеси. Раньше я бы захотел первую из девственниц, но сейчас она не вызывала у меня никаких эмоций.

Когда Рина выходит последней, выставив напоказ свое чертовски великолепное тело, все, что я хочу сделать, это побежать туда и накинуть на нее свой пиджак.

Сергей бубнит о достоинствах каждой девушки, а я сжимаю в руке стакан, пока не чувствую, что его вырывают у меня из рук. Я свирепо смотрю на Бека, который кивает на трещину в хрустале.

– Остынь, Данила.

– Наконец, у нас есть Рина, ей двадцать пять лет. Размер груди третий.

Я чувствую крайнее отвращение ко всему, что происходит здесь сегодня вечером.

Мужчины за столиками практически пускают слюни, косясь на женщин. Я наблюдаю за Риной, она старается стоять неподвижно. Ее тело напряжено, и кажется, что она хочет сбежать. Я надеюсь, что она это сделает.

Видимо, Рине нужны деньги, но я не думаю, что у нее хватит духу пройти через это. Конечно, я не знаю ее мотивов, я так и не дочитал до конца ее досье и избегал выяснять что-либо еще о ней. Рина – моя слабость, но я не позволю ей снова использовать меня.

Когда первых двух девушек покупают более чем за два миллиона рублей, я чувствую, как мои волосы встают дыбом. Я вижу, что Рина смотрит на меня с нескрываемой враждебностью. Я улыбаюсь и подмигиваю, надеясь, что она меня видит.

Если я что-то и знаю о Рине Михайловой, так это то, что она упряма, как ослица.

– Следующая Катя. Начнем торги с пятисот тысяч рублей?

Сумма торгов быстро перевалила за миллион и продолжает расти. Когда дело доходит до двух последних претендентов, я чувствую, как узел в моем животе затягивается. Александр Смирнов семидесятишестилетний бизнесмен, любящий девочек помоложе. Иван Абрамов немного моложе, но слава о его делах ходит дурная.

Неосознанно мои ноги движутся к сцене. Я вижу шок на лице Рины, но не даю ей и шанса возразить. Ее рот приоткрывается, когда я беру ее за талию и перекидываю через плечо.

– Аукцион окончен.

Накрыв рукой задницу Рины, я ухожу, а она все это время пинает меня и кричит, чтобы я поставил ее на землю.

– Данила, клянусь Богом, если ты не отпустишь меня, я тебя кастрирую!

Я выхожу из зала, чувствуя, что Бек наблюдает за мной с ухмылкой. Я разберусь с ним позже.

– Заткнись, Рина.

– Нет, придурок, я не твоя собственность!

Я несу ее мимо лестницы, а Рина брыкается и кричит, ее крошечные кулачки бьют меня по спине.

– Данила Краснов, если ты не отпустишь меня, я заставлю тебя пожалеть об этом!

Я шлепаю ее по заднице, и Рина визжит от возмущения, но когда я кладу руку на попку девушки, чтобы прикрыть ее от посторонних глаз, я чувствую ее тепло. Мой и без того твердый член превращается в гребаный камень.

– Как ты смеешь так со мной разговаривать?

Я толкаю плечом дверь в свой кабинет и вижу, как сидевший там Ренат удивленно поднимает голову.

– Убирайся.

Его медленная ухмылка только злит меня еще больше.

– Убирайся к черту, Ренат!

– Екатерина, ты не против, если я уйду?

Ублюдок.

– Не против.

Ее голос дрожит.

– Хорошо, – говорит Ренат и выходит.

Я бросаю Рину на кожаный диван. Я борюсь с собой, чтобы не взять ее прямо здесь и сейчас.