– Они его ограничивают, не позволяют нападать на нормайсов, – сообщил Ормонд, и дверь в лавку снова открылась, пропуская покупателей. Их была целая стайка, и они выглядели не пугающими, а забавными – этакая пушистая смесь мышей и лягушек. Закрыв зонт, они пропрыгали к прилавку и, опасливо глядя на Ормонда, мелодично пропели:

– Нам бы соль Сайрена, соль Сайрена, соль Сайрена!

– Сейчас, – с улыбкой ответила я: глядя на них, и правда нельзя было не улыбаться. Ормонд важно указал крылом на нужный ящик – открыв его, я увидела аккуратные пакетики с солью лимонного цвета. Мышелягушки проворно запрыгнули друг на друга, чтобы добраться до кассы и положили серебряную монету.

– Спасибо, спасибо, спасибо! – поблагодарили они и, подхватив товар, упрыгали прочь. Ормонд задумчиво смотрел им вслед, словно прикидывал, какими они будут лучше, жареными или тушеными.

– Вы как будто хотите их съесть, – заметила я. Тиллуан важно кивнул.

– Да кто ж мне даст… Это трисловцы, все повторяют по три раза. Мелочь безвредная.

– Мелочь не мелочь, но расплатились, – я закрыла кассу и, сев на высокий стул в ожидании заказчика, который должен был забрать монету ведьмы, спросила: – А где тут ближайший рынок?

– Чего это тебе понадобилось на рынок? – ответил Ормонд вопросом на вопрос.

– Живожор заказал дюжину кур, – сказала я, и тиллуан едва не сверзился со своей присады.

– Дюжина кур! – ухнул он и весь распушился, словно шар. – Ну ты попала!

Что значит, попала? Я удивленно посмотрела на тиллуана. Тот слетел с присады и принялся кружиться над лавкой, окутываясь серебристым туманом. Через несколько минут такого полета он вдруг рухнул на пол, сияющая волна поднялась до потолка и, когда она осела, я увидела, что птица пропала. Вместо нее с пола поднимался человек – тощий, долговязый. В его лице сохранились птичьи черты – огромные круглые глаза, тонкий длинный нос и растрепанная шерсть вместо волос. Или это были перья?

Вроде бы теневая сторона успела показать мне всякое, но сейчас я даже рот приоткрыла от удивления. И удивило меня не само превращение птицы в человека, а то, что он появился сразу одетым, причем довольно модно по местным меркам.

– И ты обзывала меня совой! – укоризненно произнес Ормонд. Сунув руку куда-то в пустоту, он вдруг вынул цилиндр, украшенный очками в форме совиных глаз и клюва, надел на голову. – Я тиллуан, древнее сверхразумное существо. Терпеть не могу человеческий облик, ну да ладно. Схожу с тобой в гости к князю, он не пускает к себе обитателей теневой стороны в их приличном виде.

– К князю? – спросила я. Ормонд перегнулся через прилавок и, вытащив какую-то коробку, проворно уложил ее в белоснежный пакет: наверно, приготовил какой-то подарок. – Зачем нам к князю, нам же куры нужны!

Ормонд снисходительно посмотрел на меня, и в его перьях-шерсти мелькнула сиреневая нить.

– Куры это очень редкие и дорогие птицы, – сообщил он с видом учителя, который вынужден объяснять ученику заурядные вещи. – И есть они только у князя. Дождемся твоего заказчика, отдадим монету и пойдем. Может, и дождь тогда утихнет.

Когда заказчик пришел за монетой, дождь и правда пошел на убыль. В прорехи облаков выглянуло солнце, и мое настроение невольно улучшилось. Терпеть не могу дожди.

Когда мы уже собрались уходить, зашла еще одна покупательница – немолодая, властная женщина, которая держала на руках кого-то вроде тигренка. Именно он заговорил со мной низким урчащим голосом и попросил несколько зеленых свечей. Женщина молчала. Когда странная парочка расплатилась за товар и вышла, Ормонд снял свою шляпу и провел рукой по лбу, стирая пот.

– Хорошо, что нас было двое, он как раз в фазе смены носителя, – произнес тиллуан. – Забрал бы тебя и глазом не моргнул.

– Кто это? – спросила я. От слов о смене носителя во мне шевельнулось что-то холодное, и я вдруг представила нити, которые убегали от тигренка в глубину женских рук.

– Берзуван. Они сами не способны передвигаться, вот и ищут таких, на ком можно ездить. Нападают, захватывают разум, – угрюмо ответил Ормонд. – Ладно, идем за курами. Времени меньше суток.

Возле княжеского дворца, мраморной громады, которая утопала в зелени сада, нас остановили охранники. Суровые господа в темно-красных мундирах похлопали Ормонда по карманам в поисках оружия, и один из них оскалился:

– Надо же, какая сова к нам залетела с теневой стороны, вы гляньте!

– Сам ты сова, – сквозь зубы прошипел Ормонд. Будь он чайником, кипел бы и плевался паром во все стороны от гнева. – Целый сыч!

Меня обыскивать не стали, просто покачали рядом с левой щекой какой-то стекляшкой на цепочке, и я подумала, что охранников просто забавляла реакция тиллуана. Потом нас провели в ту часть сада, которая была отведена под розы и там, среди пышных кустов, на скамье сидел князь.

Остановившись рядом с Ормондом и поклонившись так же, как он, я все недоумевала: как скамья не трескается под его весом? За время, проведенное в новом мире, я увидела человека-ежа, человека-слизня, и вот пришел черед встретить человека-гору. Князь был громадиной. Судя по охвату его пуза, он все свободное время проводил за накрытым столом. Стол, кстати, тоже был, и на нем красовалось столько еды, что можно было накормить целый полк.

Заметив, что я засмотрелась куда-то в сторону тарелок, князь улыбнулся в пушистые рыжие усы и спросил:

– Что, Ормонд, ты не можешь нормально накормить свою подругу?

– Это не подруга, сиятельнейший князь! – пискнули откуда-то справа, и я увидела еще одно диво: некое подобие белой морской свинки с птичьими лапками. Голову украшала синяя шапочка, в тон синим крыльям. – Это новая продавщица в его магазине.

Князь выглядел как нормайс, но его питомец был явным представителем теневой стороны. Мне увиделся в этом некий парадокс: насколько я успела понять этот мир, нормайсы старались держаться подальше от таких вот крылатых морских свинок.

– Ваше сиятельство, мы к вам по неотложному делу, – Ормонд решил не тратить время на разговоры и не дожидаться, когда его снова назовут совой. – Нижайше прошу вас продать нам дюжину кур из вашего великолепного курятника. Вот, примите мой скромный дар.

Князь отложил на блюдо кусок ароматного розового мармелада, вытер пальцы и заглянул в принесенный Ормондом пакет.

– Мило, мило. Южное зелье удачи, – произнес он. – У меня пятнадцать бочек такого зелья, дорогой тиллуан.

Я поняла, что дело уходит в грустную сторону. Наверно, ночью мы с тиллуаном полезем воровать княжеских кур. Мне, конечно, не нравилась репутация курокрада, но умирать хотелось еще меньше.

– Тогда, может быть, в моей лавке найдется что-то более интересное? – спросил Ормонд. Князь поманил его к себе пальцем и что-то прошептал на ухо. Ормонд выслушал, кивнул и отступил, стараясь держаться с небрежным спокойствием, но по его лицу было видно: князь затребовал что-то такое, чего нам так просто не раздобыть.

Наверно, придется все-таки воровать этих кур. Жить охота.

Нам вручили коробку мармелада с княжеского стола, и на этом аудиенция подошла к концу. Когда мы шли по дорожке прочь, я услышала, как пушистый собеседник князя в синей шапочке произнес что-то вроде “сова пучеглазая”.

Ормонд сделал вид, что не услышал. Когда мы вышли за ворота и пошли по улице, я спросила:

– Так что ему понадобилось? Ты сам не свой!

– У него проблемы с мужской силой, – ответил Ормонд и презрительно добавил: – Неудивительно! Столько-то жрать! Он запросил у меня корешок звероклюйки, и это уже проблема.

Да уж, тут от самого названия веяло неприятностями.

– А где его взять? – поинтересовалась я. Лучше уж попробовать где-то выкопать корень, чем идти по скользкой тропе курокрадства.

– На старых кладбищах, как правило, – Ормонд вздохнул, снова окутался дымкой и вылетел из нее уже в птичьем обличье. Опустился на мое правое плечо, и я еще удивилась: надо же, крупная птица, а какая легкая!

– Так что шагай на кладбище, – продолжал тиллуан. – И лучше захвати с собой Кревана. Мало ли, провалишься куда-нибудь, а он тебя спасет…