Разозлившись на это насмехательство, я упала спиной на кровать и задумалась. Сейчас было обеденное время. Надо как-то спуститься вниз и войти в столовую. И даже допуская возможность, что смогу без ущерба для здоровья справиться с узкими ступенями – перспектива шаркающей, черепашьей походкой проплыть мимо жителей Академии, навсегда скостив себе незавидную репутацию, жутко нервировала. Как Учитель мог допустить подобное? Нет, не надо винить никого в собственных хилых ногах. Я справлюсь. Наверно.

И я решительно поднялся, представляя, что на ногах просто дико-модная и потому крайне неудобная обувь, и заковылял к столовой. Страхи, к счастью, не оправдались: Академия не замерла в тишине при моем появлении. Напротив, никто и внимания-то на меня не обратил. Это обнадеживало.

Глубоко вздохнув, я с трудом двинулся к ближайшему пустому столу, чтобы поскорее сесть и дать ногам долгожданный покой. Милая девушка тут же принесла тарелку с супом, еще одну с живописной горкой котлет и кусок пирога. Голодный, я с обожанием глядел на этот гастрономический шедевр. Кажется, я знаю, как выглядит счастье: оно имеет цвет и вкус капустного пирога.

Так как пришел я на обед с опозданием, большинство уже расправились с едой. И в один не очень долгожданный момент я заметил, как к столу с разных сторон зала стягивается огромная компания.

Когда человек двадцать безымянной толпой сгрудились вокруг стола, я как можно дружелюбнее им улыбнулся. Даже скулы свело от старания.

– Привет, парни. Рад познакомиться.

– Как ты смог попасть сюда в середине обучения?

Не совсем то, что ожидал, ну да ладно. Я взглянул на долговязого парня, задавшего вопрос. Он стоял в центре группы и имел скучающий вид. Предельно скучающий и незаинтересованный, конечно.

– Я обладаю внушительными способностями к убеждению, – пожал я плечами.

Парень фыркнул:

– Видимо, у кого-то есть нужные связи. Мы таких уважаем, честно. Скажи, кто твои родители?

Я вздохнул. Вот и настал момент, когда мне необходимо цветасто соврать, вопреки здравому смыслу и совести. Моя речь должна быть убедительной и полной внутреннего достоинства. Слушатели должны понять и оценить, сколь высока роль моего клана при дворе короля. Ведь эта роль неоценима настолько, что Его Величество скрывает даже само существование моего семейства от праздных голов своих слуг, недостойных доверия и счастья быть знакомыми с представителями ценной фамилии.

Или придерживаться версии, где я шлялся по Нэви, как блудный сын? Но в самый неподходящий момент красноречие решило взять больничный и предательски свалило в закат.

– Эмм… Учитель приказал не распространяться о роли моей семьи при дворе, – буркнул я и отвел взгляд.

Правильно. Свали все на Учителя. Он же именно этому тебя учит.

– Твои родители такие шишки? Брешишь, – усмехнулся ученик, стоявший рядом. – Твое лицо мне не знакомо.

– А мы и не могли встречаться никогда прежде, – подтвердил я с видом человека, обладавшего секретной информацией. – Мое существование никогда не подвергали огласке. И это единственное, что я могу сказать. Так что прошу прощения.

"…Потому что о вашей стране я больше ничего не знаю".

Кто-то тихо стал обсуждать варианты моей возможной роли у короля на службе, кто-то недоверчиво пялился в затылок, в толпе прозвучала парочка смешков и фырканий. Я же максимально безразлично продолжил жевать котлету. Главное сохранять спокойствие.

– Значит, Алекс, – заключил голос, показавшийся знакомым.

Подняв глаза, я нашел в толпе зеленый насмешливый взгляд говорившего. Белобрысый и самоуверенный.

– Просто Алекс?

Я заторможено кивнул.

– Именно.

На меня посыпалось огромное множество имен, без каких-либо пауз или сомнений, успеваю ли запоминать представленных. Давид, Владимир, Огюст, Бронеслав, Филимон, Йосиф, Норман… Факт номер какой-то там о моей личности: с запоминанием лиц и имен у меня явные проблемы.

Парни кивали или говорили что-то вроде "Привет, Алекс", а я просто переводил ошалелый взгляд с одного лица на другое и делал вид, что пытаюсь их как-то идентифицировать. К концу этого представления я заторможенно смотрел перед собой, не различая ни имен, ни голосов.

– Не прими близко к сердцу, но ты не жилец, – донеслось из толпы. – Мы видели тебя в той, прежней одежде. Долго не протянешь.

Кулаки сами собой сжались до хруста. Я обязательно стану воином, добьюсь всеобщего уважения – и пошлю в нокаут этого выскочку.

– Как тебя зовут, напомни.

– Владимир.

Я вгляделся в его лицо. Хитрое, хоть и красивое. Было в нем что-то отталкивающее. Наверное, хищный острый нос с едва заметными ноздрями.

– Я-то за этот год точно изменюсь, – пообещал я вслух самым низким баритоном, который только мог из себя выжать. – А вот, судя по писклявому голосу, без всей этой магии ты и сейчас страшный задохлик, детка.

Тут мнения разделились: некоторые восприняли мою попытку отыграться с каменными физиономиями, но немногие все же усмехнулись, выражая молчаливую поддержку. Предмет моих попыток в сарказм сощурился и, подойдя ближе, попытался врезать, но стоявший рядом белобрысый лидер перехватил его руку и похлопал ладонью по сжатому кулаку.

– Пусть товарищ осваивается пока, – миролюбиво улыбнулся он носатому. – Повоевать мы успеем, тут много ума не надо.

Я моргнул и засунул в рот очередную котлету. У меня подергивался глаз. Как-то сама собой толпа медленно рассосалась, и я снова сидел в одиночестве. Никто не похлопал меня по плечу, прощаясь, никто не предложил подождать. Наверное, это хорошо. Наверное, для мужчин явиться вот так, всем вместе, и тем более всем вместе представиться – проявление уважения. Засунув в рот последний кусок пирога, я поспешил, хромая, обратно к Учителю.

Ксандер

На закате, как и полагается любым тайным мероприятиям, у выхода из замка собралась малая группа учеников. Они ждали его, и, кивнув, Ксандер прошел вперед и повел народ за собой ко входу в катакомбы, сообщенному мастером чуть ранее. Его не отпускали мысли об этом новом мальчишке, Алексе или как его там. Чуйка подсказывала, от того стоит ждать проблем, но Ксандер не мог взять в толк, чем именно такая мелочь способна помешать Академии или конкретно ему.

– Что думаете о пацаненке? – обратился он к группе. – Выглядит затейливым.

– Дебил, – подал голос Владимир, и Ксандер хмыкнул.

Стравить этих двоих обещает выйти в прелестнейшее времяпрепровождение. Умеренный стресс полезен, и когда-нибудь они скажут ему спасибо.

– Тебе всяко будет полезно не терять контроль над эмоциями, – добавил он вслух. – Бить в лицо новенького в первый же его день здесь – явно не показатель твоего интеллекта. Или показатель?

Владимир промолчал. Умнеет на глазах.

Наконец, они спустились вдоль скалистого уступа в просторное подземное помещение, увешанное картами с перемещениями боевых отрядов. Вся граница Кадмы пестрела красными звездами, и Ксандер порадовался, что теперь имеет прямое отношение к вершащим историю Дагара военным.

– Мастер, – позвал он, – мы прибыли в полном составе.

– Идите сюда, – откликнулся тот из неприметной комнатки, скрытой за одной из карт.

Проследовав на голос, Ксандер не мог не зашипеть от раздражения: за столом для собраний сидели мастер Дедриан, мастер Ромул и этот выпендрежник Ник. Он-то что тут делает! Тем более влезая вперед Ксандера. С трудом подавив злобу, блондин сел рядом с одногруппником, остальные также разместились вокруг стола. Дедриан закончил перешептываться со вторым мастером, и оба уставились на новоприбывших со смесью сочувствия и усталости на лицах.

– Итак, ребята. Думаю, вы все уже знаете последние новости о нападении на группу мастера Ромула. Это большая трагедия для Академии, но также шанс для вас проявить себя. Обычно в отряды мы набираем учеников не сразу после первого курса, но учитывая обстоятельства….

Ромул поднялся и подошел к карте Сэба, что была вся перечеркана непонятными символами и обозначениями.