– Я и не знал, что так можно.
– Многого мы ещё с вами не знаем. Смотрите, чего в стране творится?
– Что конкретно?
– Хаос… У нас в ДСК мы способны всех исполнителей подчинить конечной цели – квадратному метру.
– Геннадий Евгеньевич, я в этом ничего не понимаю. Не хочу голову забивать. Занимайтесь. Чего надо от меня – говорите.
– Пойдёт, только вы теперь обстановку сами держите в руках. Тут я справлюсь. Есть и ещё соображения позначимей. Скоро к нам в Тюмень приедет Ельцин из ЦК КПСС, посетит наше предприятие, будем готовиться.
Действительно, наряду с другими предприятиями Ельцин посетил завод ДСК. Его сопровождала солидная делегация приезжих из Москвы и местных начальников: секретарь обкома, горкома, райкома партии, министры, начальник Главка. Викулов к тому времени ушёл на повышение. На его место прислали бывшего подчинённого Строева – начальника потока ДСК «Сибжилстроя» Лопатина.
Ельцин потребовал каску. Мы были к этому готовы, подготовили завод, вычистили, вымыли. Как-никак – бывший начальник ДСК Свердловска.
Завод ему понравился. Уже на выходе с территории завода заметил группу рабочих, стоявших поодаль на складе готовой продукции. Вернулся, подошёл, поздоровался:
– Как живёте, товарищи?
– Ничего, неплохо.
Вперёд выдвинулась щупленькая женщина, крановщица мостового крана:
– Не слушайте их, плохо мы живём.
– А что так?
– Квартир нам не дают. Работаю здесь пятнадцать лет, когда получу – не знаю.
– Мало строите?
– Строим много, а не дают.
Ельцин высокий, посмотрел поверх голов:
– Кто председатель горисполкома?
– Я, Борис Николаевич.
– Дайте ДСК землю, построить себе дом, да побольше.
– У нас чертежей нет. Сто лет делать будут.
– Дайте землю с готовым проектом.
– Построим, а они у нас заберут.
Ельцин начал нервничать:
– Где тут секретарь парткома, только здесь был?
Строев вышел из-за спины начальника Главка:
– Здесь я.
– Начальнику Главка даю распоряжение – ничего не отнимать. Если кто будет мешать – вот секретарь парткома, как ваша фамилия?
– Строев.
– Товарищ Строев поставит меня в известность.
Повернулся и, не прощаясь, пошёл прочь. Свита потянулась за ним. Строев, Лопатин, группа людей смотрели им вслед. Строев прервал молчание.
– Ну вы и даёте. Откуда у вас столько смелости? – обратился он к крановщице.
– А чего я не так сказала? Всё правильно. Пусть погоняет наших начальников, может, теперь о народе подумают.
– Спасибо вам от лица коллектива. Мы бы на такое не осмелились.
– Вам поручили? Крутитесь, теперь ваша очередь.
Разошлись.
На завтра звонок начальнику ДСК из горисполкома:
– Приезжайте, передадим чертежи на дом в четвёртом микрорайоне.
Поехал Строев с начальником ПТО, получили, отписали по накладной. Позже получили распоряжение о передаче земли. Собрали заседание парткома, обсудили, что и как делать.
Решили строить дом хозспособом, за свой счёт, в нерабочее время. Отделку выполнять с привлечением будущих жильцов. Составили списки своих работников, поскольку в рамках рабочей эстафеты необходимо заинтересовать в сдаче дома субподрядчиков, запланировали несколько квартир и для них, несколько штук на Главк, казалось – никого не обидели. Документы оформили в профкомах, передали в город и Главк.
Работа закипела, не сказать – во вред остальных объектов. Дом рос на глазах. За четыре месяца монтаж четырёхподъездного девятиэтажного дома закончили. К лету его предъявили на госкомиссию.
Тогда всё и началось. Главк с распределением не согласен, город не согласен. Начальник ДСК Лопатин ушёл в «кусты»:
– Вы затеяли, вы и разбирайтесь.
Строева таскали по инстанциям, давили и сверху, и снизу, и сбоку. Кто-то из коллектива не выдержал, глядя на безобразие начальников, и обо всём написал Ельцину письмо. Понятное дело, к Ельцину оно не попало, переслали в Обком КПСС, спустили в город. Там сочли, что это сам Строев устроил от третьего лица. Его вызвал председатель горисполкома:
– Вы что себе позволяете? Для вас нет партийной дисциплины? В «Сибжилстрое» сошло с рук, по новой за своё взялись?
– Николай Михеевич, я тут ни при чём. Письма я этого не писал, не организовывал, хотя имею право по распоряжению Ельцина к нему обратиться напрямую. Сам к нему не обращался. Читал это письмо у вашего заместителя Ларинова. Там всё честно и правильно написано, хотя я бы написал по-другому. Вы-то сами чего хотите? Не исполнять распоряжение Ельцина? Или как?
– При чём здесь Ельцин? Чертежи кто вам дал?
– Вы.
– Землю?
– Вы.
– Так почему дом вы считаете только вашим? Он наш, общий.
– Николай Михеевич, как это так? Деньги мы тратили на дом свои. Работы вели в нерабочее время, без оплаты. Работали на нём будущие жильцы. Списки будущих жильцов дома мы вам передали поквартирные и пофамильные перед началом строительства.
– О каких списках вы говорите?
– И вам сюда, и в Главк мы их передавали год назад.
– Знаете, что я вам скажу: не ссите против ветра. Будете сопротивляться, никогда не введёте в эксплуатацию свой, как вы его считаете, дом. Вы знаете, как это делается, не мне вас учить – найдётся брак, как бы не пришлось его разбирать.
Угроза что ни на есть реальная. Разговор не в бровь, а в глаз.
– Что вы хотите?
– Хотим мы немного: полдома вам на ДСК, десять процентов городу, сорок Главку.
– Не знаю, сам я не уполномочен решать такие вопросы. Соберу партком, доложу.
– Имейте в виду, на днях состоится бюро Ленинского райкома партии, где заслушают ваше персональное дело.
– До свидания.
Строев вышел взмокший. Разговор состоялся интеллигентный, но за каждым словом выглядывала иголка.
Заседание парткома назначили через три дня, многие члены парткома работали по сменам. До этого Строева вызвали на бюро райкома. Рассматривали заявление заместителя начальника Главка Алексеева о самоуправстве Строева.
– Говорил я вам, Геннадий Евгеньевич, забыть про свои старые поступки. Не прислушались к моим словам. Теперь ваше самоуправство так не сойдёт. Ваш разговор с Колычевым я знаю. Вы собираетесь выполнять его распоряжение?
Строев молчал. Что говорить, когда партком не состоялся?
– Говорите, мы ждём.
О чём говорить, вспоминать им, с чего вся эта бадяга началась? Рассказывать, как строили дом? Просить прощения? За что? Все перед Ельциным были, видели, слышали. Чего ещё надо?
– Товарищи члены бюро райкома, после беседы с председателем горисполкома я не смог собрать членов парткома, ходят по сменам. Завтра он состоится, обсудим и доложим вам, в город. Сейчас большего я не скажу.
– Так не пойдёт. Товарищи, прошу высказываться.
Проговорили больше получаса, перемывая Строеву кости.
Он о себе узнал такое, чего сам и не догадывался: не коммунистичен, не партиен, не… не… не…
– Такое у нас по вам мнение. В основном члены райкома высказались за объявление вам выговора на первый раз. Кто за? Единогласно. Идите и подумайте о своём поведении. Следующее наказание возможно намного строже. До свидания.
Строев вышел.
– Ну даёт, Михаил Пахомович, не ожидал от него такого поступка. Большой человек, а как школьник – написал заявление. Мог бы сам вызвать, объяснить, чего им всем надо от меня? Нет, написал…
Партком проходил бурно. Никто из присутствующих не мог понять, как так можно? Ельцин дал всем начальникам прямое поручение. Казалось, что проще, выполните и точка… Права была крановщица, ставя ему свои, как ей казалось, актуальные вопросы. О чём она ему говорила, так и получилось. Кто написал письмо? Авторов среди членов парткома не оказалось… Люди работали для себя, знают номера квартир. Дурдом получается. Ком неразрешимых вопросов. Начальник ДСК молчит, он не против самого дома, но что делать? Как поступить в сложившихся условиях – не знает.
Строев слушал, размышлял, не вмешивался в творческий процесс. Наконец взял слово:
