– Я вынуждена – понимаешь? – вынуждена завести уголовное дело по факту мошенничества в особо крупном размере и задержать тебя по девяносто первой статье УК до суда. Могу сделать для тебя только одно: не отправлять в ИВС5 сегодня и дать еще сутки на решение проблемы. Это все, что я могу. Извини.
Валерия подвинула поближе ноутбук и начала вводить данные Григория. Минут через пятнадцать она распечатала несколько листков бумаги. С отвращением ко всему происходящему протянула руку к принтеру, взяла пачку еще горячей бумаги и отдала ее задержанному, который стал таковым сразу после подписания этого документа. После свершившегося факта следователь достаточно громко, но не переходя на крик произнесла:
– Люсиновцы! Зайдите кто-нибудь!
Дверь тут же открылась, и на пороге возникли лысый и опер Леша.
– Значит, так: я задерживаю подозреваемого по девяносто первой статье на двое суток до суда. В ИВС отправить его сейчас не имею никакой возможности. Поэтому жду его завтра с утра вместе с потерпевшим для проведения допроса, очной ставки и предъявления обвинения.
– А куда мы денем его до утра? – выпучив глаза и став еще более безобразным, выпалил лысый.
– Это не моя головная боль! Решайте сами. Здесь его оставлять я не позволю. Ему нужны отдых, сон, еда, иначе завтра я не смогу его допрашивать. – Валерия посмотрела на часы на левой руке и продолжила. – Вернее, уже сегодня! Везите его к себе в отдел, сторожите, караульте – делайте что хотите, но, чтобы завтра утром он был у меня отдохнувшим, сытым и довольным, иначе ни один адвокат, даже наш бесплатный, не возьмется подписывать ту туфту, которую я вижу в деле на сегодняшний момент.
– Валерия Владимировна! – грозно выдавил из себя лысый. – Мои люди вторые сутки на ногах! У меня нет возможности и желания возить его куда-либо, а тем более – сторожить. Для этого есть специально обученные люди. Вы его задержали – вы и решайте вопрос с его охраной. Это теперь ваша обязанность!
На лице молоденькой следачки не дернулся ни один мускул, только уголки рта немного приподнялись, изобразив джокондовскую улыбку. Не отрывая взгляда от лысого, она взяла со стола подписанное постановление и встала в позу, изображая готовность уничтожить эти бумаги.
– Сейчас я порву это все к ебени матери, и это сразу станет вашей проблемой!
Лысый побледнел. На его лбу выступили крупные капли пота, глаза покраснели и превратились в буравчики. Его затрясло. Если бы Валерия была мужиком, он бы набросился на нее с кулаками. Алексей, стоявший рядом, прервал тишину и сделал шаг вперед, оказавшись между стрелявшими друг в друга взглядами следователем и своим начальником.
– Геннадий Аркадьевич, разрешите мне и Сергею отвезти задержанного к нам в отдел? Он поспит у нас в кабинете на диванчике. Мы его покормим и посторожим до утра, а потом доставим сюда к следователю, после чего вы нас поменяете, и мы уйдем на двое суток отдохнуть. Не возражаете?
– Отвечаете за него головой! Если он от вас сбежит, уволю с позором. Наручники разрешаю не снимать вообще!
Выпалив эту злобную тираду, обладатель не менее отвратительного, чем его внешность, имени-отчества развернулся и, не прощаясь с Валерией, быстро зашагал в сторону выхода, громко отбивая каблуками позывной сдачи своих позиций.
Следователь протянула руку с документами к Алексею со словами:
– Жду вас завтра в десять утра. Обеспечьте явку потерпевшего. – Она развернулась и пошла к своему столу. Остановилась, секунду постояла и, небрежно повернув голову, тихо и как-то по-доброму сказала: – Напоминаю вам, Алексей, что содержание задержанного в наручниках негуманно и не целесообразно. Вы же не скинхед, как ваш шеф?
Алексей улыбнулся и подошел к Григорию, который все это время тихонечко сидел на стуле в углу кабинета. В дверном проеме показался второй оперативник Сергей. По его инфантильному виду невозможно было понять его отношение к происходящему. Такие типы, как он, обычно хороши в пытках: никаких эмоций и полное согласие со всем происходящим.
– Григорий Викторович! – обратился Алексей. – Поедете с нами на Люсиновскую. Напоминаю, что вы задержаны, и в случае побега мы имеем право открывать огонь на поражение. Это не нужно ни вам, ни нам, поэтому давайте спокойно доживем до завтрашнего допроса и не будем подводить друг друга. Согласны со мной?
– Поехали! – Гриша встал и пошел к двери. – Спасибо вам большое! – посмотрев на Валерию, сказал он и широко улыбнулся.
Она не глядела на визитеров, изображая, будто что-то пишет и очень занята. И даже не попрощалась с покидающими кабинет. И только пройдя по коридору в сторону выхода более тридцати шагов, Григорий услышал, как в дверном замке кабинета два раза провернулся ключ. Валерия ушла в себя и не вернулась…
Было около трех утра, когда Алексей остановил машину у метро Добрынинская, чтобы купить в «Макдональдсе» заветные бутерброды и напитки. Гриша сидел на заднем сиденье в наручниках, которые на него надел Сергей, как только они вышли на улицу. Уговоры Алексея на коллегу не подействовали, поэтому остаток дня, такого длинного и насыщенного событиями, Тополеву приходилось проводить не совсем комфортно. Даже на предложение оперов выбрать себе любые лакомства из фастфуда он ответил отказом, хотя с утра ничего не ел. Нервы давали о себе знать. Ощущалась лишь усталость, при полном отсутствии аппетита и вообще каких-либо мыслей и желаний, кроме одного – чтобы поскорее закончился этот кошмар. Хотелось снова проснуться восьмого октября 2014 года и никогда не уезжать от жены, плюнуть на все дела, встречи, работу и всех сотрудников Облгаза и РЖД. Но реальность не отпускала из цепких уз, материализовавшихся в наручники.
И снова проходная УБЭП. На этот раз дверь была закрыта. Пришлось долго стучать, чтобы разбудить дежурного, с удивлением впустившего их внутрь, чтобы выслушать историю о задержанном, которому по решению руководства разрешено переночевать в кабинете оперативного состава. И опять тот же кабинет, та же мебель, правда, наручников уже не было. Гриша снял кроссовки, лег и вытянулся на черном кожаном диване, накрылся своей ветровкой и закрыл глаза. Алексей и Сергей разложили на столах макдональдсовскую снедь, достали из сейфа бутылку коньяка, из тумбочки – стаканы и, громко щелкнув языком, пригласили узника принять участие в застолье. Гриша уже спал, крепко и безмятежно, – так, что не слышал ни громких споров оперов во время алкогольного возлияния, ни постоянно хлопающих с наступлением утра дверей, когда обитатели соседних кабинетов стали подтягиваться на работу. Алексею даже пришлось расталкивать его, чтобы разбудить. Утренний туалет, полчаса на сборы – и снова в путь на том же «Вольво» в то же УВД ЦАО.
Всю дорогу Гриша думал о том, что смогли предпринять его друзья за это время. Где он находится, они знали: он успел сообщить об этом Ларисе. Да и она всю ночь звонила ему на мобильный оперативника, что под утро начало того раздражать, о чем он и сообщил Григорию в туалете с претензией в голосе. Связи в лице Алексея Бытко у Антона и в лице Игоря – полковника с Люсиновской – у Валеры Смирного, его давнишнего друга и коллеги, могли решить вопрос даже в нерабочее время, тем более это общая проблема и беда. Гриша даже не сомневался, что с руководством Валерии уже связались, а сейчас решается вопрос о закрытии этого дела или хотя бы о подписке о невыезде. Гриша вспомнил, как в октябре 2006 года всю ночь носился по Химкам в поисках возможности вытащить из ИВС Сашку Панкратова, задержанного в тот злополучный день в Шереметьево, в офисе его бывшей компании, и чем это все закончилось. Связей и людей, способных решить этот вопрос, он не нашел. Сашку осудили на два года, ему самому пришлось более года быть в бегах, находясь в розыске, и потом, получив три пулевых ранения, эмигрировать в Израиль на целых четыре года6. Все подробности этой истории хорошо знают и Антон, и Валера, поэтому они не станут доводить до крайности и затягивать с решением проблемы, пока ценник не зашкаливает, а информация по уголовному делу не ушла наверх. В общем, сегодня с существующими материальными и административными возможностями его друзей решение о его скорейшем освобождении выглядело вполне вдохновляюще.
