Помню, завуч школы попросил меня и брата Анвара оформить тушью все аттестаты зрелости учеников. Мы с удовольствием выполнили это поручение. Но при этом я воспользовался оказанным мне доверием и злоупотребил им… Для этого были веские причины. Друг – Абдубори учился на оценки 4 и 5. Однако по узбекскому языку преподавательница всегда придиралась к нему и незаслуженно ставила тройку. Об этом знал весь класс. Ребята, с которыми готовили уроки подошли ко мне и обратились с просьбой: «Помоги». Я поддался уговору и при написании аттестата не проставил оценку по узбекскому языку. К нашему счастью, аттестат был подписан директором школы и скреплен гербовой печатью. Всем вручили аттестат зрелости. Только потом я вписал оценку 4. Вот мой грех…До сих пор мучает совесть… Следует заметить, Абдубори при сдаче экзаменов в Андижанский медицинский институт по узбекскому языку получил отличную оценку, т.е. оправдал проставленную оценку. Значит наша преподавательница была слишком требовательной к нему.

8-друзей на всю жизнь остались близкими друзьями. До сих пор играют по-узбекски «гап», где собираются 8 друзей с женами ежемесячно то у одного, то у другого по очереди. К великому сожалению, четверо друзей отошли в иной мир. Пусть земля для них будет пухом. Но их сыновья посещают эти встречи.

Основа для таких встреч была заложена еще в 1955 году в доме у известного табиба-лекаря Холик-ота. Он – отец Абдубори. Видимо он, зная, что его сын несколько отстает в учебе, пригласил к себе в дом учеников – отличников и попросил заниматься день и ночь у него в гостиной и сказал, что будут созданы все условия. Мы согласились и в течении трех лет восемь учеников занимались вместе и помогали друг – другу. Естественно, я с апреля по август не мог быть вместе с ними, так как работал в колхозе. Табиб и его жена относились к нам как своему ребенку. Помню, наши матери тоже беспокоились о нас и часто тайком, рано утром навещали нас. Убедившись, что мы все вместе, успокаивались… Мать остается всегда матерью. Следует заметить, что благодаря совместным занятиям четверо из нас получили медали и все с успехом поступили в разные институты.

– Друзья, приезжают в горы не для того, чтобы сидеть или спать, а для любования – надо посмотреть все их прелести. Давай, Сарвар, пойдем пройдемся по горным тропам и получим наслаждение.

Сарвару понравились слова друзей, но было одно но – не подумав, он на эту поездку одел новые туфли, и они оказались чуть-чуть узкими и зажимали некоторые места ног до кровоподтека. Недавно он немножко походил и эту боль почувствовал. А сейчас он снял обувь и не хотелось ее заново одевать.

– Акрам, может быть, отдохнешь, отсюда прекрасно видны горы, а также равнина – хотел отмахнуться.

– Нет, раз приехал в горы, необходимо провожать солнце с его вершины, надо любоваться сверху тюльпанными полями. Видимо рядом с солнцем они еще прекраснее. Сарвар понимал, что друг прав… Ведь цель от данного мероприятия именно в этом.

Но у него не было никакого желания одевать узкие ботинки, поэтому и не поднялся. Акрам немножко подождал и сказав: «Если не возвращусь, прочтите суру из Корана» – начал подниматься в гору.

– «Пусть ветер унесет твои дурные слова, надо говорить хорошие слова. Видишь там сидят 2 ангела. Присоединись к ним, не будешь скучать в раю» – крикнул Туляган. Сарвар улыбнулся от этих шуток. Одноклассники, собравшись, приехали любоваться тюльпанами и отдохнуть. После окончания школы друзья иногда в чайхане, иногда еще где-то в городском парке собирались вместе…

Сарвар лег на бок и облокотился. Весенняя погода. В небе плавают тучи стадами. Обратил внимание на то, что рядом проходят, построившись в два ряда, муравьи. Первый ряд стремился куда-то вперед, а второй – возвращался. Сарвар смотрел на них долго… Ни один не нарушал дисциплину, однако почему-то некоторые какими-то частями касались друг друга, как будто здоровались…

…В детстве, когда он сидел, греясь на солнце, мать говорила: «Муравьи друг с другом здороваются и прощаются. Если они чуть-чуть касаются друг друга – это значит: «до встречи», «зеленая дорога».

Сарвар подумал, видимо это правда. Именно потому, что они постоянно двигаются все вместе в ряд, не нарушая установленного порядка, остаются живыми и их не топчут ни люди, ни другие более сильные твари…

Ему понравились свои мысли, и он улыбнулся…

– Сарвар, эй Сарвар, Акрама до сих пор нет, не вернулся… Сарвар оказывается задремал, разбудил его голос Убайдуллы.

– Что? – Ничего не соображая, открыв один глаз спросил Сарвар:

– Акрам же давно ушел в сторону гор, уже стемнело. Его еще нет. Сарвар оказывается хорошенько поспал. Горный чистый воздух способствует этому. Он сел и сказал: Я помню он пошел в сторону девушек и видимо он вместе с ними гуляет.

– Я – то не видел, но Алимджан заметил, что девушки давно вернулись…

«Интересная история получается, похоже действительно он намерен встретить восход солнца с вершины горы. Ведь здесь не город, разве не опасно остаться в горах одному?» Его охватил страх.

– Ребята надо искать Акрама!

– Э, он же не девушка, если думать, что ее украдут, придет подождите.

Каждый высказал свое мнение. Все они разные.

– Думаю, оставив его одного, уйти в поселок будет несправедливо – сказал Сарвар. Они остановились внизу в кишлаке у одного знакомого. Продукты для обедов тоже там. Сарвар резко встал. Хотел надеть ботинки, но подумав о ране отказался. За шнурок связал обе пары ботинок и их положил в рюкзак.

– Пошли, кто пойдет со мной? Надо найти Акрама…Он хотел сказать: «Может что-то случилось», но язык не повернулся.

Абдубори пошел за ним.

– Он сам, идя в горы, плохую мысль высказал …сказал Сарвар.

– Э, волки съедят что ли? Не беспокойся, видимо сидит на какой-то вершине и думает думы, знаешь же его, он любитель разных выходок, чтобы удивить других. Чем выше поднимались в гору, тем гуще становились арчовые рощи. Они обходили их, иногда останавливались ища тропы. Из-за того, что Сарвар постоянно занимался спортом и трудился в колхозе, он спокойно поднимался в гору, однако маленькая рана в ноге давала о себе знать. Босые ноги касались горных камней или пни останков деревьев, и болели. Иногда Абдубори, сделав руки трубкой, кричал:

– Ак-ра-м… Его голос, ударившись об камни гор, эхом возвращался. Они останавливались, вслушивались, и опять продолжали свой путь.

– Сарвар, не заблудились? По-моему, повторно проходим по тем же тропинкам – сказал Абдубори.

– Вдруг, действительно волк и съел Акрама…тихо сказал Сарвар, как будто сам с собой разговаривая.

– Нет, что ты, Боже храни. В голосе Абдубори тоже чувствовалось волнение и страх. «Вообще в горах нельзя ходить по одиночке. В одиночестве всегда присутствует недоброе. Мог же кого-то взять с собой, хотя бы силой. Если действительно с ним что-то случилось, тогда как быть?… Его маме что скажем? А своим матерям? Поднялся в горы, и не вернулся… Так?»

– Сарвар, я задыхаюсь, может возвратимся, возможно Акрам спустился с другой стороны. Если не вернёмся, из-за темноты мы оба тоже можем заблудиться. Мы вообще можем оказаться в другом месте, если спустимся вниз с другой стороны гор.

Сарвар думал…Если скажет: «Пошли вернемся», друг согласится. Действительно, ведь они не отправляли же Акрама с тайным заданием в разведку. Сам ушел. Человек должен же быть ответственным за свой поступок. Где осталось чувство долга? – Друзья могут волноваться… Когда он думал об этом, хотел возвращаться. Горы как-будто превращаются в густой лес. Кто гарантирует, что в лесу нет хищных зверей? Каждому дорога своя жизнь… Кроме того, ему одному ведомо с какими трудностями мать подняла его на ноги, и с какой надеждой обучает. Как только он с братом стали получать стипендию, то запретили матери работать, сказав: «Мама, хватит, теперь мы повзрослели. Нам будет стыдно, если будете ходить на базар и торговать». Мать все равно не успокаивается.

Если теперь из-за Акрама что-нибудь случится с Сарваром, что будет с матерью, может сердце разорваться…Однако вернувшись в поселок, как он уснет? – Акрама же не нашли… Правда, парней – одноклассников много, что значит отсутствие одного? Но – один тоже человек! За рубежом, если потеряется где-то в лесу или при восхождениях на горы хоть один турист или альпинист, или его взяли в плен, сколько дней бьют тревогу и телевидение, и радио, и газеты.