– Вы – люди, звери, рыбы, птицы, насекомые, растения и даже микробы, вы не роботы и не какие-то бездушные устройства, если ты об этом. Просто так устроен мир, под которым я понимаю множество самых разнообразных вселенных, состоящих из тёмной материи, как ваша, или из плазмы, как наша. Биологическая жизнь слишком хрупка и беззащитна перед силой и могуществом вселенных. Она не приспособлена на самом деле к существованию меж звёзд и планет. Биологические организмы – это не бессмертные души, мечущиеся по бескрайним и безжизненным просторам вселенной в поисках пристанища для своего воплощения.

– Я поняла! – воскликнула я, – вы создаёте биологические формы жизни для того, чтобы в них вселялись души, некие нематериальные существа. Но с другой стороны, я ведь не могу существовать отдельно от души? Я хочу сказать, что биологическая жизнь и душа должны быть неотделимы, и одно без другого существовать не должно.

– Душа бессмертна в смысле её существования в пределах своей вселенной. Это – есть сам дух вселенной, рожденный одновременно с её рождением. И умрут они также одновременно, – продолжил рассказ Сабжет, – а вот что касается жизни души или её воплощения, то этих явлений может быть великое множество.

– А жизнь без души?

– Теоретически возможна, но это – есть большая тайна вселенных, знание о которой никому не ведомо, – вступил в разговор Чикро.

– Ты же понял, Чикро, что Елена хотела услышать о некоторых известных ей существах, даже из числа представителей того же вида, вида людей разумных, – заметил Сабжет.

– Да, это почувствовалось, – ответил Чикро, – но нет. Те представители, о которых ты подумала, у них есть душа, слабая, точнее ослабшая по каким-то причинам, но есть. Ты совершенно правильно заметила, одно без другого существовать не должно – это неправильно и противоестественно. Душа – это искра, которая запускает жизненный процесс, после чего и душа, и организм начинают жить, а не просто существовать.

– Ну хорошо. Но вы знаете, что такое душа, как бы это сказать, непосредственно? Вы её как-то увидели, отследили, измерили?

– Учитель! – воскликнул Чикро.

– Физик! – поддержал его Сабжет, – далеко не все явления в нашем большом мире можно исследовать практическими методами, большинство из них не следует таким образом исследовать. Их познание приходит мудрецам.

– Что вы встали у выхода? Вы действительно сейчас исчезните, и я вас больше никогда не увижу? – взволнованно произнесла я.

– Нам действительно пора улетать, – ответил Сабжет.

– Что со мной не так?

– Было не так, – начал отвечать Чикро, – сейчас уже всё хорошо.

– Вы научили меня фантазировать? – с нескрываемым сарказмом в голосе спросила я.

– Мы разучили тебя делать это неправильно, не так, как это делают все люди. И поэтому с настоящего момента ты стала такой, как все, – ответил Чикро.

– И миру отныне ничего не угрожает! – возмущённо прокричала я, – да хватит уже ходить вокруг да около, Чикро! В чём человечеству-то была угроза от моих фантазий? Что вы такого со мной примечательного сделали?

– Твоя душа, Елена, – вступил в разговор Сабжет, – она очень древняя и очень много видела и знает. Обычно, точнее, всегда, абсолютно, любая душа при очередном воплощении забывает, если так можно сказать, всё, что с ней происходило в прошлых воплощениях, и помнит исключительно о своём предназначении. Все прежние знания к душе возвращаются, когда она покидает объект воплощения, в случае с человеком – когда его тело умирает. С тобой, точнее с твоей душой, при воплощении что-то произошло. Она не забыла.

– Смысл понятен, – перебила я, – но я не помню себя в прошлой жизни. Вы ведь это имеете в виду, я должна что-то помнить, как будто из прошлой жизни, или может быть у меня должны быть видения.

– По всей видимости, это немного по-другому работает, – ухмыльнувшись, вмешался Чикро, – как именно – никто не знает, ведь этого раньше никогда не случалось. Изучая тебя на расстоянии, мы с большой долей вероятности предположили, что твой мозг в скором времени стал бы получать сигналы, которые тебе казались бы очень интересными идеями, например, для фантастических рассказов. Но со временем эти идеи становились бы в твоей голове всё отчётливее и реалистичнее, навязчиво появлялись бы в сознании конкретные данные и сведения, такие как места и даты, о событиях в истории Земли, о которых ни в коем случае ни один живущий в настоящее время человек знать не должен.

– Почему? – в очередной раз перебила я, – какие тайны может хранить наша планета, о которых гибельно для человечества этому человечеству знать?

– Люди не умеют хранить тайны, – сказал Сабжет, – люди не умеют оберегать тайны, даже когда это жизненно необходимо. Люди при мало-мальски серьёзном основании начнут искать, копать, взрывать, будить, вскрывать всё, что будет им мешать вытащить на свет божий неизведанное, невзирая на возможные последствия.

– В этом, пожалуй, я с вами соглашусь, – сказала я, – так значит, вы мне зачистили память.

– Не совсем, мы же к сердцу подключались, – отрезал Чикро, – твоя прижизненная и генетическая память нас, как ты уже понимаешь, мало интересовала. Мы немного укоротили память твоей души.

– То, что я могла узнать, действительно настолько опасно? – успокоившись, и с чувством в большой степени удовлетворённого любопытства спросила я.

– Для Земли и человечества смертельно опасно, – утвердительно ответил Сабжет.

– Немного обидно. Я могла бы себя почувствовать суперчеловеком, – с сожалением в голосе произнесла я.

– Ты плачешь? – спросил Сабжет.

– Мне кажется, я к вам немного привыкла, – ответила я, – а что произойдёт, если вы не справились, если моя душа ничего не забыла, или если я снова сломаюсь?

– Тогда мы вернёмся, – уверенно ответил Сабжет.

В ночном безоблачном небе были очень хорошо видны две ярко красные, завораживающе светящиеся стрелы, стремительно удаляющиеся от Земли в сторону прячущегося заката.

– Зря ты ей так много рассказал, – обращаясь к Сабжету, сказал Чикро, – первые видения у неё начнутся уже завтра. Вдруг, наслушавшись твоих сказок, Елена попытается с этим бороться.

– Люди не умеют хранить тайны, – ответил Сабжет, – и им плевать на последствия. Елена не исключение. Уничтожение пройдёт по плану. И тогда мы вернёмся!

– Кто здесь? – медленно вылезая из-под одеяла и оглядывая тёмные углы своей маленькой комнаты, спросил мальчик.

– Апчхи, – послышалось совсем рядом.

– Кто здесь? – повторил мальчик, вооружившись хоккейной клюшкой, лежавшей под кроватью. – Я закричу! Мои родители… Они в доме и всё услышат!

– Пожалуйста, не надо, – прозвучал тоненький испуганный голосок из дальнего угла комнаты, – прошу тебя, Никита, не кричи. Я не сделала ничего плохого. Я просто…

– Что просто? Кто ты? И как ты оказалась в моей комнате? – крепко сжимая двумя руками своё оружие, спрашивал Никита. – И откуда ты знаешь, как меня зовут?

– Я Снегурка, – тихо, с опаской произнесла незваная гостья, – и я не только твоё имя знаю. Я знаю, например, что вчера у тебя был день рождения.

– Кто-кто? – возмущенно воскликнул Никита. – Снегурочка. Ты что, за дурака меня держишь? Мне уже тринадцать, и в сказки я давно не верю. А ну выходи на свет! А то… – замахнувшись клюшкой в сторону дальнего угла комнаты, сказал Никита.

– Пожалуйста, не кричи на меня, – взмолилась незнакомка, – мне больно. Я выхожу. А ты можешь убрать эту штуку, – сделав несколько шагов к середине комнаты, освещённой голубым светом луны, и показывая на клюшку, продолжила гостья.

– Больно? – удивился Никита. – Тебе больно оттого, что я кричу?

– Оттого, что ты кричишь на меня. Я же не обычная девочка.

– Ну ладно… прости, – виновато ответил Никита и аккуратно положил клюшку на пол, – но кто ты? И что в тебе такого особенного? Нет, выглядишь ты реально странно, и дело даже не в костюме Снегурочки, хоть он и очень красивый, твоё лицо… оно какое-то… оно как будто светится. И оно очень бледное. Совсем бледное.