Она окинула взглядом музей, неловко ежась из-за собственной лжи, и поймала на себе пристальный взгляд Гектора. Гектор был большим и очень старым плюшевым медведем, который сидел в одной из стеклянных витрин. Он неодобрительно смотрел на нее своим единственным уцелевшим глазом, и Грейс живо представила, какой ужас он, должно быть, наводит на бедных детишек, посещающих этот зал. Она вернулась к своему снегу. Он был мелким и белым, и это заставило ее скучать по Рождеству, хотя последнее прошло довольно одиноко. Возможно, если она добавит еще клея, ей удастся слепить крошечного снеговика.

Она смастерила прелестные рождественские украшения для своей диорамы, не утруждая себя украшением настоящего дома. Ей не хотелось делать это только ради себя, раз уж Амелия с семьей отправилась кататься на лыжах.

– Ты ведь не возражаешь, правда? – спросила дочь, явно рассчитывая на то, что Грейс будет не против. – Просто у Тома бизнес, у меня работа, а у Шарлотты учеба, и это единственное время в году, когда мы можем поехать.

– Но сегодня же Рождество, – возразила Грейс, чувствуя себя капризным ребенком.

– Такой же день, как и любой другой, – ответила Амелия. – Мы отпразднуем вместе, как только вернемся. Сама знаешь, сколько отпусков мы пропустили из-за пандемии.

– Ладно, – ответила Грейс. Пандемия лишила их не только путешествий. Время, проведенное Грейс с дочерью и внучкой, тоже было принесено в жертву. Она понимала, что все эти месяцы они должны были держаться на расстоянии для ее же собственной безопасности, но регулярные визиты с тех пор так и не возобновились в полной мере. Но эта жалоба была такой незначительной после всего случившегося, что она ничего не сказала. – Поступай, как знаешь, – пошла она на попятную. – Конечно, вам нужен отпуск.

– Еще раз повторяю, мы отпразднуем все вместе, как только вернемся, – добавила Амелия мягче, сжалившись над грустью в голосе Грейс. – Так будет даже лучше. Сможешь закупить подарки на распродажах.

Вот только, когда они вернулись из отпуска, на них свалились дела, и вот прошел месяц, и в конце концов Грейс упаковала подарки и отправила их по почте. В следующем году, возможно, она пригласит их пораньше, в декабре, может быть, даже в ноябре, пока предпраздничная суета их не закружит. Когда вообще в магазинах начинают продавать индейку?

Грейс остановила себя. Только февраль, а она уже строит планы на Рождество! Когда в ее жизни стало так мало событий, которых можно ждать с нетерпением? Возможно, ей следует взять отпуск. На мгновение ее мысли заполнились солнечными кафе и прогулками по пляжу, прежде чем практические соображения о том, что взять с собой в путешествие в одиночку и сможет ли она поднять чемодан, взяли верх, и она вздохнула от воображаемого изнеможения.

– Мой снег! – воскликнула Ава, когда над ее шале поднялось облако тальковой пудры. – Я еще не добавляла клей. Ну вот, теперь он повсюду. Дыши на свое шале!

– Извини, – сказала Грейс, но поймала взгляд Тоби, и они улыбнулись друг другу. Ава была припорошена белой вуалью талька.

– Похоже на перхоть, – заявила она, с отвращением стряхивая пудру с колен. Потом она усмехнулась. – Как думаешь, слабо мне стряхнуть немного на плечо Самира?

– Не надо! – воскликнула Грейс, глядя на бедного Самира и его редеющие пряди неестественно черных волос, аккуратно зализанные на лоб. Самир хмурился, сквозь очки разглядывая фигуру лыжника, которую собирался раскрашивать.

– Зануда, – рассмеялась Ава и отставила свое шале в сторонку, потягиваясь. – На сегодня с меня хватит. Кто хочет заглянуть к Луиджи на ранний ланч? За улыбку он бесплатно нальет вам бокальчик красного.

– Вряд ли, если ему улыбнусь я, – протянул Тоби. – Но в целом, я с удовольствием.

– Грейс?

– Может, в следующий раз.

– Ты всегда так говоришь. – Ава встала. – Самир? – Тот проигнорировал ее, поэтому Ава подошла к его здоровому уху и помахала ему рукой. – ПОЙДЕШЬ С НАМИ К ЛУИДЖИ? – крикнула она.

– ПОЙДУ, – ответил Самир. – И НЕЧЕГО ТАК КРИЧАТЬ. Я НЕ ГЛУХОЙ.

Ава стала беззвучно открывать рот, изображая, что говорит с ним, и Самир нахмурился, теребя свой слуховой аппарат.

– Ты ужасный человек, – сказала Грейс, стараясь не хихикать.

– Ему нравится внимание, – с улыбкой ответила Ава. – И не забудь, что я говорила о шопинге. Только свистни, и я с радостью стану твоим персональным стилистом. Сделать из тебя антибомжиху будет для меня честью. Ты точно не хочешь пойти с нами?

– Нет, мне нужно домой, – сказала Грейс. – Амелия может звонить.

Мусорные ведра становились причиной всех сегодняшних неудач Шарлотты. Она проследила, как мама поддела вилкой сосиску со сковородки и помахала ею в воздухе.

– Прости, но в «Литтл Теско» не было вегетарианских, так что мне пришлось взять свиные.

– Но ты соврала мне, – робко возразила Шарлотта, все еще держа в руках пустую упаковку, найденную среди мусора. – Ты сказала, что они на растительной основе.

– Ну, извини, – вздохнула Амелия, усаживаясь рядом с ней. – Это было непростительной ошибкой с моей стороны, учитывая, что ты стала вегетарианкой целых три дня назад.

– Четыре, – поправила Шарлотта.

– Ну да, – улыбнулась ей мама. – Четвертый день все меняет. Но поскольку твоего папы, который обещал приготовить ужин, чтобы я успела наверстать упущенное на работе, до сих пор нет дома, не могла бы ты поступиться своими принципами хотя бы в этот раз? – Шарлотта расслышала в ее голосе мольбу с ноткой отчаяния. – Все равно свинью к жизни уже не вернешь, так что, может, съешь одну сосиску ради меня?

Шарлотта положила сосиску себе на тарелку, но при виде мясного сока, сочащегося из отверстий, только что проделанных вилочными зубцами, ее замутило. Может, она сумеет впихнуть в себя пюре с горошком, если не будет смотреть на сосиску, а потом незаметно выбросит ее в ведро.

Мусорное ведро. Там ей и следовало оставить этот злополучный листок бумаги.

Но нет же.

Она выудила его в попытках подтвердить свои подозрения насчет сосисок и по неосмотрительности оставила на столе, где его и нашла мама. Для Шарлотты листок ничего не значил – какая-то официальная банковская бумажка, испещренная цифрами. Но мама стала белее этой самой бумажки, когда увидела ее на столе.

Зазвонил телефон. Амелия посмотрела на экран и вздохнула.

– Это твоя бабушка. Я сказала ей, что позвоню, когда у меня будет время. Как будто я о многом прошу. – Она посмотрела на Шарлотту. – Хочешь с ней поговорить?

Шарлотта покачала головой. Вдвоем они сидели и смотрели на телефон, который продолжал трезвонить с виноватым упорством.

Со стороны двери послышался знакомый скрежет, звяканье ключей, и телефон, к счастью, смолк.

– Папа пришел, – сказала Шарлотта. Иногда его возвращение приводило маму в хорошее настроение. Что-то подсказывало Шарлотте, что сегодня не один из таких дней.

– Давно пора. – Амелия бросила взгляд на настенные часы, когда папа вошел на кухню. Шарлотте показалось, что ее приветствие звучало более сухо, чем обычно.

Шарлотта потянулась, чтобы обнять его, и почувствовала колючую щетину на своей щеке. От него пахло несвежим пивом, и она напряглась в ожидании родительской ссоры.

– Как прошел твой день, малышка?

– Ей одиннадцать, – процедила Амелия, хмуро глядя на мужа. – Не такая уж и малышка. Где тебя носило?

– Она всегда будет моей принцессой, правда, милая? – ответил он, игнорируя мамин вопрос.

Шарлотта кивнула, надеясь, что папа не станет подходить к маме слишком близко.

Но Амелия уже втягивала носом воздух.

– Ты что?..

– Всего одно пиво, – ответил папа. – Никакие дела не делаются без пары пинт с поставщиками.

– Но сегодня была твоя очередь готовить ужин, – напомнила Амелия. – Мы сегодня с утра договаривались или ты забыл? Мне нужно к завтрашнему дню доработать план по привлечению финансирования.

– Извини. И правда, забыл.